Кастет. Первый удар

Там Кастет схватил ее и начал целовать и щупать за разные места. Убедившись в том, что эта красотка, несмотря на свой надменный и недоступный вид — обычная шлюха, он сознательно стремился сделать ей больно, сильно сжимал твердые торчащие соски, сдавливал, вонзив пальцы в плоть, крупные ягодицы, задрав блузку, мял крепкую грудь. Она отвечала на поцелуи, стонала, терлась низом живота о его колено, просунутое между ее ног, пока, наконец, не прошептала:

— Дурак!

Что означало — правильную стратегию выбрал Арво Ситтонен и — победил.

Кастет снова взял ее под руку, они чинно вернулись на набережную, сели в машину.

— Сейчас я поеду в банк, — сказал Кастет, — у меня важная деловая встреча, а ты подождешь в машине. Я недолго.

Он не спрашивал ее мнения, не просил, не уговаривал. Он просто утверждал это, как непреложный факт.

Она кивнула, и на лице ее появилась странная, как будто счастливая улыбка.

Ровно в 15.55 Кастет поставил машину на стоянку напротив здания «Трейд-Инвест Банка», назвал охраннику свою фамилию и был препровожден в приемную президента банка господина Кондратьева Александра Дмитриевича.

Секретарша, вопреки распространенному мнению, не длинноногая блондинка с пустыми глазами выжившего из ума тритона, а солидная дама бальзаковского возраста в строгом деловом костюме попросила подождать — у господина президента немецкая делегация, подписывают договор о намерениях, — предложила кофе и милостиво разрешила курить. Пауза, кофе и сигарета пришлись весьма кстати — Леха отдышался и собрал в кучку мысли. Дверь кабинета распахнулась, вышла группа оживленных немцев, следом — хозяин господин Кондратьев. На ходу кивнул Кастету, распрощался с гостями и пригласил его в кабинет.

— Садитесь, Арво Янович, — он указал рукой на уютный гостевой уголок — глубокие кожаные кресла, небольшой стол с пепельницей, рядом бар, — что-нибудь выпьете?

— Нет, спасибо.

— А я себе позволю, трудный выдался день, одни немцы чего стоят…

Долго выбирал бутылку, налил немного в низкий стакан с толстым дном, подержал в руке, в три глотка выпил.

— Петр Петрович познакомил меня с вашим планом… Поймите меня правильно, я полностью доверяю господину Сергачеву, больше того, он готов поручиться своим имуществом и сбережениями, которые, кстати, хранятся в нашем банке. Подобных жертв нам не надо — миллион долларов не такая большая сумма, чтобы мы не могли ею рисковать, но мы рискуем большим — мы рискуем репутацией нашего банка. Вы не представляете, чего нам стоило вернуться на банковский рынок после той серии статей, шесть лет назад. «„ТИБ" — это официальная аббревиатура нашего банка — кормушка для тамбовцев», «Там, где отмываются кровавые деньги», «Как „тамбовцы" ТИБрят деньги»..» Вы, я так понимаю, приезжий, могли ничего этого не слышать, а в городе был большой шум… И теперь этот авантюрный план, к тому же я слышал, господин Киреев против, а с мнением Всеволода Ивановича нам приходится считаться. Тем не менее, я посоветовался с партнерами, и мы решили вас поддержать. Если все пройдет удачно, — Кондратьев постучал по деревянной столешнице, — рейтинг нашего банка поднимется очень высоко, а ради этого стоит рискнуть. — Кондратьев поднялся. — Спасибо, что нашли время ко мне зайти, я хотел лично высказать эти соображения и, честно говоря, просто посмотреть на вас. Вы внушаете доверие. Всего хорошего. Ни пуха ни пера!

— К черту! — ответил Кастет уже в приемной.

И почти бегом спустился к машине. Жанна спала на заднем сиденье, положив под голову сумочку и сложенные в лодочку ладони.

Глава 3

КАРТЫ НА СТОЛ!

День прошел в сладострастии. В знании и умении применять на практике постулаты восточного трактата «Камасутра» Жанна превзошла всех кастетовских подружек. Вместе взятых. От нее Леха узнал о существовании древнего искусства любви Каббазах[Уважаемый читатель! Редактор пытался выяснить у автора, что это за искусство, но автор хранил загадочное молчание.] и убедился в том, насколько искусно это искусство. Кроме того, выяснилось, что на Западе сейчас очень популярен домашний стриптиз, два образчика которого были продемонстрированы. Впрочем, не без некоторого труда — черные кожаные брюки плотно, как колготки, облегающие крупные девичьи формы, снимались с большим трудом, и бедная девушка, стягивая их, надолго принимала согнутое положение, что представляло большой соблазн для наблюдателя и пользователя этих самых форм.

Прерывались дважды. Первый раз — на скоротечный обед прямо в номере, второй — когда позвонил Володя. Лехе пришлось накинуть халат и выйти с ним в холл. Обслуга принесла серебряный кофейник и, для Володи, тарелочку птифюров.

— Как приобщение к тайнам полковника Исаева?

— Пытаю, — скромно ответил Кастет, — пока молчит.

— Да уж наслышаны… Ладно. А теперь, как говорится, есть две новости — похуже и получше, с чего начнем?

— Без разницы.

— Правильно, потому что обе новости — плохие. Кондратьев, ну — банкир, у которого ты был, приставил к тебе хвоста, аж на двух машинах. Один хвост я обрубил. Второй ушел — мне ж не разорваться. Так что имей это в виду. Для того он тебя и вызвал, чтобы под колпаком держать. Может, использовать как-то втемную хочет, может, грохнуть при случае. Дальше. Гена Есаул в «Монтенегро» сегодня не приедет, будет играть в катране на Среднегаванском. Прикинь, как туда сможешь попасть, думаю, все-таки через казино, там дружки его постоянно пасутся. Значит, часам к девяти надо там быть — раньше нормальные люди не играют, только шелупень всякая. Ты как, игрок по жизни, или нет?

Кастет пожал плечами. Курсантом баловался в картишки, от безделья — не из азарта, а с тех пор вроде и не играл.

— В любом случае бабок много с собой не бери, или просадишь, или сопрут. У своих, постоянных клиентов не берут — за это и жизни можно лишиться, а ты кто? Ты — бобр, у тебя выкупить — святое дело!

— Чего это я бобр? — возмутился Кастет.

— А кто ты еще? Ты с ворами на дело пошел, язык их понимать должен. По фене — бобр — богатый фраер, которого обобрать — сам бог велел! Выкупить — значит украсть из кармана. Ты книжку какую-нибудь купи про воров, почитай. Или к тебе переводчика с блатного еще приставлять? Если в катран попадешь — один будешь, мне там светиться ни к чему. Так что базар фильтруй, там воры правильные собираются, ни за что ни про что не обидят, но за слово неправильное и порешить могут. Бабу эту с собой не бери, пусть тут поспит, в катран ее все равно не пустят, а до разборок если дойдет — обуза лишняя. Дальше. После встречи с банкиром Сергачев дал добро письма рассылать. На, почитай.

Письма эти были самой главной и самой авантюрной частью плана, именно из-за писем Кирей и отказался в нем участвовать, назвал все это «чумой» и еще каким-то воровским словом, которого Кастет не запомнил, и собрался вообще уходить. Петр Петрович тогда остановил его, отозвал в сторону и что-то долго объяснял, показывая бумаги и живо жестикулируя. Кирей мрачный вернулся к столу, но в разговоре почти уже не участвовал, только слушал, недовольно морщась.

Кастет взял отпечатанный на принтере листок бумаги, повернулся к свету.

«Господа бизнесмены! С 1 мая текущего года Смотрящим по городу заступает господин Голова. С этого числа все прочие поборы и дани отменяются. Отныне плату за обеспечение вашей личной безопасности, безопасности ваших семей и процветание вашего бизнеса вы будете платить лично господину Голове. Первый взнос в Фонд безопасности Города — $1 000 000, который должен быть внесен не позднее 1 июня 2003 года. О способе передачи взноса и необходимых гарантиях вам своевременно сообщат».

— Да, бля, чума! — сказал Кастет. — И сколько таких… — он так и не смог подобрать удобного слова.

— Двадцать восемь. И одно письмо — начальнику ГУВД.

— Ни фига! Вроде не говорили ж о ментах-то!

— Все меняется, — спокойно ответил Володя, — списочек фирм ты возьми, а письмо мне отдай — ни к чему у себя держать. Лады. До встречи в казино. И силы на вечер прибереги, всякое может случиться…