Страница 27 из 57
Ведущий:
Вчера в выступлении по петербургскому телевидению майор Богданов упомянул о захваченном складе вооружения, боеприпасов и наркотиков. Расскажите об этом подробнее.
Исаев:
Вы ошиблись, назвав Юрия Васильевича Богданова майором, но эта ошибка — приятная. Министром МВД подписан приказ о присвоении майору Богданову внеочередного звания полковника, кроме того, руководством ГУВД Санкт-Петербурга он представлен к званию «Герой России». Полковник Богданов непосредственно руководил подготовкой и проведением этой сложнейшей операции, участвовал в завязавшейся с бандитами перестрелке и, как знать, не его ли пуля остановила Аслана Мозжоева. Как старому оперативнику мне немного жаль, что именно он, а не я участвовал в этом, без преувеличения историческом сражении со всемирным террором. Что касается ответа на Ваш вопрос, цифры, названные полковником Богдановым, — предварительные, сейчас на месте работает расширенная группа следователей, включающая представителей Отдела борьбы с незаконным распространением наркотиков, ФСБ и Генпрокуратуры. Предвосхищая Ваш вопрос, сразу скажу, что о личностях заложников и обстоятельствах их задержания я пока не могу сообщить ничего нового, скажу только, что они живы, здоровы — это не мое мнение, это мнение врачей, находятся сейчас в безопасном месте и, надеюсь, скоро вернутся к своим семьям.
Ведущий:
И в заключение, несколько слов об Алексее Костюкове, на квартире которого и был уничтожен Аслан Мозжоев.
Исаев:
Вы знаете, я был против того, чтобы предавать гласности имя этого человека. Я и сейчас считаю, что это преждевременно, но — слово не воробей… Больше я ничего добавить не могу, просто не имею права… Мы работаем, мы его ищем, и нет никакого сомнения, что найдем. Это вопрос даже не дней, часов. Я вижу, что отведенное нам эфирное время заканчивается, но не могу не сказать о двух героях-омоновцах, погибших при исполнении своего профессионального долга, о сержанте Челкине и старшем сержанте Копытове, они сражались до конца и умерли с оружием в руках. Светлая им память! Надеюсь, что Центральное телевидение найдет возможность посвятить отдельную передачу подвигу этих скромных мужественных парней!..
Ведущий:
Только на один вопрос полковник Исаев отказался отвечать в прямом эфире. Дело в том, что в дни проведения этой операции в послужном списке Исаева появились две новых строчки. Он получил звание полковника и стал и. о. начальника УБОП ГУВД Санкт-Петербурга. На наш вопрос полковник Исаев ответил, что приказ о присвоении очередного звания был подготовлен уже давно и то, что он пришел именно в эти дни, — чистая случайность. А вот случайность или нет скоропалительный уход в отпуск его начальника, Виктор Павлович Исаев комментировать не стал. Как не стал он упоминать о том, что тоже представлен к высокой правительственной награде.
Глава 2
ПРЕЛЕСТИ ПОЛКОВНИЧЬЕЙ ДОЧКИ
До Москвы они добрались нормально. Тормознули только дважды — на выезде из Питера и уже в Москве, в Черкизово. Сергачев был прав — зажравшихся гаишников на трассе Е-95 интересовали только крутые иномарки.
Охранник Володя всю дорогу молчал, только проезжая очередной пост ГАИ, вспомнил историю, случившуюся с ним в прошлом году.
10 ноября, аккурат на день милиции, ехал он куда-то за город, к другу на дачу, где намечалась грандиозная пьянка, и вез по этому поводу две коробки водки — в салоне, а в багажнике ящик пива. Тормознули его гаишники ни за что, просто деньги нужны праздник праздновать, лениво пошмонали машину и, вместо штрафа, забрали пол-ящика пива, водку брать постеснялись, что ли…
Поехал Володя дальше к своему другу, видит — гаишники его догоняют на своей гаишной телеге.
Фиг вам —подумал Володя и ударил по газам, те тоже поднажали, в общем, поиграли немного в Формулу-1, потом Володе это надоело, и он остановился. Вылетают из машины два взмьшенных гаишника и к нему.
— Багажник открывай, — говорят.
Все! — думает Володя — последнее пиво сейчас отберут.
Но багажник открывает, куда денешься. Менты-гаишники туда, оказалось, один из них, когда пиво-то брал, автомат там оставил, хорошо — не сильно пьяный был и вовремя рюхнулся.
Посмеялись от души над жадностью и тупостью ментов и опять до самой Москвы молчком ехали. В столице Сергачев заказал для них номера в комплексе «Измайлово», еще к Олимпиаде построенном.
— Жить надо скромно, — ответил Петр Петрович на робкие упоминания о «Балчуге» и «Рэдиссон-Славянской».
Оба дня в Первопрестольной у Кастета были загружены до предела.
Как преуспевающий бизнесмен, он должен был встретиться со своими деловыми партнерами и якобы обсуждать с ними перспективы делового сотрудничества. Поэтому он мотался из конца в конец города, оставлял коробки шоколадных конфет и визитки у секретарш, пил кофе с начальниками служб безопасности — друзьями Петра Петровича, которые в случае чего должны были подтвердить, что, да, приезжал карельский бизнесмен по фамилии Ситтонен, решал какие-то свои дела. Обозначив таким образом свое присутствие в столице, последний вечер Кастет провел в знаменитой «Метелице», оттянувшись там по полной программе.
Там, в «Метелице», Кастет познакомился с импозантным, в летах человеком, тоже по делам приехавшим из Питера. Несмотря на вечер понедельника, традиционно неудачного дня для торговых и увеселительных заведений, ресторанный зал был полон, поэтому метрдотель, похожий на сотрудника дипломатического представительства в развитой капиталистической стране, принеся Кастету немыслимо вежливые извинения, подсадил к нему за столик этого импозантного господина.
— Арво Ситтонен, — представился Кастет.
— Виктор Павлович, — ответил господин. — Вы хорошо говорите по-русски, почти без акцента.
— Спасибо, — сказал Кастет. — У вас акцент тоже почти не чувствуется. И рассмеялся:
— Я же — русский. Нет, по паспорту я — карело-финн, но ни хрена не знаю ни по-карельски, ни по-фински. В молодости девок клеить было хорошо. Представишься — Арво Ситтонен, что-нибудь про Хельсинки или Лаппенранту наплетешь — все, девчонка твоя!
Кастет успел уже немного принять на грудь, поэтому расслабился и легко вошел в образ карело-финского бизнесмена. Главное было не перестараться, но Володя, мрачно пивший за соседним столиком безалкогольный коктейль, присматривал за своим «шефом».
— Приехал вот в столицу нашей Родины, хочу в Кондопоге новую поточную линию поставить, завод там у меня, — пояснил Кастет. — Один. А второй — в Лахденпохья.
По дороге в Москву Кастет от нечего делать полистал Атлас автомобильных дорог, справедливо полагая, что карельскому бизнесмену надо знать свой родной край, и запомнил эти два названия. Кондопогу он слышал до этого, а Лахденпохья — просто красивое слово, с местным колоритом.
— А вы чем занимаетесь?
— Служу, — просто ответил Виктор Павлович, — на государевой службе.
— А! — Кастету стало неинтересно, вот если бы свой брат, бизнесмен…
— Вы в субботу телевизор не смотрели? — почему-то поинтересовался Виктор Павлович.
— В субботу? В субботу — нет. В субботу мы пилили по трассе, в Москву. Надоели, знаете ли, эти самолеты, летаешь на них, летаешь, туда-сюда, туда-сюда. Вот они уже где! То ли дело на машине…
— Да… — вяло согласился Виктор Павлович, — на машине хорошо.
Однако вечер продолжался, тосты за нерушимую дружбу карельского и русского народов сменились тостами за прекрасных дам, коих в зале было предостаточно, на любой вкус и кошелек, а потом поступило предложение перейти от слов к делу, и Виктор Павлович спросил:
— Ты, Арво, Москву хорошо знаешь?
— Нет, — честно признался Кастет. Хорошо он знал только Крылатское, где когда-то служил боксером.
— Есть тут одно уютное местечко, «Bad cats» называется. Для избранных, но тебя со мной пустят. Поедем?
— Поедем, — охотно согласился Кастет. Название «Bad cats» что-то смутно ему напоминало, но размышлять не было ни времени, ни желания.