Выигрыш — смерть

— Положись на меня, сынок, все уладим. Но тянуть нельзя — можно и об ножик споткнуться.

Сегодня Парамон позвонил. Собранные для него деньги плотным тючком лежали в надежном тайнике. В последние дни Давыдов из дому не выходил — страшно оставить такую сумму. Даже в тайнике и под присмотром далеко не беспомощной старухи.

Баба Настя зачастила на рынок — «пообщаться». Видно было, что переживает за Давида — это его умиляло…

— Выходи открывать, гости приехали! — донесся голос бабы Насти со второго этажа.

Гости прибыли втроем на белой «Волге». За рулем сидел костлявый парень с расплющенным носом, удачно дополняющим всю его как бы перекроенную и сшитую заново физиономию. Он остался в машине, а Парамонов и двухметровый гигант по кличке Коля Клык вошли с Давидом в дом. Клык вертел во все стороны маленькой змеиной головкой. Природа, одарив Колю могучими бицепсами, обделила, его по части мозгов. Да и то малое, что было, вышибли на боксерских тренировках: трудно сохранить ясный ум, когда тебя беспрестанно лупят по голове. Коля и не пытался. Ему хватало ума и команд хозяина.

Баба Настя расположилась между иконой Николая Мирликийского и коричневым чемоданом с деньгами.

— Здравствуйте, дорогие гости, — приветливо улыбалась она. — Проходите, будьте как дома!

Клык изумленно посмотрел на бабу Настю, затем на своего хозяина, словно ожидая, не последует ли распоряжение отряхнуть пух с этого божьего одуванчика. Но команды не поступило. Парамон, не сводивший взгляда с лица Головлевой, неожиданно улыбнулся, пригладил свои ежик, размашисто перекрестился и неуверенно ступил вперед, словно колеблясь, куда направиться сначала: к старухе или к заветному чемодану.

— Ну, здравствуй…

— Настя, как и раньше, — поняла его колебания женщина. — Сколько же мы не виделись?

— Я рад, что тридцать лет нас не слишком изменили. Я слышал, что ты в Москве.

— Значит, ходят слухи?

— Языки человеческие, все не окоротишь…

— Что, Саша, будешь денежки считать?

— Конечно буду, Настя, как всегда.

Баба Настя радушно отбросила крышку чемодана. Там громоздились перехваченные черными резинками пачки сотенных купюр. Клык вытянул шею в сторону чудесного видения, глаза у него стали, как у сомнамбулы.

— Пересчитай одну.

Клык послушно зашевелил пальцами-сосисками.

— Все верно.

— Настя по мелочам людей не дурит, — с кривой ухмылкой бросил Парамон.

Головлева, не вынимая руки из кармана тяжелого бархатного халата, пружинисто поднялась.

— Ну, Сашок, бери деньги. Думаю, свидимся еще, чайку попьем.

— Добрая ты стала, Настя, что-то. Легко с большими деньгами расстаешься, или думаешь, что ненадолго?

— Чего уж там, где наше не пропадало!

— Деньги взять — дело нехитрое. Может, с нами проедешься, ты бабенка боевая, небось и «пушка» в кармашке припасена.

— Саша, не смеши людей. Взял деньги — и дуй.

— Не знал я, к кому еду. Пожалуй, тут за подмогой смотаться надо.

— Дело хозяйское. Деньги тебе отдали, они в чемодане. Хочешь — бери с собой, хочешь — здесь оставляй. Сам за них отвечаешь. А ты, парень, — она повернулась к Клыку, — постарайся не делать резких движений.

Баба Настя вытащила из кармана халата пистолет внушительного калибра.

— Объясни, Саша, какие дыры получаются, когда я стреляю. От одного сквозняка можно простудиться.

— Ладно, Настя, кончай. Деньги большие, дай я хоть позвоню своим пацанам.

— Телефон еще вчера сломался, можешь проверить.

— Как хочешь, один я отсюда не уеду. Пусть с нами Давид поедет.

Давыдов переводил взгляд с бабы Насти на Парамона: крупные звери встретились. Но какова старуха, если Парамон боится выйти из дома с деньгами!

— Езжай, сынок, с ними, раз они такие пугливые. Все будет хорошо.

Не верилось Давиду в счастливый исход. Может, отдать деньги Парамону по-хорошему? Но разве со старухой поспоришь, тем более что в пятистах тысячах, на которых уже кровь двоих, есть и ее доля.

— Ну что ж, Настя, мы поехали, привезем тебе Давида в лучшем виде. Цепляй, Коля.

В руке гиганта чемодан казался крохотным, и было непонятно, как в нем может уместиться такая сумма.

Давид, успокоенный твердым взглядом бабы Насти, вышел первым. За ним, склонив головку, шагнул Клык, замыкал шествие Парамон. Выходя, бросил:

— На узкой дорожке мы встретились, Настя!..

— Не забудь — там, в чемоданчике, хитрый замок. Привезете Давида, — получите ключик, без ключика полезете — сгорят денежки.

— Не меняешься, Настя. Димка с Бритвой, я слышал, тоже не ушли?

И, не дожидаясь ответа, нырнул в проем. Баба Настя, едва гости вышли, взлетела на второй этаж. Нажала кнопку телефонного аппарата, сразу отозвался нужный номер, зафиксированный в компьютерной памяти.

— Это я. Отменяется.

На противоположном конце повесили трубку. Парамон не зря опасался — в случае, если бы не вышел номер с чемоданом, его бы встретили лихие парни. Но все получилось как нельзя лучше.

Как мог Парамон купиться на этот старый фокус? Всему виной, видимо, шок от внезапной встречи с Головлевой. А номер с чемоданчиком действительно с бородой. Одновременно с лязгом замка падает на потайных петлях крышка сундука, на котором стоит чемодан, и само дно чемодана. Деньги высыпаются в тайник, мощная пружина мгновенно возвращает все на свои места. Старая мудрость: последним деньги должен держать в руках ты сам… Клык еще этот со своими мускулами… Одной пули на него бы хватило, но так и лучше — от своих покойников едва избавились.

Она выгребла деньги из тайника в заранее заготовленную корзину, заперла дверь и вышла. Слежку за домом она заметила давно, поэтому глухой теплый платок преобразил ее снова в глубокую старуху.

Вот и последний поворот за базаром, вот и красные «жигули» в переулке. Баба Настя забралась в машину и сразу дала максимальные обороты. Теперь вся надежда на это железное сердце. Внезапно дорогу перекрыл «Камаз» с прицепом, неуклюже пытающийся развернуться.

Баба Настя рывком вывела машину на тротуар, прямо из-под колеса в последний момент порхнул какой-то очкарик с белым от ужаса лицом. Душераздирающе взвизгнули тормоза…

…Растерянный веснушчатый парень, водитель «Мособлагропрома», пытался объяснить ситуацию инспектору ГАИ и мужчине в штатском.

— Ну, вот, летит эта, как оглашенная, на «кирпич». Потом на тротуар свернула, а оттуда ее бросило прямо на мой прицеп…

Врач «скорой» тронул Добрынина (это он подоспел к месту происшествия) за локоть:

— Все. Не у кого спрашивать. Массивное кровоизлияние, летальный исход.

…С момента появления «Волги» у ворот дома Давыдова в Малаховке близость развязки стала очевидной. Собранная по крупицам информация о Головлевой давала все основания предполагать, что эта «старушка» денег не выпустит из рук ни в коем случае. Сикач с Добрыниным укрылись в доме напротив, принадлежащем ветерану войны, которому приходилось партизанить, и он очень гордился, что помогает «бойцам невидимого фронта». Старик был любезен, почти назойлив, так что Сикачу пришлось поручить ему следить за соседним домом. Это было вовсе ни к чему, но старик был занят, а Сикач и Добрынин получили возможность наблюдать и анализировать ситуацию без помех.

— Торопить не будем, пусть погостят.

— Взять бы их сейчас, на месте…

— Я уверен, что Парамонов и его подручные, если и подозревают что-то в отношении убийства, непосредственного участия в нем не принимали. Рассчитывать на чистосердечное признание Давыдова, а тем более Головлевой, не приходится. Два убийства — дело куда как серьезное. Маловероятно также, что деньги в доме.

— А разве Парамонов приехал не за деньгами?

— А ты уверен, что отсюда они не поедут к тайнику, который находится в неизвестном нам месте?

— Смотрите, смотрите! Вон тот верзила выносит чемодан. И как бережно! Несомненно, там деньги!