Страница 45 из 69
Глава тринадцатая
- И где же ты шатался эти полтора часа? - с угрозой в голосе произнес пахан, сидевший за столом.
Червонец стоял посреди кабинета, переминаясь с ноги на ногу.
- Прости, Желвак, менты запрессовали. Гаишники. Мурыжили так, что кишка за кишку завернулась, и я чуть дуба не дал. Так хотелось уродов придушить прямо на набережной…
- Тебя? Менты? - Глаза Желвака полезли на лоб. - Они что, нюх потеряли? Номеров твоих не видели?..
- Да все он видел, урод тряпочный! И он, и второй, что сидел в их корыте разрисованном. При погонах, целый капитан. Беспределыцики, бля!..
- А что им надо было? - подозрительно всмотрелся в подчиненного Желвак.
- А что им всегда надо? - аж задрожал Червонец. - Капусты!
- За что?
- А я знаю? Я и не нарушал ничего. Ехал к Жареному на Коломяжский, поворачивал на Черную речку у Макдоналдса, ну и трамвай, как всегда, слева объехал. Передо мной один лох еще на "восьмерке" повернул. А этот, бля, с палкой - тут как тут. Машет.
Червонец замахал рукой и попытался состроить рожу, как у мента. Получилось совершенно натурально.
- Я рулю мимо, коню понятно, так он под самые колеса прыгнул, самоубийца. Торможу. А мусор с палкой своей к той "восьмерке" бегом - документики! Ксиву взял, буркалы выпучил - и под козырек. "Восьмерка" дальше тарахтит, а этот ко мне. Ну, думаю, раз он такого долдона отпустил, мне-то щас спляшет. А он слюной брызжет - нарушаем? Нет, бля, говорю. Это тот, на "восьмерке", под красный ехал, а я честный фраер. А эта сука сует мои права в карман. Пройдемте, говорит. Пошел ты сам, думаю, завтра с извинениями мне права принесешь - и на педальку. А "тестера" полосатая мне, бля, дорогу резко загораживает. Оба уже ко мне бегут. В машину к нам, говорят, садись. Ну, сел…
Из нагрудного кармана Желвака полилась душещипательная мелодия "Собора Парижской Богоматери". Он махнул Червонцу рукой, дескать - подожди, и достал мобилу:
- Как это нет? А где?.. Нет, я не понял… Это уже не мое дело. У Узбека возьми… Твои проблемы, но если завтра товар не будет у меня, жопу разорву. Все. Жду вечером. Или завтра с утра. Крайний срок… А эти бакланы все буром поперли? Двое здесь? Ко мне их. И тех троих из-под земли достань. Час тебе даю.
Авторитет сунул телефон в карман и кивнул Червонцу:
- Ну, трави дальше. Складный роман получается.
- А что дальше? - пожал плечами Червонец. - Выезд на полосу встречного движения. Гражданский кодекс. Лишение прав от двух до четырех месяцев… Я им сотку баков - некогда мне на гнилой базар время терять, а они моргалами хлопают, как целки. Вы нам взятку предлагаете? Нет, бля, говорю, это вам премия за добросовестную службу. Разве ж это премия, говорят, на двоих - то? Дал еще одну бумагу акробатам долбаным. Завтра у Помидорова узнаю, кто стоял. Они мне втрое вернут, вымогатели!..
- Ага. - Желвак нажал кнопочку под столиком, и на пороге отдельного кабинета ресторана "На нарах" возник халдей. - Принеси-ка мне, любезный, графинчик с анисовкой. И закуски. Икорки там, балычка… грибочков не забудь.
Потом пробурчал под нос:
- Распоясались, однако, менты. Борзеют. Надо будет прищучить.
И вновь обернулся к Червонцу:
- Так к кому, говоришь, ты ехал на Коломяжский?..
Червонец не успел ответить, в дверь бочком вошли Бивень с Фомой и нерешительно остановились у порога.
Желвак поднял глаза на шестерок.
- Ну, любезные мои? - с притворным дружелюбием начал он.
- А мы чо?.. - начал мычать Фома, но Бивень саданул его локтем по ребрам, и Фома утих.
- А вы чо? - подбодрил Желвак.
- Мы все вместе хотели, - хмуро отозвался Бивень. - Договорились. Мокрого ждали…
- И Жареного, - с веселой готовностью продолжил пахан. - Так к кому ты, Червонец, говоришь, торопился?
Червонец понимал, что веселится Желвак не к добру. Надо колоться.
- К Лехе, я ж сказал. Тут, Желвак, вот какое дело. Пропали куда-то трое моих, зашухарились где-то, бля. Вот я и поехал в Лехину берлогу. Думал, может, на троих приняли - и отключились. И мобилы молчат…
- А когда их в последний раз видели?
- Утром вчера. Я их к бабе разобраться послал.
- Разобрались? А что за бикса? Или честная мымра? Почему я не знаю?
- Не разобрались, Желвак. Не знаю. Пропали они. Никто не отзывается.
- Так, - нахмурился блатной. - Подробнее давай. С самого начала…
Желвак волновался не зря.
На его суровом бандитском веку он много раз сталкивался с такими вот непонятками, когда из пустячного дела вырастали большие неприятности. И уж кому, как не ему, было знать, что пропавшего человека чаще всего отыскивают в виде трупа.
В отличие от своих бестолковых и неопытных соратников, которые умели только пальцы растопыривать, Желвак имел богатый жизненный опыт. Две ходки общим сроком в семь лет говорили сами за себя. И авторитетом Желвак пользовался в среде блатных. Официально коронован пока не был, но числился свояком. На второй зоне, до тех пор пока Борьку Елецкого к ним не закрыли, числился смотрящим по выбору сходняка. Так что коронация была не за горами. Желвак надеялся, что это произойдет на ближайшем сходе, который намечался через пару месяцев.
А ведь в первый раз Желвак попал к хозяину по голимой подставе.
Тогда он только из армии вернулся, а служил в морпехе - он и в детдоме самым здоровым был. Ну и в частную охрану подался. Тогда - во второй половине восьмидесятых - в стране начался бардак, называемый перестройкой и гласностью. Старые вожжи отпустили, постромки обрезали, а другой узды накинуть не успели - и понеслась птица-тройка родимая…
Мало кто помнит теперь громкое дело кооператива "Виталия", который шил местную обувь по итальянским лекалам. А тогда его магазин с огромной светящейся вывеской первым из частных производителей занял тепленькое место на Адмиралтейском проспекте неподалеку от Исаакия.
Потом, разумеется, основного владельца обвинили в спекуляции, уходе от налогов, нарушении трудового законодательства и заодно в семи смертных грехах. И загудел пионер частной промышленности в места весьма отдаленные на полтора десятка годиков. Не ко двору пришлась чиновникам от перестройки отечественная дешевая и качественная обувь. Впрочем, властям во все времена невыгодно хорошее и дешевое свое. Потому что тогда становится невозможно проталкивать на наш рынок дорогое чужое. Не бесплатно проталкивать, разумеется…