Бригадир

– Дурак. Я же предупреждала, – словно оправдываясь перед собой, тихо, одними губами произнесла девушка, медленно опуская китайскую волыну, из ствола которой вился серый дымок. Невский понял – вот теперь, после вынужденного убийства, ее проняло всерьез. Почти парализовало. Понял это и Чалый. И времени зря терять явно не собирался. На принятие единственно верного решения у сына вора ушло не больше секунды. Тихомиров не стал повторять ошибки Мюллера и лезть за пушкой в карман, а решил прежде всего устранить главную угрозу – забрать оружие из рук Светланы – и коршуном метнулся к застывшей в ступоре девушке, собираясь сбить ее с ног, нейтрализовать, а уже потом, пользуясь подавляющим преимуществом в массе и силе, без особых проблем вырвать из ее пальцев ствол и тем самым свести-таки вдруг пошедшую не по сценарию партию в свою пользу.

Но сыну Костыля так и не удалось добраться до Светы. Безошибочно просчитав действия Чалого и уловив сам момент прыжка, не имеющий возможности использовать руки Влад крутнулся волчком и, падая на бок, еще в воздухе, словно ножницами подсек и запутал щиколотки врага. Громко крякнув, потерявший опору Чалый завалился ничком в шаге от неподвижно застывшей Светланы, в последнее мгновение успев-таки царапнуть кончиками выброшенных вперед пальцев рук по ее кроссовкам. Поняв, что теряет драгоценные секунды, взревел от отчаяния белугой, что было сил рванулся вверх, освобождаясь от вяжущих ног Невского… и тут грянул третий, совсем не похожий на два предыдущих, выстрел. Ударная сила откинула Чалого от Светы. Истошно заорав, бывший бригадир схватился здоровой левой рукой за повисшую плетью, онемевшую и переставшую слушаться правую.

Опустив карабин, сосед дядя Гриша не спеша подошел к Светлане, забрал из ее легко разжавшихся пальцев «ТТ», сунул в карман драного ватника. Проходя мимо Чалого, с редкой для старого человека прытью пнул его ногой в живот, уложив на землю. Нащупал и забрал второй пистолет, присел у неподвижно лежащего в грязи Мюллера, пошарил у трупа в карманах. Отыскал ключ от браслетов, освободил Невского, дал ему возможность подняться и только после этого буркнул, дыхнув в лицо стойким запахом водочного перегара:

– Как чувствовал – будут от вас, городских, проблемы. Вот и глядел в оба из окошка. Видал, как друг твой надысь умчался, словно кипятком ошпаренный. Как ты червей копал и рыбалить уходил. Как девица эта вчерась одна с озера заявилась. А потом и ты приполз. Упал перед оградой. А ведь на пьяного не был похож. А?

– Это контузия, – сказал Рэмбо. – После аварии.

– Ну, ты ж говорил. Ага. А я так и подумал что поплохело тебе, – кивнул дядя Гриша. – А сегодня, гля, чай пью и эти двое иродов заявились. Крадутся, как воры, озираются. Сразу смекнул – не чисто дело. Взял ружьишко – и за сарай. Притаился, значит…

– Спасибо, дядя Гриша, – Влад обнял старика, чувствуя, как на глаза наворачиваются предательские слезы. Посмотрел с благодарностью на маленькую хрупкую Свету, начавшую понемногу приходить в чувства. – Если бы не вы, я б сейчас уже… да ладно, что теперь. Убирать их со двора надо. Желательно без милиции. – Невский пристально глянул на старика. – Дома ближние пустуют, никто ничего не видел. Но выстрелы, по ходу, даже на той стороне озера слышно было. Так что…

– Дружки твои, что ль? – экс-председатель кивнул на сидящего на земле, затравленно зыркающего снизу вверх Чалого. – Не поделили чего? Деньги, поди, опять? Бизьнесьмены, мать вашу в качель…

– Это не друзья, – скрипнул зубами Влад. – Это звери. Нелюди, гниль рода человеческого. Таких мочить надо, без оглядки и сожаления. Как бешенных собак.

– Кто бы пиздел, сука! – морщась от боли в перебитой, мокрой от крови руке, прохрипел Чалый. – Ангел нашелся! Агнец божий, нах! Глядите на него!

– Я не ангел, это ты точно заметил, Чалый, – Невский прищурился. – Я – бандит. Такой же, как и ты. Но я всегда мочил только по необходимости. Быстро, без издевательств. Когда не было другого выхода. И я никогда не ловил от мокрухи кайф, головы трупам не резал и в посылках не отправлял, прикрывая свою шизофрению местью! В отличие от тебя, отморозка голимого! Но сегодня я тебя валить не стану. Наоборот, перевяжу, спеленаю, положу в багажник и отвезу в Питер, а там отдам на растерзание пацанам Кассиуса. Как они тебя завалят – сразу или вначале по частям настругают, мне плевать.

– Хватит болтать, – подал голос дядя Гриша. – В сарай их обоих покуда оттащим. Этого свяжем, рот заткнем чтоб не орал, а там решим без суеты, куда и как. –

Он подошел к Чалому и ничтоже сумняшеся врезал раненому прикладом карабина в лоб, вырубив вчистую. Чалый даже пикнуть не успел. Дядя Гриша закинул охотничью машинку на плечо, взял сына вора за ноги, глянул на Влада. – Хватай! Понесли, шибче. – Оглянулся на Свету. – А ты, милая, сопли утри и в избу иди. Чаю нам скипяти. Неча тут…

В низком свинцовом небе, словно по заказу, гулко бахнуло. Полил сильный дождь, смывая с земли следы крови. Рэмбо и старик, не произнеся ни слова, отволокли незваных гостей в стоящий за домом сарай. Влад забрал из карманов Чалого все, что там было, включая телефон, нашел моток веревки, связал его, начинающего приходить в себя и тихо стонать, по рукам и ногам. Не забыв затолкать в рот кусок тряпки. После чего они с бывшим председателем закрыли дверь снаружи на задвижку и вернулись в дом. Перевести дух и обсудить дальнейшие действия.

Первое, что сделал Невский – это позвонил Соколу. Сообщил, что с нежданными визитерами «удалось договориться по-плохому, пригласив главного в гости», дал отбой возврату ценностей барыге и переводу миллиона долларов на Каймановы острова, и попросил срочно прислать пацанов с двумя машинами. На что Сокол ответил, что он с группой вооруженных бойцов на трех тачках выехал в Ольховку сразу после их прошлого разговора, и сейчас они находятся уже на северном выезде из Питера, в Парголово.

– Хорошо, – сказал Рэмбо. – Тогда последнее, Сереж. Кто-то из моих псов, Фрол или Мангуст, а может, и оба сразу – стукачи Чалого.

– Это… точно? – глухо уточнил Сокол. – Ты не ошибаешься?