Без Надежды

Следом за ментами я затолкнул в хранилище и заложницу, захлопнул дверь, повернул ключ. И замер, сам себе поражаясь:

«Насколько же удачно я провернул это дельце и переиграл двоих мусоров! Ожидал чего угодно, но не такого! Эти легавые либо совсем зеленые дебютанты, либо уже умудренные жизнью ветераны, трезво отдающие себе отчет в том, что лучше быть выгнанными со своей далеко не престижной службы, нежели рисковать жизнью в поединке с обвешанным неизвестно чем психопатом.

Итак, с этим ты разобрался. Мои поздравления, Знахарь!

Но это был только первый этап, и хорошо, если в дальнейшем окажется, что он был наиболее сложным. Я совершенно не возражаю, чтобы все остальное – мой выход из банка, поиски логова, где я могу отсидеться, отъезд за пределы Санкт-Петербурга – окажется попросту детской считалочкой по сравнению с тем, как я только что обезоружил и запер двоих мусоров. Хотя даже в детской считалочке еще должно повезти, чтобы не выпало водить. А у меня ставки повыше: жизнь и четыреста тысяч. И неизвестно, что имеет большую ценность.

Наверное, все-таки, баксы, если их сравнивать с моей драной шкурой», – пришел я к выводу и, поплотнее запахнув полы куртки, чтобы пока никому не мозолить глаза своей «бомбой», решительно зашагал по пустому длинному коридору. Мне еще предстояло преодолеть турникет, пройти мимо поста охраны и не вызвать подозрений у мусора, который сейчас должен болтаться на улице. Таковы задачи на ближайшее время. А что стану делать, когда их решу, там будет видно.

Коридор кончился. Слева – десяток ступенек неширокой лестницы. Сразу следом за ней – турникет. А за турникетом – фойе. С двумя чахлыми пальмами. С деревянной конторкой. И охраной банка «Северо-Запад» за этой конторкой. В количестве трех человек.

«А ведь Наталья говорила, что их четверо, – отметил я, спускаясь по лесенке. – И они должны играть в преферанс. Впрочем, четвертый сейчас, наверное, на прикупе, и поэтому отлучился поссать».

Я без проблем миновал турникет, пробурчал им «Доброе утро» и уверенно направился к выходу. Охранники проводили меня обалделыми взглядами. Грязного бородатого мужика с рюкзаком за спиной, спокойно выходящего под утро из банка, они увидеть никак не ожидали. Одним словом, внештатная ситуация, как и у ментов две минуты назад. Здесь приходилось включать в работу мозги. Вот только где они, эти мозги?

Охрана молчала! Я против этого совершенно не возражал. Жизненные неурядицы давно превратили меня в замкнутого и необщительного человека, а потому первым вступать в разговор с тремя незнакомыми мужиками я не желал.

А желал поскорее убраться отсюда. Словно так и положено, распахнул первую дверь. Шагнул в узкий тамбур. Толкнул дверь вторую. Толкнул еще раз – посильнее. И поискал глазами запор, который следует отомкнуть, чтобы эта дубовая гадость все-таки отворилась.

– Черт!

Никаких запоров на двери. Блокировка с нее явно снималась нажатием кнопки за конторкой охраны. И выйти отсюда можно было лишь с позволения местных секьюрити.

– Черт! – еще раз процедил сквозь зубы я.

Делать нечего, придется такое позволение испрашивать.

– Откройте, пожалуйста, дверь, – выглянул я в фойе.

Охранники доходили! Всех троих я настолько парализовал своей простотой, что с них сейчас можно было ваять, скажем, скульптурную композицию «Хиросимцы, наблюдающие за ядерным взрывом». Или «Чукчи стойбища Эльвентин, встречающие вертолет с президентом Путиным».

– Откройте, пожалуйста, – еще раз попросил я.

И тогда наконец вышел из оцепенения один из охранников. Разомкнул пасть и растерянно поинтересовался:

– А Вы, собственно, кто такой?

– Мустафа Ибрагим, – пришла мне на память одна из песен «Куина». – Террорист из Аль Каиды. Только что грабанул ваше хранилище. Взял четыреста тысяч. – Меня несло. Секьюрити мне внимали. – А теперь собираюсь свалить. И очень хочу, чтобы вы мне открыли дверь, – молотя языком, я подошел к конторке. Остановился в шаге от нее. Словно эксгибиционист перед стайкой дошкольниц, распахнул полы куртки и продемонстрировал окаменевшим охранникам батарейку и три куска мыла. – Это бомба. Как только отпущу эту кнопку, – я выставил перед собой выключатель, – мы сдохнем, а здание превратится в руины. Вам это надо?

Они не ответили, но по всему было видно, что им это не надо.

– Открывай дверь!

Один из охранников дернулся, повозил рукой под столешницей, и в тамбуре что-то щелкнуло.

– Она открыта, – просипел секьюрити, и у него по лицу сбежала вниз капелька пота.

– И не вздумайте пальнуть мне в спину, – предупредил я, отступая к выходу. – Я упаду… Отпущу кнопку… Жахнет так, что вас будут потом собирать на совочек…

Я толкнул массивную высокую дверь, и на меня пахнуло свежестью промозглого петербургского утра.

На улице шел мелкий дождь.

Я наконец был на свободе.

Правда, чтобы уж вовсе убраться с этой Дегтярной, предстояло преодолеть еще одно препятствие в виде третьего мусора из группы захвата. Я не ждал здесь особых проблем – очень надеялся, что этот мент не настолько дубовый, чтобы, согласно инструкциям, разгуливать сейчас под дождем возле машины.

«Дремлет в своих „Жигулях“, – надеялся я, притворяя за собой дверь, – а меня если и заметит, то лишь проводит взглядом и поленится вылезать и расспрашивать, кто я такой».

Надежды не оправдались. Мент оказался очень дотошным. Наверное, он хотел заслужить благодарность начальства. А может быть, накануне поссорился с женой и теперь мечтал ей назло героически пасть на посту. Как бы там ни было, а здоровенный детина в серой форме и черном бронежилете так просто уйти мне не позволил.

– Мужчина, секундочку, – догнал меня его окрик, когда я уже отошел от входа в «Северо-Запад» метров на тридцать. – Остановитесь!

Я остановился. Обернулся и смерил взглядом этого слоника, приближавшегося ко мне грузной походкой. И так и не смог решить, что же с ним сейчас делать.

Не будь в нем полутора центнеров весу, я попытался бы его отрубить. Потом, как и планировал раньше, сел бы в ментовский «Жигуль» и отъехал бы отсюда на пару кварталов. А потом начал бы менять средства передвижения. И искать себе надежную нору… Эх, был бы этот легавый в другой весовой категории.