Без Надежды

«Вот так! – Признаться, чего-то подобного я от Конфетки и ожидал. – Спасибо и на том, что сразу расставила все по своим местам. Как выражаются секретные физики, отрицательный результат тоже есть результат. И хорошо уже то, что на материальную помощь от Светки я теперь не рассчитываю. Так же, как и на какую-нибудь другую помощь, выходящую за границы, только что четко обозначенные мне этой фурией. Все свои дальнейшие действия я теперь буду планировать с учетом того, что сейчас услышал – так, чтобы не пришлось разочаровываться потом.

…Вот только какие «дальнейшие действия»? – размышлял я, возвращаясь в полупустой электричке из Питера в Вырицу. – Что еще я могу сделать, кроме того, чтобы тихонечко сидеть у Наташки и ждать, когда мусора уберут из моей дачи засаду и я смогу добраться до своих трех тысяч долларов? Да и что мне эти жалкие три штуки баксов, которых ненадолго и хватит! Что удастся прожить какое-то время, надеясь, что за это время для меня что-то изменится? А если и в дальнейшем ничего не изменится? А если основательно потрепанным мусорами блатным будет просто не до меня, и я лишь впустую потрачу время, дожидаясь от них какой-нибудь помощи?

Нет, пассивно сидеть и ждать у моря погоды – это самое неразумное, что я сейчас могу сделать. Так продержусь еще, может быть, месяц. Может, чуть больше. А скорее – чуть меньше, пока не наступит момент, когда придется сначала оставить в покое Наталью, которая – не слепая же дурочка! – в конце концов потребует от меня объяснений, кто я такой и что вокруг меня происходит. А потом я, наверное, переберусь к Светке, если, конечно, за это время ее отношение ко мне не изменится. С мыслью о том, что изменения в моей жизни должны происходить регулярно, а обстоятельства лишь ухудшаться, я свыкся уже давно. Но безвольно отдавать себя им на растерзание не собираюсь.

Я уже почти двое суток нахожусь вне закона. Рядом со мной сейчас нет никого, кто мог бы мне оказать не только моральную, а хотя бы финансовую поддержку. Ну и что? Какие мелочи по сравнению с теми, почти безвыходными ситуациями, в которых мне последнее время довелось побывать, когда я, скажем, год назад загибался от пневмонии в тайге или на протяжении почти пяти месяцев с искалеченными ногами сидел в заточении, почти напрочь отрезанный от внешнего мира! Даже тогда, в гараже у кума, я не держал в голове и мысли о том, чтобы безвольно опустить руки и отдаться на волю обстоятельств. Я постоянно что-то предпринимал. Так почему же теперь!..

А что реальное я сейчас в состоянии сделать, чтобы хоть немного развернуть ситуацию в свою сторону? – задумался я, провожая взглядом наряд милиции, сопровождающий электричку и только что пересекший вагон, не обратив на меня никакого внимания. – В первую очередь я должен раздобыть деньги. А потом уже можно будет думать о том, как убраться подальше от Питера, где раздобыть себе новую ксиву, у кого вновь переделать физиономию».

Но сначала деньги. Не менее двадцати тысяч долларов. Именно такую нижнюю границу необходимого мне лавэ я определил, даже не углубляясь в какие-нибудь подсчеты предстоящих мне в ближайшее время трат. Просто решил так, и все!

Двадцать тонн баксов. Ни долларом меньше.

Знать бы еще, где их достать! Если за последние годы я и набрался опыта выживания в экстремальных условиях, то в вопросах краж, грабежей и разбоев был полным лохом. Но мы всегда что-нибудь делаем в первый раз. И обстоятельства часто вынуждают нас многому учиться с листа, на собственном опыте.

«Что ж, буду учиться, – пришел я к решению, – раз ничего другого мне больше не остается. Времени на то, чтобы несуетливо пораскинуть мозгами, где найти, украсть, захватить деньги, у меня сейчас предостаточно. А там, глядишь, пока я неспешно раскачиваюсь и собираюсь отправиться на гоп-стоп, ситуация сама по себе изменится к лучшему. Не может же она постоянно катиться под откос».

Но оказалось, что может, если дело касается лично меня. Уж такова, наверное, стезя обреченного на проблемную жизнь человека, что запятая во фразе «Казнить нельзя помиловать» всегда ставится после первого слова…

В очередной раз такую запятую поставила Света, когда через четверо суток после того, как я узнал, что объявлен в федеральный розыск, – это было наутро в пятницу – сообщила, что наконец сумела выйти на связь кое с кем из воровских. Никаких имен она при этом не назвала. Только сказала:

– Дела такие, Денис. Помнишь, как в понедельник ты взвился, когда я предположила, что все, что сейчас происходит, каким-то образом связано с тобой? Так вот, сегодня мне стало известно, что это действительно так. Кое-кто из лягавых даже и не подумал скрывать от братвы, что косвенной причиной наезда, который они предприняли, являешься ты. Слышишь, им нужен ты, Знахарь!

– И что ты мне предлагаешь? Отправиться в ближайший отдел милиции и сдаться в обмен на гарантии, что блатным будет обеспечена спокойная жизнь?

– Не-е-ет! Что ты! Хотя кое-кто, даже многие, действительно, не отрицают, что это лучший выход для всех. Естественно, исключая тебя.

– Тебе что, так и сказали? – удивленно пробормотал я.

– Прямым текстом. И в какой-то мере я их понимаю, Денис. Но не более. Даже в мелочах я никогда не соглашусь с теми, кто готов идти на какие-то сделки с ментами, если вопрос ставится так: отдать им за уступки кого-нибудь из своих. Но только какой вес в подобных делах может иметь мое мнение?

– Так с кем ты все же беседовала?

– Я связана словом и не могу назвать тебе имя. Скажу только, что с этим парнем ты неплохо знаком. И он далеко не простая пешка в окружении положенца.

– Это Комаль? Митрич? Малина?…

– Не пытайся гадать, – перебила меня Конфетка. – Не трать попусту время, все равно не скажу.

– Ладно, не говори, – сдался я.

– Теперь ты понимаешь, что в ближайшее время не можешь рассчитывать на чью-либо помощь? – продублировала Света ту мысль, с которой я смирился еще несколько дней назад. И добавила с пафосом: – Конечно, помимо моей. Я с тобой, Знахарь! Как бы все мерзко ни повернулось! Ты слышишь?

Я слышал. А она ждала от меня ответа. И, наверное, совсем не такого, какой получила, когда я, после недолгого молчания, вяло пробормотал: