Бродяга

Толик застукал свою благоверную с хахалем. Причем в самый неприличный момент. Не проронив тем не менее ни звука и не мешая возлюбленным, он вышел и немедленно отправился в винный. Что он там пил и в каком количестве, осталось невыясненным, но вернулся Толик довольно быстро. Дверь ему отпереть не удалось -- любовники успели запереться на засов, -- и, недолго думая, он принялся ее вышибать. "Представляете! Железную дверь!.. И главное -- сам ведь в прошлом году ставил. Слышали бы вы, какой грохот стоял!.." Соседи мужественно попытались связать Толика, но проще было бы

сладить с медведем. Без особых усилий он выкинул из подъезда всех мужчин, а заодно и мастера спорта по дзюдо, приглашенного из соседнего двора. С минуты на минуту ожидали милицеиский наряд, а пока Толик расхаживал возле подъезда, время от времени совершая безуспешные попытки вырвать из земли тополь-трехлетку. Никто не понимал, зачем это ему нужно, но выглядели попытки достаточно грозно, чтобы держать соседей на приличном расстоянии.

-- С милицией -- это вы зря, -- упрекнул Евгений Захарович. -- Неужели нельзя было договориться как-то иначе?

-- Да?.. Каким, интересно, образом? -- сосед прищурился. -- И потом, думаете, мы не пробовали?

-- Значит, плохо пробовали.

-- Ну, если вы такой смелый...

-- Э-э, брось, генацвале, не связывайся, -- к Евгению Захаровичу подошел крепкого вида грузин -- тот самый мастер спорта. -- С ним тебе не договориться. Разные весовые категории, понимаешь? Он мой блок разорвал! Одной рукой! А это, я тебе скажу, не шутка...

Не отвечая, Евгений Захарович двинулся к родному подъезду. Кто-то предупреждающе крикнул вслед, но он не обернулся. Толик, заметив идущего к нему человека, растопырил руки, с готовностью шагнул навстречу.

-- Здравствуй, Анатолий, -- Евгений Захарович приблизился к гиганту вплотную. -- Может быть, сядем поговорим?

Толик агрессивно рыкнул.

-- Они же милицию, чудак, вызвали. Зачем тебе это надо?

Толик смотрел на него, не мигая. Наконец с шумом выдохнул и опустил руки. Кажется, он все-таки узнал Евгения Захаровича.

-- Считаешь, я пьян? -- в голосе его слышался вызов.

-- Кто тебе это сказал?

-- Они, -- Толик показал пальцем на толпящихся вдалеке. -- Кричали, что нализался, как свинья.

-- Мало ли что там и кто кричит. Всех слушать -- уши отсохнут.

-- Один тут меня тоже за ухо тянул, -- пожаловался Толик, -- мочку расцарапал.

-- Ногти, наверное, не стрижет.

-- Ну дак!

-- А вообще-то они не в своем уме, если решили с тобой драться. Ты же практически трезв!

Толик хмуро усмехнулся.

-- А вот и нет, я выпил! Две бутылки вермута без закуски.

Евгений Захарович уважительно присвистнул.

-- По тебе не скажешь. Держишься, как всадник на коне.

-- Думаешь, я законченный осел? Думаешь, с луны свалился?

Евгений Захарович ласково улыбнулся.

-- В чем дело, Толик? Кто тут говорит об ослах?

-- Никто. Но ты так думаешь.

-- Вот уж нет. Это ты думаешь, будто ты осел, как ты думаешь, что я думаю.

Толик наморщил лоб, осмысливая фразу. Видимо, ничего не понял, но не рассердился.

-- Ладно, считай меня ослом, если хочешь. Осел и есть, -- покачиваясь, он подошел к скамье, обессиленно присел. -- Курва она, Женька, подлая курва! И ведь плевать ей, знаю я или нет -- вот, что обидно!

-- Поэтому и стал вышибать дверь? Но зачем? Какой в том прок?

-- Не знаю. -- Толик качнул головой, осторожно тронул себя за плечо. -Болит, зараза...

-- Еще бы!.. Ты что, всерьез надеялся сломать железную дверь?

-- Там ведь сварка. Если ударить как следует, гнезда не выдержат.

-- Тебе виднее, -- Евгений Захарович опустился рядом с Толиком. -- А, может, ко мне пойдем? Поговорим, успокоимся. Я ведь тоже сегодня подрался.

-- Ты? -- Толик удивленно поднял на него глаза. Взглядом прошелся по изодранному костюму. -- А ты из-за чего?

-- Даже не знаю, -- Евгений Захарович пожал плечами. -- То есть, вроде бы знаю, но не сумею объяснить. Сложная это штука -- чувство собственного достоинства. Да и день какой-то ненормальный. Все кругом колобродит.

-- Верно, колобродит, -- пухлое лицо Толика вновь омрачилось.

-- Да нет же, я не о том, -- споткнувшись, Евгений Захарович со смущением поглядел на друга. -- Хотя и о том тоже, наверное... Непросто это выразить словами, Толянчик. Видишь ли, сегодня я уже не тот, что вчера. И ты другой. Жизнь прокрутилась, и мы вместе с ней. Надо только это прочувствовать, понимаешь?

-- А она? Она тоже стала другой?

Евгений Захарович понял о ком идет речь, но ответить не успел. Завизжали тормоза, к подъезду лихо подкатил милицейский УАЗ. В мгновение ока из машины выскочили оперативники, оглядевшись, метнулись к скамейке.

-- Эй! Ребятки, послушайте! -- Евгений Захарович кинулся наперерез бегущим. -- Все уладилось. Вы же видите, никто никого не бьет, не оскорбляет...

-- А с вашей одеждой что?

-- Черт!.. Это другая история. Эй, мужики, минуточку!..

Мускулистая рука закона твердо отстранила Евгения Захаровича в сторону. Денек воистину выдался коварный. Сорвавшись с цепи, люди рвались в бой, не желая слушать друг дружку, в воздухе явственно звучало пение боевых труб.

-- Спокойно! Отведем в отделение, там во всем разберемся.

-- Да в чем разбираться-то, екалэмэнэ?!

-- Ништяк, Женька! Пусть идут. Я им выдам. Только вот выдерну эту хреновину...

Евгений Захарович обернулся. Толик снова тужился над тополем-трехлеткой. Кто-то из оперативников насмешливо фыркнул.

-- Штаны не порви, богатырь!

Физиономия Толика побагровела. Расставив ручищи, он двинулся на милицию -один на четверых. Но и атакующие свое дело знали. Перехватив резиновые дубинки за гофрированные рукояти, двое поперли в лоб, еще двое стали заходить с флангов. Евгений Захарович оцепенел. Он не в состоянии был помочь Толику. Слов его никто не слушал, более же действенная помощь могла только усугубить положение. Не сговариваясь, оперативники одновременно бросились вперед. Один из них, самый прыткий и смекалистый, умудрился оседлать Толика, другие ухватили вольнодумца за руки. Приемо

в они, должно быть, знали не меньше, чем мастер спорта из соседнего двора, но как и дзюдоиста их ожидало горькое разочарование. Сил четверых человек оказалось явно недостаточно. Сначала Толик смахнул с себя наездника, потом двумя рывками высвободил руки.