Бродяга

л нарисовать кого-нибудь еще, но ничего не вышло. Чудо блеснуло одним-единственным лучом и померкло. Волшебной энергии хватило только на одного Пашку. Подумав, Евгений Захарович аккуратно вырезал портретик из зачерканного листа и, вволю налюбовавшись, отправился в лабораторию.

Увы, Пашки на месте не оказалось, и рисунок Евгений Захарович попросту положил на стол коллеге. Спохватившись, вернулся и поставил в уголке размашистую роспись. А позади него уже стоял и перетаптывался пунцовый от смущения Костик. Что-то он снова собирался попросить. Он даже сделал почтительный шажок вперед и снова назад, неуклюже шаркнув ножкой. Без сомнения он просчитал ситуацию до мелочей и не сомневался в успехе, однако ошибки порой случаются и у самых талантливых бухгалтеров. В эту самую секунду обвально загрохотали башмаки, кроссовки и босоножки, о

дна за другой захлопали тяжелые двери, и не сразу до них дошло, что наступил конец рабочего дня.

* * *

Девушка в остроносых туфельках, с сумочкой через плечо, стояла у самой бровки, корпусом отклонившись назад, не двигаясь и странно скосив глаза. Была в ее позе напряженность и вместе с тем какая-то неясная нега. Только приглядевшись, Евгений Захарович догадался, что она загорает, повернув лицо профилем к солнцу и одновременно стараясь следить за дорогой. Автобус мог появиться в любой момент, а желающих ехать набиралось прилично. Картина показалась ему забавной, и чтобы не рассмеяться, Евгений Захарович отвернулся. В эту минуту мимо остановки прошла пышног

рудая блондинка в мини, с распущенными по плечам волосами. И даже не прошла, а продефилировала. Такой походки не встретить у спешащих на рынок или в магазины. Длинные загорелые ноги знали себе цену, остренькие каблучки двигались неспешно и ритмично. Чуть подотстав от блондинки, смешно покручивая на крючковатых пальцах брелковые цепочки, небрежно, но почему-то в ногу шествовали два нарочито невозмутимых кавказца. Агатовые их глаза смотрели чуть поверх девушки, лица отражали загадочное спокойствие.

Как и добрая половина мужчин на остановке, Евгений Захарович проводил троицу любопытствующим взглядом. Ему неожиданно подумалось, что есть в этих кавказцах что-то от старорусских щеголей -- в цилиндрах, в белых перчатках, с тростями в руках...

Он не успел довести мысль до конца. Его подхватило и понесло людским течением. Автобусов не было так долго, что теперь их подошло сразу три -огромных пузатых короба с туманными окнами и заспанными водителями. Люди хлынули к дверям, а Евгений Захарович неожиданно для себя рванулся назад. И стоило ему воспротивиться, как человеческий поток тотчас обрел мускулы. Нечто единое, сочлененное из множества тел, судорожными рывками продвигало его к машинам. Он не в силах был противостоять этому чудовищу, однако, продолжал рваться, и в конце концов его просто вышвы

рнуло в пустоту, как выбрасывает щепку на берег бурной реки. Хрипло дыша, оправляя измятый костюм, он наблюдал, как с гвалтом люди вбегают в автобусы, плюхаются на места, занимают кожаные пятачки на себя и на "того парня". Ехать ему окончательно расхотелось. От одной мысли, что надо возвращаться в эту толчею, становилось тошно. Развернувшись, Евгений Захарович стремительно зашагал. У ворот в парк споткнулся.

Черт побери, ведь он никуда не торопился! К чему эта скорость?!.. Почти насильно он заставил себя перейти на прогулочный шаг. Вот так -- степенно и раздумчиво... Перебирать землю ногами лениво и неспешно тоже надо было заново учиться. Почти с нуля. С усмешкой он припомнил недавних кавказцев и испытал нечто сходное с завистью.

###Глава 8

Парк встретил его тишиной и прохладой. Маленький оазис в душном прокаленном городе. Оказавшись в тени аллеи, Евгений Захарович неожиданно ощутил грусть. Он вспомнил, что именно сюда много лет назад их приводили школьные преподаватели. Так начиналось знакомство детей с природой. Кстати сказать, кое-что из природы в те времена здесь действительно присутствовало. В высоких ветвях сновали белки, мелькали красные маковки дятлов и маленькими снарядами прошивали листву тут и там тяжелые шишки. Парк был неухожен и дик. Вместо тротуаров вились тропки, а вместо н

евзрачных тополей шелестели сосны и ели. Заросли разлапистой акации окаймляли уютные поляны, и диковинными вертолетами перелетали с дерева на дерево длиннохвостые сороки. Должно быть, кого-то здорово раздражал этот зеленый островок, его бесконтрольные заросли и мачтовой высоты сосны. Парку объявили войну и за последнее десятилетие основательно проредили. Растущие проплешины постепенно сливались, крохотные рощицы становились все более прозрачными и беззащитными. Гипсовых жизнерадостных трубачей поубирали, деревянные скамейки исчезли сами собой.

Евгений Захарович поднял голову. В ветвях угадывались лохмато-неряшливые гнезда ворон. Черные крупные птицы смотрели на него настороженно, готовые в любой момент захлопать крыльями, взорвать тишину хриплым карканьем. Вот она нынешняя природа -- напуганная и притаившаяся, покрытая серым нездоровым налетом, принимающая человека таким, каков он есть в действительности.

Завидя человека, вертящего головой, незнакомая пичуга немедленно упрыгала за ствол. Она слишком хорошо знала людей, знала минимально допустимую дистанцию, оберегающую ее и ей подобных. Отчаявшись рассмотреть пичугу, Евгений Захарович тронулся дальше. Уже у выхода из парка неведомое чувство заставило его обернуться. И тотчас горячечно застучало в висках, воздух наполнился звоном.

Неподалеку от него над асфальтом парил золотистый сноп пыли. Он начинался ровным кругом на тротуаре и, пробивая тополиную листву, уходил прямиком ввысь. Колюще заныло под лопаткой. Евгений Захарович хотел шагнуть вперед, но ноги не слушались. Он всерьез испугался, что сейчас потеряет равновесие и рухнет...

Чужая рука гулко опустилась на плечо, оторвав от видения. Вздрогнув, Евгений Захарович очнулся. Перед ним стояли рослые замусоленные парни. Не сразу до него дошло, что он загораживает им дорогу. Евгений Захарович торопливо шагнул в сторону, смущенно прикашлянул. Увы, в некоторых случаях смущение подводит, -- подвело оно и здесь. Парни вмиг заинтересовались прохожим. Один из них дружески взял Евгения Захаровича за локоть, дохнул в лицо перегаром.