Страница 11 из 20
— Не положено, — сказал он, навешивая на дверь склада висячий замок. — Раз отстранили от работы, никакого инструмента не получишь.
— Мне не для работы, — сказал Сип. — Червей накопать… — Он показал удочки.
— Ступай, хлопец, ступай, — проводил его завхоз.
Илюха разозлился. Пришлось наковырять червей примитивным способом — палочкой. Занятие нудное и утомительное. Кое-как справившись с ним, Саввушкин направился к реке, на заветное место. Но порыбалить не удалось. Ченцов то ли устроил учения для команды, то ли проверял после ремонта мотор. Катер «Грозный» метался вдоль берега взад и вперёд, распугав всю рыбу.
Чуть не лопнув от досады, Сип вернулся в палатку и провалялся до обеда на койке с «Робинзоном Крузо» в руках. Книжку он знал почти наизусть и больше рассматривал картинки, которые, кстати сказать, тоже были им давно уже изучены до мельчайших подробностей.
В другое время он бы с большим удовольствием поспал. Под ласковый шёпот тополей, играющих на ветру листьями, под тихие вздохи Маныча. Но спать, как назло, не хотелось. Время тянулось медленно, словно Земля замедлила вращение. Первый день принудительной свободы, можно сказать, прошёл в полном безделье.
Вечером собрались все ребята. Пришли девчонки. Кроме Маши — она не отходила от своего питомца, залечивая его психическую травму нежными, неотступными заботами.
Затеяли лапту. Илюха хотел присоединиться, но его не приняли.
— Устанешь, — сказал под общий смех Данилов. — А тебе переутомляться нельзя.
Сип с независимым видом пошёл прочь. Зашёл в палатку и лёг на постель. Слышать весёлые голоса однокашников было завидно, но Сип решил не сдаваться.
После отбоя он намеренно громко стал рассказывать Володе, как здорово провёл день. Но это не произвело впечатления. Шота заговорил о том, что в этом году ожидается невиданный урожай винограда. Юра похвастался делами на конюшне.
— Воронка объездили? — спросил Стасик Криштопа.
— Послезавтра думаем, — откликнулся Данилов. И завёл рассказ о том, какой это необыкновенный жеребец. И хотя все уже раз десять слышали, что Воронок произошёл от знаменитой Звёздочки буденновской породы, давшей совхозу несколько скакунов, бравших призы в районе и области, всем было интересно. Юра умел рассказывать увлекательно. Он знал уйму историй про лучших отечественных и зарубежных лошадей. Отец Данилова, совхозный агроном, большой поклонник конного спорта и отличный наездник, собрал хорошую библиотеку по этому вопросу, и Юра много прочитал.
Потом перешли на мастерские. Стасик поделился радостью: не сегодня завтра на остров привезут токарный станок.
— А как переправят через Маныч? — поинтересовался Шота.
— На катере, наверное, — сказал Юра.
— Не выдержит, — засомневался кто-то.
— Выдержит, — авторитетно заявил Данилов.
— А как ставить его на катер? — спросил Гулибаба.
— Перевернётся, факт, — поддержали Володю.
— У него же трюма нет.
— Остойчивость нарушится.
— Не остойчивость, а устойчивость. Грамотей!
— Сам ты грамотей! Именно остойчивость. По-научному значит непереворачиваемость.
— Я думаю, повезём на пароме, — высказал предположение Стасик.
Вокруг этой проблемы разгорелся спор.
Сип тихо вздохнул. Не очень весело быть посторонним…
Следующий день прошёл ещё более тоскливо. Илюха поиграл в городки. Один, без соперников. Это оказалось не очень интересно. Потом он решил погонять в футбол. Мяч ему выдали без всяких — не работа. Сип до одури носился по стадиону. Крутил финты, обводил самого себя, бил по пустым воротам. Единственным свидетелем его успехов был Коляшка, внук тёти Глаши. Илья хотел привлечь его к игре, но ничего не получилось. Трехлетний карапуз от своего первого удара упал и разревелся. Сип с трудом успокоил его и отвёл к поварихе.
После обеда, прихватив ласты и маску, Саввушкин пошёл на реку. Нырял он до тех пор, пока не посинел. И все же никакого удовольствия от этого занятия не получил: не было ни зрителей, ни партнёров.
Вечером, прислушиваясь к оживлённой беседе товарищей, Илюха с тоской думал о том, что впереди опять полное одиночество и безделье, от которого у него начала появляться оскомина.
И с утра его потянуло на люди. Оставаться один он не мог. Сип отправился с Володей, чтобы хотя бы просто поглядеть на чужую работу. Но пасека — не лучшее место для наблюдений. Вокруг гудели, звенели сотни пчёл. Илюха устроился от Гулибабы на приличном расстоянии. Разумеется, разговор с другом от этого не получился. Да Саввушкин, честно говоря, боялся даже лишнее слово сказать: как бы не привлечь внимание опасных насекомых.
Промаявшись так с полчаса, Илюха покинул пасеку. Следующим объектом на его пути была конюшня.
Из денника как раз выводили Воронка. Вычищенный, лоснящийся жеребец, чёрный, без единого светлого пятнышка, вращал налитыми кровью глазами, храпел, приседал. Юра Данилов, в ковбойке, обтягивающих штанах и сапогах, успокаивал его, поглаживая по густой блестящей гриве. Двое ребят из десятого класса сдерживали Воронка с двух сторон. А третий, на старой школьной кобыле с пышным названием Розочка, обхаживал неука. Лошади принюхивались. Воронок немного успокоился, унял дрожь.
— Давай седло, — негромко сказал Юра.
Макаров с высоким светловолосым парнем уже тащили из конюшни потники, седло.
— Может, ещё погоняем? — неуверенно предложил верховой, что был на Розочке.
— Не стоит, — сказал Юра. — Бузить не будет.
Сип смотрел на Данилова с нескрываемой завистью. Вообще-то Саввушкин предпочитал мотоцикл. Но сейчас бы многое отдал, чтобы быть на Юрином месте.
Жеребец спокойно взял удила.
— Пошёл, — громко скомандовал Данилов и ловко вскочил в седло.
Илюха невольно затаил дыхание. Воронок слегка присел, попятился задом.
— Это тебе не боров! — крикнул Ваня Макаров. И Илюха понял, что это относится к нему.
Ребята, помогавшие обуздать жеребца, засмеялись. И не только потому, что происшествие с Васей было ещ„ свежо в памяти. Судя по всему, самый ответственный, напряжённый момент был позади. Воронок оказался укрощённым. Надо было расслабиться самим.
Саввушкин обиделся. Настроение у него было испорчено. Интерес к тому, что делают другие, угас.
Но это оказалось не единственным огорчением за день. После полдника по острову разнеслась весть: паром доставил на пристань токарный станок. К переправе ринулось почти все население Пионерского. Прибежал и Сип. Видя, как ребята сгружают тяжёлую махину с парома, с каким весёлым, зажигательным гиканьем катят станок по брёвнам к мастерским под звонкую команду Андрея Смирнова, Илюха по-настоящему понял всю тяжесть наказания, которое наложили на него товарищи. Вместо того чтобы быть в первых рядах, радостно суетиться вокруг долгожданного станка, он был вынужден довольствоваться ролью наблюдателя.
Сип долго не мог уснуть в эту ночь.
На четвёртый день он не выдержал. Илья не был лентяем. С самых малых лет привык он помогать по хозяйству, что-нибудь мастерить с отцом. Да и на острове он раньше работал за двоих. Сип измучился от безделья. Энергия пожирала его. Презрев самолюбие, он решил пойти на поклон к ребятам. Самым удобным ему казалось заявиться на свою основную, любимую работу. В мастерские.
Зайдя в прохладный сарай, Илья без всякого предисловия Спросил:
— Ну, где ваша сенокосилка?
Ему никто не ответил. Ребята возились под движком.
— Подай ключ семь на десять, — попросил Стасик Криштопа одного из мальчишек.
Сип ринулся к верстаку и схватил нужный ключ.
— Положи на место, — строго сказал Стас.
— Я хочу помочь, — миролюбиво сказал Сип.
— Жора, возьми у Сипа ключ, — сказал Криштопа и отвернулся.
Илья швырнул ключ на верстак и вышел, сгорая от стыда и злости.
— Ну хорошо, — бормотал он на ходу, — поищу себе работу в другом месте…
Недалеко от центральной улицы пигалица из второго класса подметала дорожку между домиками.
«Вот и работа», — мелькнуло у Сипа в голове.