Изувер

Придавал большое значение тому, где что находится. Например, фотография деда должна лежать в правом ящике письменного стола, а фото дяди Ивана — в левом. Мать случайно положила их в один ящик. Отец сделал ей настоящий выговор… Ружье на стене должно было висеть так, чтобы дуло было выше приклада. Перед сном он обязательно должен был дотронуться до серебра: ложки, подстаканника — в общем, что было под рукой. Явные признаки больной психики… Знаете, после всего этого я стал заниматься самоанализом: не передалось ли мне по наследству? — Борис печально усмехнулся. — Это вообще отрицательная черточка в нашей профессии — искать у себя симптомы всех болезней… Но, кажется, судьба меня помиловала. Победили мамины гены. Она с крепкой, здоровой психикой. Была…

— А ваша сестра? — поинтересовался Рудковский.

— Лариса еще маленькая, чтобы делать какие-то выводы. Шизофрения — болезнь, которая обычно проявляется в период полового созревания.

Раз уж разговор коснулся Ларисы, следователь расспросил подробнее о событиях, происшедших 21 августа.

— Знаете, — сказал Борис в заключение, — я не верю сплетням, будто ее видели с каким-то мужчиной. Злые языки… Не понимаю, зачем кому-то трепать наше имя…

Рудковскому было известно, что милиция продолжает поиски Ларисы Ветровой, но пока безрезультатно.

Конечно, исчезновение любимой дочери могло послужить поводом для решения Александра Карповича покончить с собой. Особенно, если учесть его болезненное состояние.

Допрошенная невеста Ветрова, Ольга Каменева, показала: после исчезновения Ларисы Борис не раз говорил ей о том, что его очень беспокоит поведение отца, он боится, как бы Александр Карпович не сделал чего-нибудь с собой, и что лучше всего было бы поместить его в больницу для лечения. Она подтвердила, что во время выстрелов находилась вместе с Борисом в одной комнате.

…О том, что у Ветрова пропала сестра, его приятели и сокурсники узнали из передачи областного телевидения.

Теперь же они узнали и о другой трагедии в семье Бориса — гибели родителей. Друзья старались не оставлять своего товарища одного в беде. Приходили к Ветрову домой, звали к себе в гости.

Студентам шестого курса, на котором учился Ветров, вскоре предстояло разъехаться на практику. Борис должен был отправиться в небольшой городок Средней Азии.

— Боря, — говорили ему друзья, — тебе нельзя сейчас отлучаться из города. А если найдется Лариса? Как она перенесет смерть родителей? И вообще, кто заменит ей отца и мать?

— Не могу я оставаться, — отвечал Ветров. — Хочу уехать куда-нибудь подальше, хоть немного забыться… Я уже не верю, что Ларису найдут. Разве что произойдет чудо…

— Нужно надеяться, — твердили товарищи. — Ведь в милиции еще не сказали ничего определенного.

В конце концов Ветров соглашается, да, надо надеяться.

Товарищи Бориса по курсу уговаривали его обратиться в ректорат института с просьбой, чтобы его оставили практиковаться в городе. Хотели даже направить целую делегацию. Ветров, уступив уговорам, пошел к проректору сам.

Проректор, профессор Петряков, отнесся к просьбе Ветрова очень внимательно.

— Мы обязательно что-нибудь сделаем для вас, — сказал он. — Правда, возможно, оставить в самом городе не удастся, но попробуем устроить вас на практику в области. Например, в районе, где, кажется, находится ваша дача.

В Быстрице, так?

— Да, — кивнул Борис.

Петряков был осведомлен, где пропала сестра Ветрова.

А поиск Ларисы продолжался. Так как в области не удалось обнаружить ни девочку, ни ее труп, милиция объявила всесоюзный розыск.

В начале октября Борис женился на Ольге Каменевой. И хотя со дня смерти его родителей прошел всего месяц, никто не осуждал его: родные и друзья понимали, как трудно вынести горе в одиночестве. К тому же на плечи Бориса свалилась масса дел и забот по дому и даче. И год предстоял ответственный — преддипломный.

Ольга переехала жить на городскую квартиру Бориса. Знакомые, бывая у них, видели: молодая женщина делала все для того, чтобы он поскорее оправился от пережитого.

Вместе они разбирали бумаги и документы, оставшиеся от родителей.

И как-то наткнулись на пожелтевший от времени листок. Это была выписка из истории болезни ј 1062. В ней говорилось, что в 1943 году Александр Карпович Ветров находился на лечении в Свердловской психиатрической больнице с диагнозом «шизофрения».

Ветров-младший представил выписку следователю Рудковскому.

— Когда-нибудь раньше вы этот документ видели? — спросил следователь.

— Нет, никогда. Родители, по-видимому, не хотели, чтобы я знал о болезни отца, — ответил Борис.

Рудковский приобщил выписку к делу. То, что Ветров-старший действительно страдал психическим заболеванием, теперь было подтверждено документально.

Итак, на основании заключения судебно-медицинской экспертизы, подтверждающего, что Александр Карпович мог убить жену, а затем выстрелить в себя, принимая во внимание болезнь Ветрова-старшего, которая привела его к убийству жены и самоубийству, следователь вынес постановление о прекращении уголовного дела.

Когда об этом известили официальным письмом Бориса, он, читая его жене, не без сарказма заметил:

— А еще юристы! Смотри, как неграмотно написали: «Дело о самоубийстве ваших родителей прекращено…»

— А как надо? — спросила Ольга.

— Надо было так: «Дело об убийстве жены и самоубийстве.. « Многих взволновала трагедия в семье Ветровых. И хотя дело было прекращено, в прокуратуру поступали письма, в которых выражались сомнения в том, что Александр Карпович убил жену и себя. Однажды раздался телефонный звонок в кабинете заместителя прокурора области. Какая-то женщина, не пожелавшая назвать себя, коротко сообщила:

— Ветровых убили. Ищите получше! — и бросила трубку.

Зампрокурора решил еще раз ознакомиться с делом. Взяв его из архива, скрупулезно, лист за листом, изучил документы. Сомнения, высказываемые в письмах, охватили и его. В частности, он понял, что осмотр места происшествия после обнаружения трупов Ветровых был произведен поверхностно.

Имелись разногласия в показаниях свидетелей — соседей по даче. Но главное — с самого начала Рудковский фактически разрабатывал только одну версию — версию самоубийства Ветрова и убийства им жены.

Было решено отменить постановление о прекращении дела. Посоветовались с вышестоящим руководством.

Была создана следственная группа во главе со следователем по особо важным делам Владимиром Георгиевичем Гольетом, приехавшим из Москвы.

Ознакомившись с документами, которые достались ему от предшественника, Владимир Георгиевич пришел к выводу: «белых пятен» в деле предостаточно. Что собой представляли Александр Карпович Ветров и его жена Надежда Федоровна? Какие были у каждого из них взаимоотношения с родственниками, знакомыми, сослуживцами? Не было ли у Ветрова-старшего, помимо переживаний из-за пропажи дочери, и другой причины, толкнувшей на самоубийство? Может быть, женщина? Или он оказался замешан в темных махинациях? Бывает, человек так запутается, что видит один-единственный выход из создавшегося положения — смерть.

И чтобы не обрекать на позор семью, убивает своих близких. То, что Борис остался в живых, могло быть случайностью. Недаром он опасался, что отец убьет и его, когда он вбежит в спальню родителей после первого выстрела. На тумбочке ведь лежал третий патрон.

Все это требовало проверки.

Владимир Георгиевич рассуждал дальше. А почему обязательно самоубийство? Может быть, убийство? Ни милиция, ни Рудковский эту версию не отрабатывали. Между тем не исключено, что Ветровы пали жертвою убийцы (или убийц). Причем мотивы преступления могли быть самые разные. Первое — ограбление.

Ветровы слыли обеспеченными людьми. На даче имелись ценные вещи, возможно и деньги. Охотничье ружье всегда висело в комнате, где спали Александр Карпович и Надежда Федоровна. Проникнуть в их спальню — дело пустяковое. Возможно, преступник не знал, что на даче, помимо старших Ветровых, в ту ночь находились Борис и его невеста. И этим вызвано то, что ограбление сорвалось. Убив супругов и услышав в соседней комнате шум, злоумышленник бежал через окно. Отпечатки пальцев на подоконнике, а также другие следы никто не искал.