Страница 36 из 136
Но лицо призрака исказила гримаса страдания, губы Санты задрожали, бледное мерцание окутало ее саваном.
– Не знаю, – простонала Бьенпенсанта. – Силы сотрясают меня... Мне больно...
Она подняла руку, изливая потоки холодного пламени, и хрипло закричала. Дианора, дрожа, прижалась к Хелоту. Он прикрыл ее лицо рукой и сам отвернулся.
– Не бойся, – прошептал он ей на ухо. – Она не хочет зла... Она сама страдает и боится...
Спустя мгновение голубоватый свет, заливавший комнату, погас, и Бьенпенсанта с тихим вздохом опустилась на пол. Хелот смотрел на нее, не решаясь подойти. Привидение напоминало теперь просто бесформенную кучу шелковых одеяний. Прошло еще несколько секунд, и оно рассеялось, оставив после себя сильный запах озона.
– Вот и все, – сказал Хелот. – Теперь иди домой, детка.
Она отошла на несколько шагов и взглянула на Хелота с суеверным страхом.
– Вы колдун, сударь? – спросила она. – Кого вы только что призывали? Я не выдам вас.
– Никого я не призывал. Это старое привидение, безобидное, хотя и довольно надоедливое. Я вовсе не колдун. Что с тобой, Дианора?
– Не знаю, – медленно произнесла она. – Мне страшно. Мне хочется вам верить, господин. Простите.
Она спустилась по лестнице и вышла в темноту зимней ночи.
О том, что Алькасар захвачен в плен, и о своей роли в этой истории Греттир не обмолвился ни словом, а Хелот делал вид, будто ничего не знает, и вообще не заговаривал об этом.
Спустя день, когда Греттир оправился от похмелья, лангедокский рыцарь предложил провести приятный вечер у сэра Гарсерана, куда, по слухам, приглашены самые красивые леди Ноттингама.
– Леди Ровэна, говорят, превосходно играет на лютне, – добавил Хелот.
«Я знаю, КТО превосходно играет на лютне», – подумал Греттир, однако промолчал. Он не подозревал о том, что Хелот сейчас просто читает его мысли.
Странным было также отсутствие Бьенпенсанты. Прабабушка не являлась уже второй день. Но у привидения случались приступы меланхолии, и потому Греттир ничуть не удивлялся этому.
Вечер у сэра Гарсерана удался на славу. Леди Ровэна действительно щипала струны и выводила слабеньким голоском томную балладу о рыцаре, который неузнанным вернулся в родные края и узнал, что его возлюбленная вышла замуж за другого. Леди Марион вздыхала и вытирала рукавом проступившие слезы, заодно избавляясь от жирных пятен соуса, в изобилии оставшихся на ее щеках и губах. Благородные лорды вели свои беседы, а леди Джен не сводила с Гарсерана влюбленных глаз и была, по мнению последнего, решительно смешна, хотя и трогательна.
– Влюбленная женщина производит жалкое впечатление, – доверительпо говорил Гарсеран, склоняясь к уху Хелота. – Впрочем, вас, сэр, это не должно затрагивать. Говорят, тамплиеры не только дают обет безбрачия, но и соблюдают его.
– В том, что касается меня, это, несомненно, так, – согласился Хелот и пристально посмотрел на своего собеседника. Гарсеран ему не нравился: когда Локсли потрошил его, он трусил, врал, заикался – от страха не смог проглотить ни кусочка браконьерски убитого оленя, хотя трапеза полагалась ему по священному праву ограбленного. В то же время, если послушать высокого лорда, ему случалось в одиночку расправляться с неисчислимыми ордами неверных. Многие, с великой охотой объяснял Гарсеран, обращались в бегство при одном только звуке его имени.
– Наварра! Наварра! Вот оплот истинно христианского духа! – восклицал он при этом. – Наварра стала надеждой христианства в великой борьбе с неверными. А что сказать о Лангедоке? Не тенью ли позора ложится на весь католический мир...
– Я бы не стал употреблять такие слова, – холодно перебил его Хелот.
– Ха! Но ведь вы не станете возражать, сэр, что в Тулузское графство проникли не только иудеи – там процветает даже ислам! Что же касается Римской церкви, то она почему-то не пользуется там большим уважением. Что скажете?
– Скажу, что мы с вами не уполномочены обсуждать проблемы, которые находятся в ведении высших церковных иерархов. И вы, и я, сэр Гарсеран, – мы всего лишь воины. И пока наши руки держат оружие, мы будем защищать...
– Выпьем! – предложил Гай Гисборн.
– Отличная идея! – заметила леди Марион, которая только сейчас начала проявлять интерес к разговору. Она подставила кубок виночерпию и сладко улыбнулась Хелоту. Тамплиер нравился ей, и пышущая здоровьем красавица этого не скрывала.
– Удивительно и другое, сэр Хелот, – проговорила она вполголоса и поднесла свой кубок к кубку тамплиера. – И вы, и я-мы оба дали обеты. Мы оба ведем почти монастырскую жизнь, заботясь лишь о своей душе и надев на плоть суровые оковы духа. Как это сближает!
Хелот поперхнулся и долго кашлял, пока Гай Гисборн участливо не постучал его по спине.
– Во всяком случае, сэр Гарсеран, – заговорил Хелот снова, выбрав лангедокскую ересь как менее опасную тему для беседы, – у меня на родине сейчас идет жестокая война. Мне больно думать о том, что Лангедок опустошен, урожай вытоптан, деревни стерты с лица земли.
– А разве здесь не война? – вмешался Гай Гисборн. – Лесные разбойники поистине бедствие не лучше чумы.
– И в этой войне мы с вами пока что терпим поражение за поражением, – сказал Гарсеран и пригорюнился.
– Я приготовил вам сюрприз, сэр Гарсеран, – сказал Гай.
– Чтобы вы не думали, будто нас преследуют одни лишь беды. Я берег его на финал праздника, но пусть мой план сорвется, только бы поднялся боевой дух ноттингамского рыцарства! Один из этих злодеев был пойман на пороге моего дома.
– Человек из лесной банды? – взвизгнула леди Ровзна.
Леди Джен, видимо готовясь упасть в обморок, прикидывала расстояние до сэра Гарсерана, чтобы оказаться поближе к нему в момент слабости. Гарсеран заметил это и предусмотрительно отодвинулся.
– Да, это один из людей Локсли. Сэр Греттир узнал его. Даже среди лесного зверья, сбившегося в банду вокруг Локсли, этот человек выделялся своей изощренной жестокостью. И это не удивительно – он понятия не имеет о христианском Боге.
Леди Марион осенила себя крестом размером с могильный.