Страница 6 из 64
Дядя Агигульф пытался говорить ему, что не припоминает, чтобы на корову играл. Но остальные сотрапезники клялись - кто Богом Единым, кто Вотаном, хранителем клятв, что истинно так все и было - проиграл Агигульф корову.
Пуще прежнего опечалился Агигульф. Домой идти не захотел. Вспомнилась ему расправа, что учинил прадедушка над дедушкой Рагнарисом. Тяжким камнем легло воспоминание это на душу агигульфову.
Подался к Валамиру, родичу своему, и там вдвоем уже говорили между собой: куда дальше идти Агигульфу, когда из дома выгонят. Вспоминали, кто из вождей дружинников набирает - Теодобад ли наш, Лиутар ли, сын Эрзариха.
По слухам, Ардагаст, антский вождь, набирает воинов - гепидов хочет идти воевать. Но совсем немилы были анты нашему Агигульфу после антской медовухи, которая и ввела его в эту пагубу, что корову проиграл. Да и анты неизвестно еще, как после набега примут. Медовуха-то не за деньги Аргаспу досталась. Запросто могут за ноги к двум деревьям привязать - и поминай как звали.
Нет, вовсе не хотелось Агигульфу к антам.
Так сидел в доме валамировом наш Агигульф, на голых плечах овчина, что Валамир ссудил по добросердечию, и горе свое водой запивал.
И тут нежданно открылась дверь плетеная, и ступил в камору, бряцая железом, Рагнарис - и с ним, плечом к плечу, Арбр-берсерк, в шрамах по голому телу, с мечом-скрамасаксом (глядеть страшно!), и Аларих, теодобадов отец, в полном вооружении, а сам седой, как лунь. Пылью и полынью пахнуло от них, как на курганах пахнет.
Воздел Рагнарис руку к потолку, потряс трижды щитом и прокричал страшным голосом: "Корову не отдадим!" С тем и пропало все; потерял сознание Агигульф, а очнулся уже дома, битый смертным боем.
Об этом нам с братом Гизульфом дядя Агигульф сам рассказывал, на ложе простертый. Мы же с братом исполнились зависти к дяде Агигульфу, ибо дано ему было видеть Арбра и Алариха, а нам не дано.
Когда я вырасту, обязательно буду любить игру в кости.
Как же с Аргаспом насчет коровы сладилось - про то нам с братом ничего не ведомо. С ним дедушка разговаривал.
Агигульф же, когда мы его спросили, отвечать не стал. Сказал только, что ежели мы с братом про это дело начнем других расспрашивать, то он нас размечет конями. И еще наказал ничему, что Аргасп говорить про него станет, не верить.
И схватил нас дядя Агигульф за волосы и заставил клясться Богом нашим Единым, что сделаем, как он велит.
Дело это с проигрышем так удачно обернулось для дяди Агигульфа потому, что был он любимцем богов.
Другой же наш дядя, Ульф, второй из сыновей Рагнариса, не был столь удачлив, ибо не был он любимцем богов.
Три года тому назад думал он, что бросает кости, а на самом деле бросал себя и семью свою к тяжкой доле.
Так говорит отец наш Тарасмунд, который из братьев своих больше любил Ульфа.
С дядей Ульфом так случилось.
Дядя Ульф тоже любил играть в кости. Был он тогда с Теодобадом, в его дружине. Отважен он был и доблестен, играл же с самим Теодобадом, военным вождем.
И проиграл.
Теодобад - не Аргасп, его Аларихом и Арбром не испугаешь. Аларих тот отец Теодобада, против сына бы не пошел. Да и таких, как Арбр, у самого Теодобада не один и не два.
Долг, стало быть, Теодобаду нужно было платить.
А проиграл много, не одна, а две коровы бы понадобились. А не было у нас тогда двух коров. Потому и ушел той порой дядя Агигульф в набег на лангобардов, что не было у нас коров.
Ульф с женой и сыном жил в доме на большом дедовом дворе, за общим забором. Сам Ульф дом этот построил, сам добром наполнил.
Судил это дело о проигрыше старейшина Хродомер по старинному обычаю. Судил же так. Вышел должник, то есть наш дядя Ульф, в одной рубахе, без штанов, как полагается. Вызвал Хродомер нас, его родных. И встали посреди каморы отец мой Тарасмунд, Гото, жена Ульфа, и Вульфила, ульфов сын. Мы же в дверях толпились и смотрели.
Наскребывал Ульф земли по четырем углам каморы с пола земляного и, не оборотясь, бросал через плечо в своих родных.
После, по обычаю, из дома пошел и без штанов через изгородь перескочил.
Издревле и готы, и гепиды, и франки (хоть и не похожи они на нас другими обычаями) так показывают, что иной собственности, кроме отмеченной, у них нет. Про то дядя Агигульф нам рассказывал.
Хродомер с дружинниками теодобадовыми долго судили-рядили, все вещи в доме перетрогали. А потом решили: нет, не хватает добра ульфова за долг расплатиться.
Дедушка наш Рагнарис, который все это время молчал и супился, тут заговорил. Предложил отдать в добавление к выкупу меч свой скрамасакс и Ильдихо-наложницу.
Ульф же, от природы угрюмый, только поглядел на него зло своим единственным глазом и брать не стал. А призвав в свидетели Хродомера и дружинников Теодобадовых с семьей в рабство к Теодобаду предался. И срок определили ему - четыре года.
В дом же Ульфов дедушка Рагнарис никого не пускал, чтобы хозяина дождался в неприкосновенности. Дверь жердиной забил, чтобы не лазили.
Мы с братом Гизульфом потом стращали Ахму-дурачка, говоря, что в пустом доме живут альрунны, зловредные ведьмы.
КАК УБИЛИ КАБАНА
Наш дядя Агигульф - младший из троих сыновей Рагнариса, что живы и поныне.
Старший среди детей Рагнариса - мой отец, Тарасмунд. Дедушка Рагнарис заботится о продолжении своего рода. Он заставил Тарасмунда рано жениться и продолжать его род.
Из нас, детей Тарасмунда, плодить детей придется Гизульфу, ибо Гизульф - старший.
Гизульф завидует мне, потому что я могу не брать себе жены.
Я боюсь, что Гизульф умрет, потому что тогда мне придется брать жену и рожать с ней детей, ибо на Мунда-калеку и Ахму-дурачка надежды мало.
Недавно Гизульф чуть не погиб.
Наш дядя Агигульф после истории с игрой в кости, когда он чуть не проиграл корову, данную отцом Фрумо за Ахму, очень подружился с Валамиром. Много времени проводили они вместе, вместе ели, вместе спали.
Вместе и на охоту пошли. И брата моего Гизульфа с собой взяли тайком от отца и дедушки. Гизульф очень просился с ними. Агигульф обещал взять и Тарасмунду не сказал.
Я услышал, как они собираются, и тоже попросился с ними, но они не захотели меня брать. Тогда я пригрозил, что расскажу отцу и деду, ибо они не хотели, чтобы Рагнарис и Тарасмунд узнали. Тогда Гизульф сказал: "Хорошо".