Прощание с Землёй

Эвенки ничком лежат на полу. Им, бесстрашным, один на один выходящим с рогатиной на медведя, - я знаю, что и Осип и Василий бывали в таких переделках, - буйство грозы вселяет суеверный страх, ужас и делает жалкими и беспомощными.

Да и мне, вероятно, стоило бы напугаться: вот ведь как провожает меня великая тайна озера Егдо. Громовержец посылает в меня копья и стрелы, рушит вокруг камень и сотрясает земную твердь. Пожалуй, такой грозы не помню во всю жизнь. "Стоит задуматься", - сказал бы профессор Журавлев, и глаза его, нездешние глаза человека, проникшего в великую тайну мирозданий, чуть-чуть бы прищурились.

Гроза унялась скоро. Отошла, растаяла страшная туча, и гром разом улегся, словно и не было в мире необузданного хаоса страсти. Мы плотно отобедали в землянке, распахнув дверь и вдыхая словно бы неземной, прекрасный запах грозы. Ребята, крепко выпив, завалились на нары и разом заснули, измученные прошедшими страхами. Я понял, что страхи мучили их с момента прихода к озеру и до окончания этой грозы. Когда все стихло, Василий и особенно Осип стали вдруг веселыми и разговорчивыми парнями.

- Никому, однако, не говори, что Егдо видел, - сказал Василий.

- В Инаригде не говори, - дополнил Осип, словно бы давая разрешение мне говорить о Егдо за пределами Авлакана.

- Камни, однако, прячь! Не показывай Инаригда камни, - продолжал наставлять Василий.

- Почему?

- Нельзя. Не был, однако, ты там.

- Не был, не был, - закивал Осип, теперь он во всем поддерживал товарища, как тогда его Василий.

- Место шибко тайное.

- Хына не велит?

- Хына, однако, подох маленько. Нарот не велит. Серса наш не велит.

- Спать будем, - сказали они и завалились на нары.

Цепляясь за последнее, я спросил:

- Слушай, Василий, а Егдо по-вашему - щучье, да?

- Нет. Это Почогиров язык. Наш язык: Егдо - Огорь много!

- Огненное, да?

- Однако, огненное! - пробормотал он и засопел носом.

Я вышел из землянки, поднял рюкзак и высыпал содержимое из него на землю. Сухими, опаленными великим огнем, в панцирных рубашках окалины, лежали передо мной метеоритные тела, поискам которых отдал всю жизнь мой учитель Леонид Александрович Журавлев.

Я взял в руки тяжелый черный окатыш и долго глядел на него: есть ли это разгадка сагджойской тайны или это новая тайна, которой суждено мне посвятить жизнь?