Пленники тайги

— Можно было бы попробовать, — признался Астахов. — Но при таком раскладе я мог бы вогнать пулю в башку самому вашему кинологу. Так что в этом моей вины нету, — сказав это Семен чуть переменил неудобную позу, у него от ударо полковника сильно болел живот и чуть кружилась голова. При этом охотник локтем нащупал во внутреннем кармане что-то продолговатое и жесткое.

— А теперь ты скажи главное: зачем ты появился на прииске, и что тебе надо от нас? — продолжал допытываться Золотов.

— Мне нужно одно — правда. Зачем вам нужна была смерть членов нашей экспедиции? Кому мы помешали?

— Много хочешь знать, дорогой мой, слишком быстро состаришься! окрысился Степаныч.

— Ладно, помолчи! — прервал его поднимаясь на ноги Золотов. Остановившись над охотником он спросил: — Скажи, что ты хотел сделать с нами? Прирезать потихоньку ночью? Или еще как порешить?

— Зачем — искренно удивился Астахов. — Если бы я это хотел сделать, я бы это сделал еще вчера ночью. Это все слишком просто.

— Понятно, значит нас ожидала смерть более изощренная, так что ли?

Астахов глядя снизу вверх на стоящего перед ним миллионера только улыбнулся и отрицательно покачал головой. Золотов не увидел на круглом лице охотника ни страха, ни ненависти. В темно карих глазах читалось только какое то странно сожаление, так и не понятое финансистом.

— Жаль, — сказал он, глядя в глаза Астахову. — Ты мне даже нравился.

— Вы мне тоже, — признался Семен. — А вообще-то я просто хотел с вами поговорить…

Не дослушав охотника Золотов отвернулся от него и сказал полковнику: — Завтра улетаем как только вернется вертолет.

— А что с этим делать? — Степаныч кивнул на охотника.

— Это твой брак в работе, ты его и исправляй.

— Давай лучше Пашка этим займется? — взмолился полковник. — У него к нему давние счеты.

В этот момент Семен неожиданно рассмеялся. Золотов и полковник в полном недоумении обернулись к нему, не понимая причины столь странного веселья.

— Ни куда вы завтра не улетите, и послезавтра тоже, — объяснил причину смеха Астахов. — Скопа не даром охотилась, и дымка с утра стояла над горами. Дождь начинается, и это надолго.

В наступившей тишине и Золотов и его телохранитель услышали как по натянутой ткани палатки барабанит дробный, усиливающийся с каждой секундой перестук дождевых капель.

13. «У природы нет плохой погоды…»

— Черт, ружья! — воскликнул Степаныч, и на пару с хозяином быстро выскочил из палатки. В лагере уже во всю царила авральная суматоха. Доктор, Паша и даже оставивший свой ноутбук Игорь метались между палаток, собирая небрежн разбросанные по всему лагерю вещи: расстеленные для просушки спальные мешки, куртки, полиуритановые лежаки. Пока полковник схватив в охапку оружие тащил его под навес, Золотов остановил несшего куртки Игоря и спросил: — Ты сегодня погоду с утра запрашивал?

Компьюторщик на секунду задумался, потом отрицательно мотнул головой.

Золотов глянул издалека на экран ноутбука, где разбрызгивая пешеходов и кровь носился взбесившийся гоночный болид «Кармагедона», и с размаху ударил Игоря кулаком в ухо.

— За что я тебе деньги плачу?! Если через четыре дня я не буду в Давосе, ты будешь отрабатывать сумму потерянного контракта всю свою жизнь. Понял?!

Ссутулившись Игорь с посеревшим лицом мотнул головой и забыв о куртка отошел к своему рабочему месту, держась за распухающее ухо.

А дождь все усиливался. Вместе с ним в лагере усиливалась и паника. Нещадно матерившийся полковник таскал в палатку хлеб, муку, но при этом цыкнул на доктора, принесшего туда же и ящик с водкой.

— Куда ты его припер?! Не размокнет твое пойло! Лучше куртки вон собери! — он кивнул на оставленную Игорем на земле одежду, а затем с беспокойством отметив что Андрей потащил куртки в синюю палатку, куда заходить врачу не следовало, крикнул вслед: — Да в красную их тащи!

Золотов так же глянул в сторону синей палатки по особенному, и прочитавший его взгляд полковник прихватив оружие рысцой поспешил к своему пленнику. Он так же очень не хотел чтобы ни кто из непосвященных видел связанного охотника.

Наконец все что могло промокнуть, размякнуть или заржаветь оказалось укрыто, и все собрались под навесом, наблюдая как не очень крупные, но неумолимо монотонные капли дождя барабанят по вытоптанной земле лагеря, превращая ее в грязь. Пейзаж, так восхищавший Золотова еще сегодня утром, скрыла серая пелена, а тучи, опустившиеся гораздо ниже суровых скал на другом берегу, сразу навевали мысли о нескором окончании этого местного потопа.

Последним к столу подошел укрывшись куском полиэтилена Василий. Выложив на стол с десяток шампуров с шашлыком из медвежатины, он с облегчением перевел дух, и вытерев с лица и лысины дождевую влагу сказал: Вот зарядил то! Это, чувствуется, на долго. А куда это Семен в такую погоду со своей собакой отправился, неужели на охоту?

Паша, только откусивший первый кусок бесподобно прожаренного медвежьего сердца чуть не подавился им, откашлявшись он несколько секунд с недоумением смотрел на повара, потом оглянулся по сторонам, как то странно замычал со всех ног бросился к синей палатке. Золотов в это время думал уже о другом, он уже подсчитывал какой понесет убыток, если во время не явится на переговоры с «Де — Бирс» в назначенное время. Но странная прыть немого шофера подстегнула и его, не обращая внимания на дождь он припустился вслед за Павлом и ввалился в палатку сразу вслед за ним.

Первое что они увидели был широкий, продольный разрез почти по всей торцевой стороны палатки. В это время откуда то снизу донеслись странные, сдавленные звуки, и опустив глаза Паша и Золотов увидели торчащие из оружейного ящика ноги в знакомом камуфляже и с подковками на шнурованных полусапожках. Паша откинул до конца крышку ящика и за шиворот извлек из недр его полковника со связанными за спиной руками. На ногах артиллерист стоял слабо, покачнувшис он удержался лишь с помощью Павла, при этом начальник охраны мычал не хуже своего спасителя. Развернув Степаныча лицом к хозяину Паша утробно хрюкнул, растянув до ушей свои мясистые губы. Рот пленника ящика оказался забит обтирочной ветошью.

Сияющему шоферу явно нравилась такая картина, он все подхрюкивал, вздрагивал всем объемным телом, хотя полковник в это время просто извивался всем телом от сдавленной тряпкой ругани.

Но Золотов не улыбнулся даже краешком рта.

— Развяжи его. — велел он Павлу, и тот нехотя разрезал веревки за спиной узника. Кляп Степаныч вырвал сам, после этого он согнулся в три погибели и начал отчаянно отхаркиваться с явными потугами на рвоту.

— Ну, рассказывай. — поторопил его Золотов.

Степаныч вытер рот рукавом, еще раз брезгливо сморщился и нехотя принялся за свою исповедь.

— Что рассказывать?… зашел ружья положить, ни о чем плохом не думаю… тут сзади удар по башке, очухался когда он уже мне руки довязывал. Я было кричать, он мне эту тряпку в рот, — он с видимым отвращением глянул на масляную ветошь.

Ну и чтобы я не выбрался, свалил меня в этот ящик. Чуть не задохнулся от этого масла…

— Как он разрезал веревки. — ровным голосом спросил финансист кивая на обрывки валяющиеся на полу.

— Не знаю. — признался полковник.

Паша в это время резко сорвался с места и выскочил из палатки. Воспользовавшись его отсутствием Золотов сделал со своим начальником охраны то же самое, что и с компьюторщиком: с размаху засадил Степанычу боковым с правой в ухо.

— И только не говори мне, что ты тут не при чем! — сразу после этого предупредил он артиллериста. — Ты ведь его обыскивал, правда?

Ссутулившийся полковник молча кивнул головой и по очереди потрога сначала ухо, потом болезненно ноющую макушку. В этот момент в палатку вернулся мокрый как мышь Паша. Замычав он ткнул толстым своим пальцем куда то в бок, затем провел им же длинную горизонтальную черту, а в заключении своей пантомимы отчаянно замотал головой. В отличии от полковника Золото понял все, что хотел сказать гигант.