Страница 11 из 23
Потом Прусь с шофером выгружали ящики. Нет, Нина не помнит номера дома, но вокруг усадьбы зеленый забор и возле калитки растет каштан.
Когда Серошапка вышел во двор, Галицкий окликнул его.
- Надо обмыть твою новую должность! - и заговорщицки подмигнул. Вечером махнем во Львов, я тебя с девушками познакомлю.
- Ну что ж, - согласился Серошапка. Козюренко подчеркнул, что нужно войти в доверие этого типа, а в ресторане Галицкий может разговориться...
- Зачем к тебе эта сплетница приходила? - полюбопытствовал Галицкий. Жаловалась?
- Ерунда... - махнул рукой Серошапка. - Всем не угодишь!
- Это точно, всем не угодишь! - повеселел Галицкий. - Значит, до вечера?..
ДОМ НА ТОПОЛИНОЙ
Гриша Котляр на собственной "Волге" отвез Серошапку в облпотребсоюз. Тот сидел сзади вместе с Галицким - украдкой вздыхал и жаловался на головную боль. Гриша предложил опохмелиться, но Серошапка решительно отказался.
- Сегодня должен быть у начальства, - пояснил он. - Надо оформить личное дело. Неудобно, когда пахнет...
- А завкадрами тебе знаком? - начал осторожно выпытывать Галицкий. Его тоже не мешало бы...
- Познакомились два дня назад.
- Может, мы тебя подождем? - предложил Галицкий.
- А если я задержусь? Цех останется без глаза - ни начальника, ни мастера... Так совсем до ручки дойдем.
- Резонно, - похвалил Галицкий. - Дело прежде всего. Ты, Дима, начинаешь мне еще больше нравиться. - Говоря это, он бесстыдно лгал: хотел иметь начальником человека безынициативного или пьянчужку. Вздохнул и подумал, что напрасно сетует: могли бы вместо Серошапки прислать кого-нибудь непьющего и тогда...
Серошапка постоял в вестибюле облпотребсоюза.
Убедившись, что синяя "Волга" исчезла в конце улицы, позвонил Козюренко и условился о встрече.
...Роман Панасович хмурился. Молча слушал Серошапку, и тот, стыдясь подробностей вчерашней выпивки, краснел. А Козюренко думал о том, какая у них все же тяжкая работа: парень этот, Серошапка, хороший и чистый, но вот попросили помочь следствию - и уже столкнулся с грязью. Рассказывал обо всем с отвращением, Козюренко невольно вспомнил свое первое столкновение с преступным миром. Это было давно, но он помнил даже малейшие детали, так они запечатлелись в его памяти...
Серошапка уже кончил рассказывать, а Козюренко все еще молчал, будучи не в силах стряхнуть тяжесть воспоминаний. Налил себе полстакана воды и, перехватив взгляд Серошапки, подвинул бутылку к нему.
- Дом на Тополиной и любовница Пруся - это любопытно, - сказал он наконец. - Теперь вот что: алиби Галицкого не подлежит сомнению. Мы проверили: он восемнадцатого мая был в Николаевской области. Котляра восемнадцатого приблизительно до половины одиннадцатого ночи видели во львовском ресторане "Интурист". Но, имея свою "Волгу", можно за полчаса доехать до Желехова. Думаю, там, где речь идет о деньгах, рука у него не дрогнет. Ну, что жулики они - понятно. Галицкий и Котляр, должно быть, уже немножко поверили вам... Позвольте им и дальше обрабатывать себя. Они признают вас своим, когда Галицкий хоть в чем-то возьмет верх. Но сразу сыграть с ним в поддавки опасно - этот лис может что-то почуять. Не поддавайтесь, боритесь за власть. - Подумал и добавил: - Недолго уже им гулять... А дом на Тополиной проверим сегодня же...
...Сперва "работники инвентарного бюро" зашли в соседние дома, - всякое может случиться, и лучше, чтобы все знали: инвентаризация касается не только дома номер пятнадцать.
В двух предыдущих домах ограничились лишь поверхностным осмотром зданий. В доме номер пятнадцать им открыла сама хозяйка, Полина Герасимовна Суханова - женщина еще молодая и красивая, с черными цыганскими глазами, мягко очерченными губами и ямочками на щеках. Такие ямочки, как утверждают наблюдательные люди, чаще бывают у блондинок и свидетельствуют о мягком характере. Однако Полина Суханова не считала себя особенно мягкосердечной - имела энергичную натуру и была женщина практичная, умела взять от жизни как можно больше.
Лет шесть назад Полина сошлась с Прусем. Было ей тогда за двадцать. Она только что окончила училище и работала медсестрой в больнице. Пруся положили на операцию, и они познакомились в предоперационной палате. Потом Полина несколько раз навещала его в палате, а когда выписывался, наняла такси и отвезла в Желехов.
"Что такое больница? - рассуждала она. - Зарплата небольшая, общежитие, в перспективе - влюбленный студент... А старик намекнул, что у него есть деньги, и я хоть сегодня могу бросить больницу. Правда, нужна ширма, дармоеды теперь не в почете - ну что ж, потом найду легкую работу..."
Ночь, проведенная в мансарде прусевского дома, окончательно убедила Полину в правильности ее намерения: Василь Корнеевич, или Вася, как она его уже называла, будет не очень докучать ей; они договорились, что все останется по-старому - он будет жить в Желехове, она - во Львове. Правда, Прусь обещал найти для нее квартиру и взять все хлопоты и затраты на себя.
Через два года Прусь построил и записал на ее имя хороший особнячок. Полина распустила слух, что у нее умерла бабушка и оставила ей в наследство немало денег на сберкнижке. Они с Прусем решили пожениться, когда Василь Корнеевич уйдет из заготконторы, продать дом в Желехове, чтобы быть подальше от острых глаз обэхаэсовцев. А пока что отделать гнездышко на Тополиной.
Гнездышко и правда поражало комфортом: ванная, выложенная чешской плиткой, немецкие торшеры и люстры, венгерская спальня-люкс полированного дерева, большой румынский сервант, кресла и рояль в гостиной. И всюду ковры. Василь Корнеевич любил ковры и скупал их, не жалея денег, китайские, персидские, бухарские и бог знает какие. Один из них закрывал весь пол в его кабинете.
Да, Василь Корнеевич Прусь - узкий специалист соковыжимательного дела, почти ничего не читавший, кроме накладных, договоров и разных приказов по заготконторе, имел персональный кабинет, всю стену которого занимали стеллажи с подписными изданиями.
Энциклопедия и Жан-Жак Руссо, Шекспир и НовиковПрибой...
Как-то Василь Корнеевич подержал в руках Вольтера, пытаясь прочитать страничку, но, ничего не поняв, снова поставил за зеркальное стекло. Зато у них как у людей. За такими изданиями очередь. А он может позволить себе роскошь заплатить в несколько раз дороже и не толкаться у магазина. Пускай стоят, места не жалко... Однажды Василя Корнеевича пригласили на семейную вечеринку к начальнику заготконторы. У начальника тоже всю стену занимали стеллажи. Особенно понравилось Прусю объявление, выполненное печатным способом, предупреждавшее довольно категорично: