Г

Уснул Лупцов быстро - сказались долгая велосипедная езда, к которой он не привык, и переживания. Засыпая Лупцов увидел, что комнату по диагонали пересекает едва видимая белесая фигура в длинном балахоне. Мерцание бестелесного существа было таким слабым, что Лупцов принял видение за многократно отразившийся от стен и потолка отблеск луны.

8.

Проснулся Лупцов рано утром в абсолютной тишине, которая, возможно, и послужила причиной его пробуждения. Он долго лежал, глядя за окно на зеленое небо. Мысли его, вялые и путанные со сна, были лишь неясным отражением окружающего, бесформенными осколками тех событий и впечатлений, что он успел пережить за эти сумасшедшие дни.

Блуждая взглядом по комнате, Лупцов увидел рядом с собой, на тумбочке, небольшой изящный томик в сафьяновом переплете и пожалел, что не захватил с собой два последних сборника фантастики, которые он приобрел накануне. Он лениво дотянулся до книги, раскрыл её и прочел первое, что попалось на глаза: "Бог Ям-Нахр говорит: Обращаюсь к тебе, отец наш Эль, Преданный тебе Река-судия. Отдайте, о Боги, того, кого приютили, того, кто у многих находит прибежище".

Читал Лупцов невнимательно, машинально повторяя про себя непонятные строчки. Затем отложил книгу и раздраженно пробормотал:

- Богов развели, хоть засаливай.

Надев сапоги, Лупцов вышел на крыльцо. Велосипед, который он прислонил к перильцам, по самый руль зарос плесенью. Следы, оставленные им вчера на дорожке, за ночь исчезли, как будто их и небыло вовсе.

- "И когда Он снял третью печать, я слышал третье животное, говорящее: иди и смотри", - проговорил Лупцов, не переставая поражаться, как быстро исчезает все, что было сделано человеческими руками.

Он спустился с крыльца, не торопясь дошел до калитки и даже почувствовал удовольствие - идти по толстому слою плесени было также приятно, как по лесному мху.

Неожиданно Лупцов услышал жалобное собачье повизгивание. Он привстал на цыпочки, заглянул за забор и увидел на дороге большого черного дога с серебристыми пятнами заразы на ляжках и боках. Собака была словно бы в чулках - лапы её сплошь покрывала голубая плесень, и Лупцов подумал, что животное уже обречено, через несколько часов плесень сожрет пса и выйдет из собачьего нутра густым сочным снопом, как это случилось с его соседом.

Лупцов свистнул догу, и тот, повинуясь своей собачьей природе, бросился к человеку, навалился на калитку всей тяжестью мощного тела и легко распахнул её. Повизгивая от радости, бедняга завилял обрубком хвоста, заиграл литым бревноподобным туловищем, заходил кругами вокруг Лупцова, а тот, испугавшись, запричитал:

- Только не прислоняйся ко мне! Только не прислоняйся! Вылечить я тебя все равно не смогу. Хотя... если попробовать... - Лупцов подумал, что собаку можно попытаться вымыть с мылом, а потом протереть любой ядовитой гадостью, которая найдется в доме - от керосина до дихлофоса или отбеливателя.

Еще вечером прошлого дня в сенях Лупцов заприметил двадцатилитровую автомобильную канистру. Как он и предполагал, в ней оказался бензин, и Лупцов, отыскав тряпку, хорошенько намочил её и принялся лечить собаку. Дог, словно понимая, чего от него хочет человек, вертел головой, стараясь встретиться со спасителем взглядом, но стоял спокойно и даже помогал Лупцову - подставлял то один бок, то другой, приподнимал нужную лапу и часто фыркал - запах бензина был ему неприятен.

- Ну вот, кажется все, - закончив, проговорил Лупцов и внимательно осмотрел собаку. Короткая черная шерсть дога лоснилась от бензина, мощные мускулы нервно подрагивали под кожей, а глаза смотрели на человека преданно и совсем по-человечески - с благодарностью.

- Здоровый ты какой, - удовлетворенно сказал Лупцов. - Выживешь, подружимся. - Пес радостно взвизгнул, и Лупцов погладил его по голове. Как тебя звать? У такой собаки и имя должно быть значительным. Лорд? Хотя для Лорда ты слишком черен. А может, Люцифер? - Пес ответил басистым лаем, и Лупцов подтвердил: - Значит Люцифер.

В доме Люцифер освоился быстро. Он устроился на полу у дивана, положил морду на лапы и мгновенно уснул. Похоже, он много времени провел на ногах, по-звериному чувствуя, что ложиться на мягкий голубой ковер нельзя, и для того, чтобы спастись от смертельной опасности, надо бежать, бежать и бежать.

Спал Люцифер крепко, шумно вздыхая и повизгивая во сне от кошмарных сновидений, в которых по-новой переживал ещё более кошмарную действительность.

А тем временем, Лупцов нашел в доме большую кастрюлю и приготовил на паяльной лампе рисовую кашу. Половину он выложил в алюминиевую миску и поставил остывать - для собаки.

Плотно позавтракав, он бесцельно побродил по дому, ещё раз заглянул в подзорную трубу и, чтобы чем-то занять себя, решил прогуляться до леса, посмотреть, что собой представляют эти убийственные джунгли вблизи. Лупцов даже повеселел, размышляя о собственной судьбе, зачем-то забросившей его на этот маленький "островок", который, как и все остальное на Земле, вскоре должен был исчезнуть под чудовищным натиском невесть откуда появившейся голубой заразы. Вопрос: откуда все это взялось, больше не интересовал его, поскольку даже правильный ответ не мог ничего изменить. Неизбежность конца больше не пугала его, тем более, что смерть имела такой привлекательный вид, а сам процесс умирания не нес в себе ничего таинственного.

Люцифер проснулся, когда Лупцов снимал с гвоздя двустволку хозяина дома. Пес вопросительно посмотрел на человека, и тот сказал ему:

- Ты поешь. Со мной ходить не надо. Сиди дома. Ты же глупый, ткнешься мордой в эту гадость и все, помрешь. - Словно бы понимая человеческую речь, Люцифер подошел к миске с кашей, обнюхал её и, громко чавкая, принялся есть.

Лупцов нажал на рычажок, разломил ружье пополам и, к своему удовлетворению, обнаружил там два патрона. Ружье оказалось заряженным.

Даже привыкнув к серебристо-голубому покрову, Лупцов был потрясен тем, что увидел в лесу. Глазам его предстала совершенно невероятная, живописная картина. Переплетенные кроны деревьев превратились в сплошной, без единого просвета, бирюзовый монолит, под которым невозможно было пройти в полный рост. Благодаря роскошным шубам, расстояние между стволами сильно сократилось, а в некоторых местах деревья совершенно сомкнулись, образовав живую стену. Немногочисленные извилистые проходы соединялись в лабиринт, и Лупцов с содроганием представил, как эта колоссальная актиния пожирает где-то внутри себя, все, что могло послужить ей пищей: птиц и зверей, пресмыкающихся и насекомых.

Сапоги Лупцова сантиметров на пятнадцать утопали в плесени, она отвратительно чавкала под ногами, сочные стрелки её глухо лопались, оставляя на голенищах мокрые маслянистые следы.

Лупцов долго бродил по опушке леса и любовался этими дикими, фантасмагорическими пейзажами. Он думал о том, что Иоанн, в стремлении запугать своих современников, слишком переусердствовал в описании конца света. Все выглядело гораздо гуманней и приличнее, без эффектных аллегорических всадников и чудовищного зверя. На самом деле конец света был стерилен, как кипяченый скальпель, и столь же действенен. Гибель планеты можно было назвать даже красивой, поскольку все безобразное, все, что изуродовал человек, перестраивая мир на свой скудоумный лад, в считанные часы исчезло под этим удивительным покрывалом. Природа сама исправила свою ошибку. Получилось и гигиенично, и живописно.

Неожиданно Лупцов услышал треск сучьев. Он обернулся и увидел в нескольких метрах от себя лося. Огромный самец с лопатообразными рогами, шатаясь, вышел из леса и остановился. Первое, что пришло в голову Лупцову, это застрелить животное. Он снял с плеча ружье, но застыл на месте - вид у сохатого был настолько жалкий, а в глазах читались такие тоска и ужас, что Лупцов опустил ружье. Едва ли не впервые в жизни он вывел для себя зависимость таких двух понятий, как убийство живого существа и утоление голода.

За то время, пока человек и лесной зверь стояли друг против друга, Лупцов успел как следует разглядеть лося. Тот весь был покрыт голубым налетом, губы его слегка серебрились, а это означало, что животное отравлено и жить ему осталось каких-нибудь пару часов или того меньше.