Принц Уэльский

Дама довольно улыбнулась. Судя по всему, она гордилась своим прозвищем. Я же несколько удивился: чтобы вежливый Петенька в глаза так грубо кого-то звал? И даже сказал ему об том, когда дама, покачивая серьгами, удалилась.

- Да она сама так придумала! - засмеялся Петенька.- Она... всё может! Покажите ей любую, самую закрытую фирму, любой, самый жуткий банк с чеченскими капиталами, где пропуск может выписать разве что директор за час до ареста,- и она завтра же будет пить чай с начальником охраны, а послезавтра там появлюсь я. А какое у нее чутье! Верите ли, с ней идешь по городу и видишь где-то вдалеке - еле из-за угла выступает - шикарный какой-нибудь домик в мраморе, где кофе подают исключительно с лимоном. И только тронь ее за локоть, она этак оглядится...- Петенька оловянно повел глаза

ми,- и молча пойдет в нужном направлении. А ты стоишь на углу, смотришь, как она приближается... к этому дому и входит в вестибюль так, словно она тут генеральный директор, а они все - ее шестерки... Нет, это надо видеть, а не меня слушать!

- Отчего же? Вы прекрасно рассказываете. Считайте, что я увидел.

И послезавтра там появитесь вы.

- Да! - с вызовом сказал он.

- Что же будет потом?

- Потом? Хотите знать? - Петенька гордо подмигнул.- Работа небольшого учреждения будет парализована в считанные секунды. Большого - в течение получаса. Огромные концерны мне, правда, не остановить, но всё то женское, что сидит за компьютером в радиусе трехсот метров, будет думать только обо мне и не сможет качественно работать. Точнее, не обо мне,- поправился он со вздохом.- Оно будет думать, как светится на черном бархате муха Тренча, раздражаемая слабым током... Знаете, иногда меня больше радует мысль о причиненных мной убытках, чем о заработке!

- Ненавидите тех, кто богаче вас?

- Да! Но не за это... Они все - все! - такие, как мои шефы. Если бы остался с ними в Приморье, они бы меня давно уволили, не глядя на прибыль... А после, когда схлынут зеваки - бухгалтерия, плановики и другие,- придут те, кто мне нужен. И эти уже будут покупать. Покупать и заказывать! А вы, если хотите посмотреть, как я работаю, пойдемте завтра с нами. Мне-то помощник не нужен, у меня багаж легче перышка, но Дрель хочет использовать мою связь и сделать выставку эксклюзивных бабочек и жуков. Мы ей поможем тащить коробки. Вряд ли, конечно, купят... Лежалый товар.

И он добавил, что бедная женщина мается с этими эксклюзивами давно. Дрель вышла из подземного перехода у метро "Проспект Мира", где безысходно торговала пауками-птицеядами. Может, ей не везло, а может, птицеяд нынче не тот, но в нищете своих дней она уже помышляла о торговле живой натурой, когда явился Петенька. Он быстро понял, что таланты Дилором заключаются не в сидении на месте, вокруг которого разложена мореная нежить, а в живом слове и деле. Сперва Дрель работала у него псевдосекретаршей, затем просочила Петеньку в две-три знакомых организации и, поднимаясь всё выше, нашла себя в буйном посредничестве. Добро она помнила и к Петеньке относилась очень тепло. Даже иногда надоедала советами - не есть у метро хот-доги и что попало, носить с собой разные дурацкие бутерброды и т. д. Он же доверял ей, как себе, за что опытные торговцы его высмеивали.

- Она-то тебя и кинет,- говорили ему убеленные и умудренные.- Она тебя и обует. Как рекса... Нельзя доверять. Никогда. Никому! Это же бабки, дура...

Петенька убеленных и умудренных слушал почтительно, хотя ночами от их советов изрядно пованивало, но Дрели продолжал доверять. Он раз двести мне рассказывал, как Дрель, выведав у близких генеральши Меликян, где она, настигла ее в Шереметьеве за час до отлета в Испанию и буквально у трапа всучила этой фанатичке дорогущую муху! Меликян давно забыла о давнем заказе, но Дрель поклялась ей, что Мадрид и Хуан Карлос будут в восторге. И потом генеральша в открытке домой просила выслать наложенным платежом еще контейнер с личинками, потому что все действительно были в восторге. До сих пор ждет, но шиш ей!

- А вы зачем такие дорогие вещи возите без предоплаты?

- Предопла-аты?! - фыркнул Петенька.- Еще чего! Это же бомонд! Кто мы такие, чтобы не верить на слово Кикиным, или Манджуро, или Борисоглебским, или Улыбышевым-Мясоедовым? Дать-то они вам дадут, не волнуйтесь, но больше не пригласят! Никогда.

- У кого же прием завтра? - осторожно спросил я.

- О, у самой лучшей клиентки! У Матусевич. Как говорил один мой начальник, к этому дому на хромой козе не подъедешь. Идете?

- Кто я такой, чтобы не пойти?

Я и впрямь решил сходить. Помимо того, что я Петеньке обязан, любопытно же... Литератору всё в похлебку. Назавтра около шести пришла Дрель - еще наряднее, чем вчера, но в джинсах - и доложила, что такси ждет левее мусорных баков. Мы осторожно выскользнули из темного, угрюмого здания, словно бы придавившего к земле все окрестности под слабо светящимся вечерним небом, сели в машину и поехали на Пречистенку.

Один начальник был прав. Двухэтажный особняк с зеркальными окнами и черепичной горбатой крышей походил скорее на банк, чем на частный дом. Выйдя из машины, я подхватил два больших баула, оставив мелкую кладь розовому от возбуждения Петеньке. Он разглядывал обстановку блестящими глазами так, словно видел ее впервые. Я с любопытством и какой-то неясной жалостью смотрел на него. Генерал перед битвой... Чего ему нужно здесь? Денег? Острых ощущений? А может, чего угодно, лишь бы не монотонной повседневной колеи, ждущей большую часть людей от рождения до смерти? Баулы оказались совсем не тяжелыми, и у меня появилось чувство, что Петенька позвал меня с собой вовсе не ради них. Что ж, я сделаю для него все, что смогу...

Мы вошли в холл, и два бритоголовых охранника в красных пиджаках с блестящими пуговками, помахивая рациями, тут же направились к нам. Видно, они не смели докучать главным гостям, уже гудевшим наверху, и не подошли к ним, когда те приехали. К Петеньке же подойти было можно, хотя они явно его узнали,- и подошли. Но даже не дослушали, что он им шептал, а, кивнув, сели в угол.

Петенька указал Дрели на стеклянные столики у широкой лестницы, покрытой ковровой дорожкой и ведущей на второй этаж. Мы принялись торопливо распаковывать баулы и раскладывать застекленные коробки, внутри которых, распятые на иголочках, притаились диковинные существа - горбатые, рогатые, радужные, волосатые, безобразные и прекрасные. Вот рядом с огромным, омерзительно раскинувшим лапы пауком безбоязненно цветет черно-голубая бабочка неземной красоты. "Папилео Улиссес, Папуа",- прочел я. Дрель поймала мой взгляд и улыбнулась.

- Мне вот эта больше всех нравится,- сказала она, протирая замшей футляр, где застыло еще одно - на сей раз черно-зеленое чудо.- Папилео Блюме, Индонезия.

- Так вы их любите?

- Ну как... Жить-то надо.

Я огляделся и увидел, что Петенька исчез, а охрана нежится в креслах за лестницей, потеряв к нам всякий интерес. Дрель неподвижно возвышалась над рядами коробок, словно Сивилла, готовая прорицать, если кто-нибудь придет и отличит ее от колонны храма. Я решил так и сделать и спросил:

- А где Петр Иванович?

- Работает. Он вас позовет, если нужно.- И, отмирая, добавила: - Нам долго ждать. Часа через два разъедутся.

Я ждал около часа, говоря себе, что Петенька мог бы меня и предупредить; я бы хоть взял книгу или журнал... В зале наверху мерцал свет, что-то шептало и звенело, но ни одна живая душа не выглянула к нам. Охранники травили анекдоты.

В очередной раз поглядев на Дрель, я увидел, что она спит. Бесшумно, без храпа. И вдруг меня охватила злость. Почему я должен тут сидеть и изнывать от скуки? Что я им, лакей? Уйти некрасиво: я обещал помочь с баулами. Светское общество наверху мне даром не нужно, но вот Петеньке не мешает напомнить, что еще большой вопрос - кто у кого в долгу! Я покосился на охрану, встал и не торопясь зашагал к лестнице. Остановят - скажу, что к хозяйке. В конце концов имею я право найти того, кто меня пригласил?