МИР КЛАДБИЩА

– Его зовут, – перебил Душелюб, – Рамсей О'Гилликадди. Откровенно говоря, имя в самом деле неплохое. Я вмешался потому, что он наверняка не скоро бы добрался до сути.

– А теперь, – сообщила тень Рамсея О'Гилликадди, – поскольку меня любезно представили, я поведаю вам историю своей жизни.

– Не стоит, – возразил Душелюб. – У нас нет времени. Нам многое нужно обсудить.

– Тогда историю моей смерти.

– Хорошо, – уступил Душелюб, – но только покороче.

– Они поймали меня, – начала тень Рамсея О'Гилликадди, – и посадили под замок. Грязные, мерзкие аборигенишки! Я не буду описывать обстоятельства, которые привели к столь плачевному для меня исходу, ибо иначе мне придется излагать все в подробностях, на что, по словам Душелюба, времени нет. Так вот, они поймали меня и в моем присутствии завели спор о том, как им лучше меня прикончить. Сами понимаете, с каким настроением я все это слушал. И способы, надо отметить, предлагались самые кровожадные. Отнюдь не удар по голове и не перерезание горла, но долгие, выматывающие, замысловатые процедуры. В конце концов, после многих часов обсуждения, в течение которых они не раз интересовались моим мнением насчет очередного способа, решено было содрать с меня живьем кожу. Они объяснили мне, что не хотят меня убивать, и что поэтому мне не следует держать на них зла, и что, если, лишившись кожи, я все-таки выживу, они с гадостью меня отпустят. Что касается моей кожи, сказали они, то они высушат ее и изготовят из нее там-там, грохот которого известит мой клан о позоре их родича.

– Учитывая, что среди нас леди… – произнес я, но он не обратил на меня внимания.

– Обнаружив мой труп, – продолжал он, – мои родичи решились на немыслимое дело. До тех пор мы погребами своих мертвецов в прерии, не ставя над могилами никаких памятников, потому что человек должен довольствоваться тем, что стал единым целым с землей, по которой ходил.

Несколько лет назад нам довелось услышать о земном Кладбище, тогда мы пропустили эти сведения мимо ушей, ибо они нам были ни к чему. Но после моей смерти на совете клана было решено удостоить меня чести быть похороненным в почве Матери-Земли. Мои бренные останки, погруженные в спирт и запаянные в большой бочонок, доставили в захудалый космопорт единственный на планете. Там бочонок хранился многие месяцы, ожидая прибытия звездолета, на котором его доставили в ближайший порт, где регулярно совершали посадки корабли похоронной службы.

– Вы вряд ли понимаете, – прибавил Душелюб, – чего это стоило его клану. Все богатство обитателей Прерии заключается в их стадах. Им потребовался не один год, чтобы вырастить поголовье, стоимость которого равнялась бы стоимости услуг Кладбища. Они пожертвовали всем, и жаль, что их старания пошли насмарку. Рамсей, как вы, видимо, догадываетесь, остается пока одним-единственным обитателем Прерии, чей прах погребен на Кладбище; точнее сказать, он не то чтобы погребен там, то есть погребен, но не так, как предполагалось. Давным-давно чиновникам Кладбища потребовался гроб, чтобы кое-что в нем припрятать…

– Артефакты, – перебил я.

– Вам про это известно? – спросил Душелюб.

– Мы это подозревали.

– Вы были правы в своих подозрениях, – сказал Душелюб. – Наш бедный друг оказался одной из жертв их жадности и подлости. Его гроб использовали под артефакты, а останки Рамсея выкинули в глубокий овраг на окраине Кладбища. С тех пор его тень, как и тени его товарищей по несчастью, бродит по Земле, не зная приюта.

– Хорошо сказано, – заметил О'Гилликадди, – и все чистая правда.

– Давайте на этом остановимся, – попросила Синтия. – Вы нас вполне убедили.

– У нас больше нет времени на разговоры, – ответил Душелюб. – Вам предстоит решить, что делать дальше. Едва волки нагонят ваших друзей, они сообразят, что вас с ними нет; поскольку же Кладбищу наплевать на роботов, то…

– Волки вернутся за нами, – с дрожью в голосе докончила Синтия.

При мысли о преследующих нас металлических тварях мне тоже стало не по себе.

– Как они нас найдут? – спросил я.

– Они обладают нюхом, – сказал Душелюб. – Их нюх устроен иначе, чем у людей: они различают химические компоненты запаха. А еще у них острое зрение. Если вы будете держаться скалистых возвышенностей, где запах быстро выветривается, и где на камнях не остается следов, у вас появится шанс ускользнуть. Я боялся, что они почуют вас в пещере, но вы находились над ними, а благожелательный воздушный поток, должно быть, отнес ваш запах в сторону.

– Они пойдут по лошадиному следу, – проговорил я. – Он свежий, а они бегут быстро. Им понадобится немного времени, чтобы обнаружить наше отсутствие.

– Время у вас есть, – успокоил Душелюб. – Вы не можете трогаться в путь, пока не рассветет, а до рассвета еще несколько часов. Вам придется поспешать, поэтому идите налегке.

– Мы возьмем с собой еду, – сказала Синтия, – и одеяла…

– Много еды не берите, – предупредил Душелюб. – Только то, что необходимо. Вы найдете ее по дороге. У вас ведь есть рыболовные снасти?

– Да, – ответила Синтия, – я купила их целую упаковку. Причем в последний момент – меня словно что-то подтолкнуло. Но мы не можем питаться только рыбой.

– А коренья? А ягоды?

– Но мы в них не разбираемся.

– А вам и не нужно, – возразил Душелюб. – Хватит того, что в них разбираюсь я.

– Ты идешь с нами?

– Мы идем с вами, – сказал Душелюб.

– Конечно! – воскликнул О'Гилликадди. – Все как один! Правда, пользы от нас маловато, но кое-что мы умеем. Мы будем высматривать погоню…

– Однако призраки… – пробормотал я.

– Тени, – поправил О'Гилликадди.

– Однако тени не путешествуют при свете дня.

– Человеческий предрассудок, – заявил О'Гилликадди. – Нас нельзя увидеть днем, это факт, но и ночью тоже, если мы того не захотим.

Остальные тени одобрительно загудели.

– Соберем рюкзаки, – предложила Синтия, – а мешки оставим тут. Элмер с Бронко будут нас разыскивать. Напишем им записку и приколем к какому-нибудь мешку. Они наверняка ее заметят.

– Надо сообщить им, куда мы направляемся, – добавил я. – У кого какие мысли насчет конечного пункта?

– Мы пойдем в горы, – сказал Душелюб.

– Вы знаете реку под названием Огайо? – спросила Синтия.

– Знаю и очень хорошо, – ответил Душелюб. – Вы хотите отправиться туда?

– Послушайте, – сказал я, – нам некогда рыскать…

– Почему? – удивилась Синтия. – Нам же все равно, куда идти, правда?

– Я думал, что мы договорились…

– Знаю, – сказала Синтия. – Вы высказались весьма недвусмысленно.

Первым делом ваша композиция; но ведь вам безразлично, где ее сочинять, верно?

– Верно-то верно…

– Вот и отлично, – заключила Синтия. – Значит, идем на Огайо. Если, разумеется, вы не возражаете, – прибавила она, обращаясь к Душелюбу.

– Ничуть, – сказал тот. – Чтобы добраться до реки, нам придется перевалить через горы. Надеюсь, мы собьем волков со следа. Но если позволите…

– Долгая история, – отрезал я. – Мы расскажем вам все потом.

– А вам не доводилось слышать, – поинтересовалась Синтия, – о бессмертном человеке, который ведет жизнь отшельника?

– По-моему, доводилось, – ответил Душелюб. – Много лет назад. Мне он представляется мифом. На Земле существовало столько мифов!

– Они все в прошлом, – сказал я.

Он печально покачал головой.

– Увы. Мифы Земли мертвы.