Страница 14 из 42
15
Епископ Башни был стар. «Не так, как отшельник, — подумал Джиб, — но все же стар».
Одежда, когда-то богатая, расшитая золотом, после длительного ношения износилась. Но глядя на него, вы забывали об изношенной одежде. В нем было не только глубокое сочувствие, но и большая внутренняя сила, какое-то беспокойство за всех. Это был епископ-воин, состарившийся в этом мире. Лицо у него было плоское, с выделяющимся носом, с жесткими чертами лица.
Его голову покрывали седые волосы, такие редкие, что казалось, ветер, дувший в щели Башни, поднимет и унесет их.
Огонь, горевший в очаге, почти не разгонял холода. Комната была обставлена по-нищенски: грубый стол, за которым на шатавшемся стуле сидел Епископ. На холодном каменном полу никаких ковриков. На импровизированной полке несколько десятков книг и свитков, изъеденных мышами.
Епископ взял со стола изъеденную и переплетенную в кожу книгу и начал медленно листать ее. Наклонившись, он всматривался в страницы. Наконец он закрыл книгу и отложил ее в сторону.
— Вы говорите, что мой брат во Христе отошел с миром? — спросил он у Джиба.
— Он знал, что умирает, — ответил Джиб, — но не боялся. Просто он был очень стар и слаб.
— Да, стар, — согласился Епископ. — Я его помню с того времени, когда сам еще был мальчишкой. Он уже тогда был взрослый, лет тридцати. Вероятно, уже тогда он шел по стопам господа. Я в его возрасте был военным, капитаном гарнизона этого самого места, которое противостояло ордам Диких Земель. Только много лет спустя, уже состарившись, я стал человеком бога. Так вы говорите, что моего друга любили?
— Я не знаю ни одного, кто не любил бы его, — сказал Джиб. — Он был другом для всех: и для болотников, и для жителей Холмов, и для гномов.
— А ведь вы не его веры, — сказал Епископ. — Может быть, у вас вообще нет веры?
— Это верно, ваша милость, у большинства из вас нет веры. Если я только правильно вас понял, что вы имеете в виду, говоря о вере…
Епископ покачал головой.
— Это так похоже на него. Он никогда не спрашивал о вере. Думаю, что его это и не интересовало. Возможно, он и ошибался, но ошибался блистательно. И я поражен. Вас так много. Вы принесли мне посланное им. Не в том дело, что я вам не рад. Посетители в таком отдаленном месте — всегда радость. У нас почти нет связи с миром.
— Ваша милость, — сказал Корнуэлл, — болотник Джиб единственный из нас, кто должен был принести вам наследие отшельника. Хол из Дуплистого Дерева согласился проводить нас сюда.
— А миледи?
— Она под нашей защитой, — ответил Корнуэлл.
— Но вы ничего не сказали о себе.
— У меня и у этого гоблина, — сказал Корнуэлл, — есть дело в Диких Землях. Ну а что касается Енота, то он просто друг Хола.
— Меня не интересует Енот, — сказал Епископ, — хотя я не возражаю против его присутствия. Хитрое создание. Хорошее животное.
— Он мой друг, ваша милость, — сказал Хол.
Епископ не обратил внимания на его слова. Он сказал, обращаясь к Корнуэллу:
— Дикие Земли? Мало кто в наши дни осмеливается идти в Дикие Земли. Поверьте мне, там не безопасно. У вас, должно быть, очень веская причина.
Он имел в виду Корнуэлла.
— Он ищет истину.
— Это хорошо. Не погоня за мирскими сокровищами. Искать знания полезно для души, хотя, боюсь, это не поможет вам при опасности.
— Ваша милость, — сказал Корнуэлл, — вы смотрели книгу…
— Да, — ответил Епископ. — Хорошая книга и очень ценная. Это работа целой жизни. Сотни рецептов и способов лечения от всех болезней. Я уверен, что многие из болезней этих были известны только отшельнику. Теперь пора о них узнать всем.
— Есть еще один предмет, — напомнил Корнуэлл.
— Да, я совсем забыл. Что-то я стал забывчив. Годы не улучшают память.
Он взял топор, закутанный в ткань, и осторожно развернул. Молча осмотрел топор, поворачивая его в руках, потом отложил в сторону.
Подняв голову, он обвел всех взглядом, и остановил его на Джибе.
— Вы знаете, что это? Отшельник говорил Вам?
— Он сказал, что это ручной топор.
— Вы знаете, что такое ручной топор?
— Нет, ваша милость, не знаю.
— А вы? — спросил Епископ у Корнуэлла.
— Да, ваша милость. Это древнее оружие. Говорят…
— Да, я знаю. Всегда есть такое, о чем говорят, и есть такое, о чем спрашивают. Интересно, откуда он у отшельника и почему он послал его мне? Святой человек не может ценить такие вещи. Топор принадлежит Древним.
— Древним? — спросил Корнуэлл.
— Да, древним. Вы слышали о них?
— Конечно, слышал, — ответил Корнуэлл. — Именно их я и ищу. Поэтому я иду в Дикие Земли. Существуют ли они, или это только миф?
— Они существуют. И топор нужно вернуть им. Кто-то, должно быть, украл его.
— Я могу взять его, — сказал Корнуэлл, — и проследить, чтобы он вернулся к своим хозяевам.
— Нет, — возразил Джиб. — Отшельник вручил его мне. Если его надо вернуть, то именно я должен это сделать.
— Вам не нужно идти, — сказал Корнуэлл.
— Нужно. Вы позволите идти мне с вами?
— Если пойдет Джиб, то пойду и я, — вмешался Хол. — Мы слишком долго были с ним друзьями, чтобы я позволил ему одному идти навстречу опасности.
— Похоже, что вы все решили идти навстречу смерти, — сказал Епископ, — за исключением миледи.
— Я тоже пойду, — сказала она.
— И я, — послышалось от двери.
Джиб обернулся.
— Снивли! — закричал он. — Что вы здесь делаете?
16
Епископ обычно ел мало: кашу, немного свинины. Он понимал, что таким образом спасет свою душу и подаст пример пастве.
Но, едок по натуре, он был рад гостям, которые давали ему возможность попировать и поддержать гостеприимством доброе имя церкви.
На столе был молочный поросенок с яблоками во рту, задняя нога оленя, ветчина, седло барашка, пара куропаток и вишневый пирог. И еще торты и сладкие пироги, огромные блюда фруктов и орехов, сливовый пудинг и четыре сорта вина.
Наконец, Епископ оторвался от трапезы и вытер рот льняным платком.
— Вы уверены, что больше ничего не хотите? — спросил он у гостей. Мне кажется, что повара…
— Ваша милость, — сказал Снивли, — вы закормили нас. Мы не привыкли ни к такой разнообразной пище, ни к такому ее количеству.
— Что же, у нас мало посетителей, — сказал Епископ, — и когда они появляются, нам следует принимать их как можно лучше.
Он откинулся в кресле и похлопал себя по животу.
— Когда-нибудь ненасытный аппетит прикончит меня. Я так и не привык к роли священника, хотя и стараюсь умерщвлять плоть и смирять дух, но голод во мне растет и годы не смягчают его. И хотя я понимаю, что вы делаете глупость, что-то внутри меня кричит, чтобы я тоже шел. Это будет поход воинов и храбрых дел.
Хотя сейчас мир, но в течение столетия это место было оплотом Империи против народов Диких Земель. Башня подразрушилась, но когда-то она была мощной крепостью. Вокруг нее, ближе к реке, шла стена, которая сейчас почти исчезла. Камни ее растащили местные жители для своих построек, но когда-то Башню и стену обороняли люди, ограждая Империю от вторжения несчетных орд Диких Земель.
— Ваша милость, — мягко сказал Снивли, — хотя вы и говорите о столетиях, ваша история еще коротка. Были времена, когда люди и члены Братства жили как соседи и товарищи. Лишь когда люди начали рубить и уничтожать леса, уничтожать священные деревья и зачарованные поляны, когда они начали строить дороги и города, между нами началась вражда. Вы не можете с чистой совестью говорить о вторжении, потому что именно люди…
— Люди имеют право делать с землей, что захотят, — прервал его Епископ. — У них священное право использовать землю наилучшим образом. Безбожные создания, такие, как…
— Вовсе не безбожные, — возразил Снивли. — У нас были священные рощи, пока вы не вырубили их, и феи танцевали на полянах, пока вы их не превратили в поля. И теперь даже такие простодушные существа как феи…