В логове нечисти

Харкорт почувствовал внезапный прилив слабости и, весь дрожа, опустился на стул.

– Ниоткуда не следует, – сказал ему дядя, – что это твоя Элоиза. Я же говорю, что есть только некоторый шанс.

Но Харкорт знал, что упустить такой шанс он не может. Когда речь идет об Элоизе, он не вправе пренебречь даже самым малым шансом. Ничто не может его остановить, нет такой опасности, которая заставила бы его повернуть назад. Если Элоиза еще жива….

– Возможно, она и осталась в живых, – сказал он. – Мы ведь не нашли ее тела.

– Там было множество тел, которые мы не смогли опознать, – напомнил дед.

– Да, я знаю, – сказал Харкорт. – Но если есть хоть какой-то шанс…

Кто-то положил ему на плечо могучую руку и крепко его обнял. Он оглянулся и увидел, что это аббат.

– Мы отправимся туда, – сказал аббат. – Мы двое отправимся туда и вернемся с Элоизой, а может быть, еще и с призмой.

Харкорт понуро сидел на стуле. В глазах у него все плыло, как будто комнату вдруг заполнила быстро бегущая вода. До него как будто издалека донесся голос дяди:

– Простите меня. Мне не нужно было…

– Нет, нужно, – возразил ему дед. – Если бы ты ничего не сказал, это было бы нечестно. Мальчик горевал о ней много лет.

Очертания комнаты стали уже не такими зыбкими, как будто вода спала, и все вокруг вновь обрело четкость.

Харкорт сказал:

– Я пойду. Никто меня не остановит. И аббат пойдет со мной, потому что теперь у нас обоих есть на то причина.

– В таком деле мы должны быть очень осторожны, – сказал дед. – Если хоть кто-нибудь об этом услышит…

– Сохранить тайну не удастся, – возразил Шишковатый. – Как бы мы ни старались. Даже у этих стен есть уши. К вечеру слухи пойдут не только по замку, но и по всей округе.

– Слухи, может быть, и пойдут, – сказал дед, – но никто не будет знать, куда вы собрались. По крайней мере, пока вы не отправитесь. – Он взглянул на Харкорта и спросил: – Ты твердо решил идти? Если ты передумаешь…

– Не передумаю, – заверил его Харкорт. – Я пойду.

– Вы, конечно, понимаете, – вмешался Шишковатый, – что я пойду с вами? Не могу же я вас отпустить одних.

– Спасибо, – ответил Харкорт. – Я надеялся, что ты тоже пойдешь, но не мог тебя об этом просить.

– Ну, теперь у меня на душе стало полегче, – сказал дед. – Двоих было бы маловато. Я бы тоже с вами пошел, хоть и считаю это дурацкой затеей, но от меня вам было бы немного толку. Я бы вам только мешал.

«Ну вот, – подумал Харкорт, – все решено, теперь надо действовать. Действовать, но не во имя алчности, которая тоже часто толкает на решительные поступки, а во имя любви и благочестия. Хотя очень может быть, что благочестие – тоже разновидность любви, только не такая бурная».

То, что еще совсем недавно казалось ему изрядной глупостью, то, что его дед все еще считал дурацкой затеей, теперь представлялось ему делом простым и заурядным, которое мог бы предпринять кто угодно.

– Троих хватит, – говорил тем временем Шишковатый. – Нам придется передвигаться быстро и скрытно. Мы не будем пользоваться дорогами, мы будем всячески их избегать.

– Там есть древняя римская дорога, – сказал аббат, – она идет прямо на запад. Мы пойдем южнее ее.

– Вы уверены, – спросил дед, – что вам не пригодятся несколько хороших бойцов? Мы могли бы отобрать самых надежных.

– Они не вложат в это свою душу, – сказал Харкорт. – Они будут всего бояться. Они будут всем недовольны.

– В любом случае, – сказал Шишковатый, – мы не будем рваться в бой. Мы будем всеми силами избегать столкновений. Мы будем передвигаться быстро и налегке, неся с собой все припасы. Вполне возможно, что мы вернемся очень скоро.

– А когда вы доберетесь до того места, где находится призма? – спросил дед.

– Там мы наверняка не задержимся, – ответил Харкорт. – Или мы проникнем туда, или нет, хотя я твердо намерен туда проникнуть. В любом случае засиживаться там нам незачем.

– Рауль еще до вечера нарисует план, – сказал дед, – и все вам по нему объяснит. Раз уж вы собрались идти, нечего мешкать. Через день-два в округе поползут всякие слухи, о которых могут так или иначе узнать за рекой. Вы должны переправиться на ту сторону до того, как Нечисть узнает о вас.

– А это означает, что мы не можем перейти реку по мосту, – сказал аббат. – Кто-нибудь обязательно нас заметит. Что мы куда-то уехали, будут знать все, но если мы сможем незаметно переправиться через реку, никто не узнает, куда мы направляемся.

– У мельника есть лодка, – сказал Харкорт, – и даже в самую темную ночь он чувствует себя на реке как дома. Он мог бы высадить нас на той стороне намного ниже моста.

– Это хорошая мысль, – поддержал его дед. – Жан из тех, кому можно довериться. Он умеет держать язык за зубами. Чарлз, почему бы тебе сейчас не съездить к нему и не договориться?

– Я считаю, мы должны отправиться сегодня же ночью, – сказал Шишковатый. – Чем дольше будем ждать…

– Верно, – согласился дед. – Отправляйтесь сегодня же ночью.

Глава 8

Мельник Жан и Иоланда сидели на лавочке возле своего домика, когда Харкорт спустился к ним по тропе. Иоланда играла с котенком, а мельник сучил веревку. При виде Харкорта оба поднялись и стоя ждали, пока он подъедет. Он спешился, привязал коня к дереву и подошел к ним.

– Добро пожаловать, мой господин, – сказал мельник, коснувшись рукой лба. – Как чувствует себя сегодня твой дядюшка?

– Прекрасно. Он ничуть не изменился. Жан, я приехал, чтобы попросить тебя об одной услуге.

– Буду рад оказать тебе любую услугу.

– Только это между нами, – сказал Харкорт. – Все должно остаться в тайне.

– Мой господин, – ответил мельник, – ты можешь доверить мне даже свою жизнь.

– Очень может быть, что речь идет именно об этом. Стоит тебе сказать хоть слово… Иоланда, к тебе это тоже относится.

– Это относится ко всем нам, – сказал Жан. – Ко мне, к Иоланде и к моей жене. Можешь на нас положиться.

– Хорошо, – сказал Харкорт. – Да, наверное, на вас можно положиться.

– Что я могу для тебя сделать, мой господин?

– Я собираюсь на Брошенные Земли. Я и еще двое. Никто не должен знать, что мы туда отправились. Мы не можем ехать по мосту. Кто-нибудь нас увидит, и это станет известно.

– Я могу перевезти вас через реку на лодке и высадить ниже моста, – предложил Жан. – После того как стемнеет. В самое глухое ночное время. Я знаю реку, и мне…

– Об этом я и хотел тебя просить, – сказал Харкорт. – И чтобы ты никому об этом не говорил. Ты должен вернуться задолго до рассвета, чтобы никто тебя не видел.

– Если вы собрались на Брошенные Земли, я иду с вами, – заявила Иоланда.

Харкорт повернулся к ней:

– Нет, ни в коем случае.

– Что ты, Иоланда! – сказал Жан.

Капюшон плаща у Иоланды был откинут, и льняные волосы рассыпались по плечам.

– Это моя лодка, – сказала она упрямо. – Жан мне ее подарил. Я ездила на ней больше, чем он. Он почти никогда ей не пользуется, поэтому и подарил ее мне. И потом, я ведь была на Брошенных Землях. Я их знаю. Вам нужен кто-нибудь, кто бы их знал.

– Я слышал, что ты бываешь на Брошенных Землях, – сказал Харкорт. – По крайней мере, про тебя ходят такие слухи. Только я никак не мог понять – зачем. И не верил. Жан, зачем ты ее туда отпускаешь?

– Мой господин, – ответил Жан, – я ничего не могу поделать. Ее ведь не остановишь. Мы об этом с ней говорили. Она ничего не хочет нам объяснять, никогда ничего не рассказывает. Мы боялись, что потеряем ее, если станем настаивать на своем. И в то же время мы боялись, что пойдут всякие слухи.

– Этот слух был очень смутный, – успокоил его Харкорт. – Мне его сообщили под строгим секретом. Мало кто об этом слышал.

Он повернулся к Иоланде и сказал:

– Ты же знаешь, я мог бы просто взять лодку. Не спрашивая ни у кого разрешения.

– Да, мог бы, – ответила она невозмутимо. – Но тогда ты не мог бы положиться на то, что мы будем хранить молчание.