И зеленый попугай

"Привет, Саранцев, - сказала она и улыбнулась. - Ты меня давно ждешь?"

"Давно, - кивнул Саранцев. - С того самого дня".

"Будто бы! - засмеялась Лена. - Ну вот, дождался. И что теперь?"

"Как что... Пойдем куда-нибудь".

"Не получится. Во-первых, у тебя какой-то странный вид. Куда с тобой пойдешь.

Во-вторых..." - она с досадой покосилась куда-то в сторону.

"Игорь? - догадался Саранцев и тут же увидел сияющую, довольную физиономию Гоши.

"Опять он!?" - ахнул Саранцев. "Да как тебе сказать..."

"Понял, - мрачно кивнул Саранцев, - они все такие. Все на одно лицо. Что Гоша, что Игорек". "И никуда ты, Саранцев, от них не денешься, покачала головой Лена.

" Куда ты, туда и они".

"Точно, - подтвердил Гоша и вдруг доверительно зашептал Саранцеву прямо в ухо: - Вот ты, Паша, такой умный, весь такой ведущий конструктор, вот ты мне скажи...

Да ты, Паш, спишь что ли?"

Саранцев без всякой охоты открыл глаза. Реальность была еще гаже сновидения.

Гоша, уже изрядно пьяный, сидел за столом и глядел на него в упор недвижными, мутными глазами.

- Проснулся? Так вот, я говорю: что бабе всего больше нужно? А? Стишки?

Лирика-романтика? Нет? Это дело? - он многозначительно выпятил локоть. - Тоже нет. То есть не совсем. Бабе, Паша, боле всего срам нужен. Понял? Чем срамней, тем скусней. Ты не отмахивайся, я тебе правду говорю.

- Саранцев мотнул головой, словно отгоняя кошмарное видение и тут же заметил, что народу в комнате прибавилось. Вернулась Тамара. С ней было еще двое, маленький, угловатый человечек, передвигавшийся нелепыми толчками, как морской конек, и коротконогая, бесцветная женщина с неприступным лицом, упорно не желавшая снимать плащ. "Это Гелена, Павлик. Она тоже стишки пишет. Ты, Гель, нам почитаешь сегодня?"

Морской конек сделал еще несколько скачкообразных движений и сел рядом с Саранцевым, злобно шмыгнул носом и представился: "Афанасий". На столике уже уныло возвышалась ополовиненная бутылка темно-лиловой бурды.

- Наконец-то вы проснулись, - высоким, насморочным голосом произнесла Гелена и неприязненно оглядела Саранцева с ног до головы, - а то это как-то даже странно, - все веселятся, а вы спите. Это даже как-то неприлично.

- Я это так понимаю, что он нас тут всех не уважает, - мрачно сказал Афанасий. - Вот если б мы тут все были ведущие конструктора, так он бы тогда всех уважал.

- Отвяжись, - сказал Гоша, - Паша наш человек.

- Ой, мальчики! - сказала вдруг Тамара, страдальчески приложив пальцы к вискам, - У меня ведь горе. У меня Федя пропал. - Какой еще такой Федя? насторожился Гоша.

- Да попугай, - махнула рукой Тамара. - Помнишь, Паша, Федю? Вылетел из клетки в форточку. Я прямо вчера весь вечер плакала. Так жалко, прямо.

Попугая Саранцев помнил. Это было презабавное крохотное создание, похожее на перекрашенного цыпленка, несмотря на все старания не желавшее говорить по-человечьи и громко выщелкивающее свои исконные попугайские слова.

- Жаль, - искренне сказа Саранцев. - Вот его действительно жаль.

- А пускай в Африку летит, предложил Гоша. - Помните: А-а! И зеленый попугай!

Том, помянуть бы надо Федьку. Как у нас там энергоресурсы?

- У меня только один талон, Гоша, жалобно ответила Тамара, - я на него хотела кофе растворимого купить. Мне продавщица знакомая обещала.

- Кофе? - Лицо Гоши оскорбленно вытянулось. Да ты что, какое такое кофе! Кофе пусть Паша пьет в своей квартире. Не травмируй меня, Том, выдай талончик. Мы сейчас с Пашкой сгоняем до магазина и продолжим содержательный вечер.

Тамара притворно вздохнула и вышла из комнаты.

- Жалко попугая, - вновь сказал Саранцев. - Хоть не говорящий, а смотреть на него весело было. Попугаи вообще похожи на людей. И взгляд у них другой, не птичий.

- Ну вот заладил - жалко-жалко! - напыжился Гоша. - Если хочешь знать, это я его в форточку выкинул. Это между нами. Пусть летает на свежем воздухе.

- Как это?! - ахнул Саранцев.

- Да так как-то. Я вообще, Паша, не люблю животный мир. Шумит, воняет, жрать просит. Скажешь, нет?

- Нет, - твердо ответил ему Саранцев, поднялся и со злостью прибавил. Тебя ж вон никто в форточку не выбросил. А ты и шумишь, и воняешь, и жрать просишь.

Тут вовремя возникла Тамара с заветным талоном в руке, который окрыленный Гоша тотчас бережно принял из ее рук.

- Вот! Это я понимаю! Обрадовано заорал он. - Айда, Паша, забыли старое!

- Ну айда, - решительно сказал Саранцев. Он понял, что это есть прекрасная возможность выйти наконец с честью из этого дома, выкарабкаться раз и навсегда из этой густой взвеси, чтоб после недолгих поисков найти наконец подобающий ему мир полутемных гостиных, негромкой музыки, сдержанных мужчин и красивых одиноких женщин...

На улице моросил дождь, асфальт был покрыт радужной слизью. Саранцев уже наметил перекресток, где он тихо распрощается со своим попутчиком и уйдет, сославшись на дела. Однако как раз на намеченном перекрестке Гоша облегченно схвати Саранцева за локоть.

- Все, пришли. Однако ты чешешь. Совсем загнал. Значит, давай скорей червонец, талончик у меня. Сейчас мы...

- Видишь ли... - солидно начал было Саранцев.

- Нет, почему, деньги-то есть, но ...

- Та чего мы стоим? - Гоша вновь схватил его за локоть и потащил к освещенному нутру магазина. - Деньги есть. Талон есть. А мы, понимаешь, стоим.

В узком полутемном коридорчике колыхалась бесформенная масса людей. Пахло сырой одеждой и спиртным выхлопом. Очередь походила не некое живое медузоподобное существо, орущее, стонущее, выгибающееся кольцами, с множеством щупалец, присосок, прожилок, клювообразных отверстий, время от времени отторогающее наружу обезумевших, обессиленных человечков, с бледной, бессмысленной улыбкой прижимающих к себе расползающиеся букетики горлышек, наклеек...

- Давай сюда червонец и стой тут! - гаркнул Гоша прямо в ухо.

- Так вон очередь-то какая, растерянно, с надеждой сказал Саранцев, лихорадочно шаря в кармане.

- Какая очередь! - Гоша зло скривился. - Я тебе что, сын бешеной матери в очереди стоять! Иди за мной, чудик!

Он ухватил Саранцева за запястье жесткой костяной клешней и, крякнув, ввинтился в упругое человеческое месиво. Очередь всколыхнулась.

- Куда!! - заметалось сразу несколько бабьих голосов. - Куда лезешь, алкаш поганый!

Гоша на мгновение остановился, закрепляясь на отвоеванном плацдарме, сращу распространив вокруг себя матерый запах пота.

- Сынок у меня! - хрипел он, выкатив белки и вновь с натугой вклиниваясь в сопротивляющуюся массу. - Болеет! Врач компресс прописал. Андрюша, сынок.

Круглый отличник.

Саранцев, задыхаясь от отвращения, покорно втиснулся в образовавшийся тоннель.

Кто-то ударил его локтем в подбородок, шляпа съехала на переносье и не было возможности вернуть ее на место.

- А вот хрен тебе, а не Андрюша! - зарычал какой-то грузный мужчина в брезентовой куртке и схватил огромной красно-синей лапищей Гошу за ворот. - Морда твоя шакалья!

Гоша взвизгнул и затравленно обернулся к Саранцеву - Паша, скажи ему! и, воспользовавшись паузой, рванулся в сторону, увлекая за собою Саранцева, издал душераздирающий стон, выдавил в сторону причитающую старушку и прилип к окошечку. Саранцев же, потеряв опору, почувствовал, как крутая человеческая волна неумолимо относит его в сторону.

- Пашка! - в нескольких метрах от него тускло замаячило напряженно ненавидящее лицо Гоши. - Червонец сюда! Скорей ты, гад, сволочь!

Саранцев с трудом вынул из кармана кошелек, срывая ногти, открыл его, вытащил десятку и, поднатужившись, всунул в скрюченную гошину ладонь. Через мгновение исчезнувшая было ладонь вернулась, в ней зеленовато блеснуло кургузое горлышко бутылки.

- Держи! - сипло выдохнул Гоша, сунув в руки Саранцеву тупорылую емкость. - А ты боялся. Давай на выход... Или нет. Стой пока.