Страница 24 из 111
- Добрый вечер! - сказал Андрей и обольстительно улыбнулся.
Администраторша дочитала страницу, перевернула её и только тогда подняла глаза, ещё не понимая, откуда среди графинь и графьев возникла эта небритая физиономия простолюдина с подбитым глазом.
- Уже ночь, - небрежно бросила она и хотела снова углубиться в мир иллюзий.
- У вас есть свободные места? - Андрей собрался взять её измором.
- Сколько вам нужно? - Она поняла, что она не графиня и не может отослать этого холопа на конюшню.
- Одно.
Женщина нехотя положила книгу на стол и, вздыхая от невозможности стать графиней, с ненавистью посмотрела на Андрея, словно он был виновником такой несправедливости.
- Давайте паспорт.
Андрей полез в карман, протянул ей свою справку об освобождении и понял, что это очень паршивая замена паспорту. Где-нибудь в билетной кассе ещё сойдет, но в солидной гостинице вряд ли. Администраторша долго изучала непонятную бумажку, положила её обратно на стойку и хмуро посмотрела на Андрея.
- С таким паспортом в притоне жить, а не в гостинице.
Андрей кинул взгляд на охранника и, набравшись наглости, положил на стойку полтинник. Увидев равнодушный взгляд администраторши, добавил ещё один.
- Одно место, до утра.
- Ничем не могу помочь. Получишь паспорт, приходи.
- Вы, может, решили, что я сбежал оттуда? Уверяю вас, справка подлинная. Это вам любой мент подтвердит.
Охранник лениво поднялся с кресла и грозно навис над ним. Он, наверное, подумал, что парень сейчас устроит скандал и будет насмерть биться с администрацией за койку, и его надо вязать на месте. Но Андрей этого делать не собирался, он просто забрал деньги со справкой и быстренько отчалил.
На пустынной улице еле-еле светились фонари, да и то через один. Он поглядел сначала в одну сторону, потом в другую. Ни прохожих, ни машин. К ночи похолодало, он запахнул поплотнее пиджачок на груди. Показались две светящиеся фары, и мимо на огромной скорости пронеслась "бээмвуха". Он вовремя отскочил в сторону и печально посмотрел ей вслед. Где-то недалеко, буквально в конце улицы гремела музыка, ритмичная, бьющая на одной ноте, когда лупит один ударник, заглушая собой все. Похоже, там была жизнь. Скорее всего разгульная, но жизнь.
Андрей ткнулся в двери ресторана "Ночные огни", они оказались заперты, он подергал ручку, постучал в стекло. Музыка продолжала греметь, но никто и не думал открывать. Андрей повернулся, бросил взгляд в пустоту. Улица потонула во мраке. Перед ним промозглая темень, а за спиной - шум, тепло и уют. Надо пробиваться. Все равно идти больше некуда. Он поднял ногу и заехал каблуком по двери. Со злостью добавил ещё раз. Стучал, пока дверь не открылась. На порог вышел подвыпивший разгоряченный парень в расстегнутом кителе швейцара. Его красная жующая рожа с удивлением уставилась на неожиданного ночного гостя.
- Ну, чё лезешь? - с трудом выдавил он. - Видишь, двери закрыты. Это значит, что тебя тут не ждут.
- Скажи, братан, я могу посидеть в вашем заведении? - вежливо спросил Андрей и хотел боком протиснуться в дверь.
Парень задержал его локтем, окинул взглядом с головы до ног и подозрительно покосился на вещмешок.
- Завтра приходи, любезный. Сейчас мест нет. Ни одного свободного стула не осталось, - он хотел закрыть дверь. Но Андрей уже влез в дверной проем, и парень понял, что придется применить силу, хотя этого ему и не хотелось. Благодушное разморенное водкой настроение совершенно не располагало к драке.
- Мне сейчас нужно, - Андрей достал из кармана пачку купюр. - У меня деньги есть. Так что я платежеспособный. Держи, друг.
Он протянул швейцару злополучный полтинник. Парень тупо смотрел на Андрея, на его деньги и медленно соображал, что ему делать с этим настырным малым, который не понимает простого и доходчивого русского языка.
- Здесь у всех деньги есть, - наконец промычал он. - Сюда без денег не ходят. Я же тебе сказал, стулья кончились. Принесешь свой, тогда пущу.
Андрей решил пробиваться внутрь, чего бы это ему ни стоило, даже ценою жизни. Если не попадет сейчас в ресторан, то и жизнь не мила.
- Ну, одна табуретка найдется, - полез напролом он. - Жрать охота, пойми. Весь день мотаюсь по городу, крошки хлеба во рту не было.
Швейцару его напор не понравился. Во всяком случае, приветливая улыбка на лице не сияла, да и выпученные от злости глаза тоже нельзя было принять за знак одобрения. Недолго думая, он схватил Андрея за грудки, и, приблизив к нему свою красную рожу, дыхнул в лицо прокуренным перегаром.
- Слышь, любезный, тут тебе не забегаловка! - прохрипел он. - Тут солидные люди развлекаются! Иди по-хорошему, а? Не нарывайся... Я ведь могу и заехать!
Андрей с трудом оторвал его потные руки от своего пиджака, поправил воротник, исподлобья глядя на непробиваемую стену в виде перевешивающегося через ремень брюха.
- Я тоже могу заехать... любезный, - тихо проговорил он и, как следует размахнувшись, со всей силы заехал швейцару в челюсть. Просто вывел его этот парень из себя. Да и последние события не располагали к дружелюбию. Парень не устоял на ногах и спиной влетел в дверь, зацепив во время полета какую-то вешалку и грохнув головой зеркало в фойе. Звон разбитого стекла символизировал Андрею удар гонга и окончание первого раунда, завершившимся глубоким нокаутом противника. Он сплюнул и быстро пошел прочь, не дожидаясь начала второго.
В ресторане все на секунду притихли и повернули головы в сторону входа, привлеченные звоном разбитого стекла и появившимся в дверях разъяренным швейцаром. По его щеке текла обильная кровь, из глаз - скупые слезы обиды.
- Увижу, убью! - ревел он, добавляя к своему обещанию несколько крепких выражений, непригодных для печати, но имеющих большое хождение в народе.
Ресторанная публика покивала головами и продолжила прерванное веселье. Девочки на сцене пошли уже по пятому кругу, продолжая лихо разоблачаться под усталые выкрики разгоряченных мужчин. Крики стали заметно слабее и реже - видно, даже в этом виде спорта однообразие надоедает.
Люська пила наравне со всеми, пытаясь не отстать от Толика, поэтому окосела окончательно. Она в открытую целовалась с ним под нескрываемым уничтожающим взглядом Махрова. Хоть он сам и попросил её соблазнить Твердого, но она перешла все дозволенные границы и явно переиграла свою роль.