Страница 20 из 111
- Начхать! - признался Валера. - Давай что-нибудь повеселее!
Владик принялся показывать ткани ярких расцветок. Валера воротил нос, для понта капризничал, заставляя Владика нервничать и перебирать все ткани, какие только были. Наконец, после долгих препирательств он выбрал светло-зеленую ткань в красную полоску.
Чекунь удивленно присвистнул.
- Ты, Валер, в таком костюме точно попугаем будешь.
- Заткнись, сынок, - спокойно сказал Валера. - Ты ничего не понимаешь в искусстве высокой моды. Это самая лучшая ткань. Правда, Владик? Мой тонкий эстетический вкус меня никогда не подводит.
- Я бы не сказал, что это самая лучшая ткань, - пробормотал удивленный Владик. - Но если она подходит под ваш вкус, можно сшить и из нее.
Когда все вопросы по поводу будущего костюма были решены, и Танька вышла из кабинета, Валера задал Владику вопрос, который давно висел в воздухе.
- Ну как, ты подумал насчет моих услуг?
Владик посмотрел на него испуганно и нервно.
- Боюсь, что Махров будет очень недоволен. Он обещал сегодня подъехать. Вот вы с ним и договаривайтесь. А меня увольте. У меня своих забот хватает. У меня через неделю показ в столице.
Валера помрачнел, как туча.
- Я с тобой договариваюсь, а не с ним. Мне на него лично плевать! Я же тебе говорю, Владик, у него уже никакой силы нет. Его авторитет давно лопнул, как мыльный пузырь. Он мне уже компьютерщиков сдал, скоро и тебя сдаст. Так что ты за него не прячься. Он уже пень трухлявый. Пальцем ткни и развалится. Понял?
- Понял... - прошептал насмерть перепуганный Владик.
Ситуация сложилась критическая. Груздь явно лезет на рожон, раз он заявился в салон после того, как его предупредили о последствиях, грозящих крупной разборкой или настоящей войной. А по написанному кровью воровскому закону выживает тот, кто стреляет первым. И он, Махров, должен сделать этот выстрел. Он позвонил по заветному номеру телефона, о котором знали немногие, и назначил встречу с человеком, который мог ему в этом помочь. Они с Боксером подъехали на автостоянку за вокзалом, где кроме машин на сотню метров в округе ничего не было. Ровно в назначенное время к их темно-серому "мерсу" пристроилась обычная "девятка". Из неё вылез пожилой, худощавый человек в скромненьком пальтишке. Его проницательные глаза быстро окинули взглядом шестисотый "мерс", оценили престиж модели и заглянули в салон через приспущенное боковое стекло.
- Вот он, родимый, - проговорил Витек и открыл заднюю дверцу.
Старик невозмутимо забрался на сиденье рядом с Махровым и сказал:
- Представляться не буду. Что вам с того, если я назову выдуманную фамилию.
- Согласен, - кивнул Махров. - Взаимно. Какой, в сущности, прок в этих именах. Одно расстройство читать их в сводках уголовной хроники.
- Курить можно? - спросил старик и, не дожидаясь разрешения, достал из кармана пачку "Беломора". Вынул одну папиросину, двумя пальцами смял её и засунул в рот. Чиркнул спичкой и блаженно затянулся, выпустив облако едкого сизого дыма.
- У вас есть проблема. Так ли это?
- Еще какая проблема! Нам нужно грохнуть... - влез Витек, но старик остановил его поднятой ладонью и злым сверлящим взглядом.
- Я всего лишь оказываю услуги. Прошу так и говорить - услуга.
Махров хмуро посмотрел на Витька, и тот заткнулся.
- На каких условиях ты можешь оказать нам эту услугу? - спросил он.
- Это зависит от важности объекта, - ответил старик.
Махров полез в боковой карман, вынул фотографию Груздя. Старик бросил на неё быстрый взгляд и отвернулся.
- Я его знаю. - Старик задумался, дымя, как паровозная труба.
Витек включил кондиционер и немного приспустил тонированное стекло со своей стороны. Махров даже закашлялся.
- И что? Ты не можешь оказать нам эту услугу?
- Почему не могу? Могу. Но это будет связано с дополнительными трудностями. Тебе придется договариваться там! - старик показал скрюченным пальцем на крышу салона. - Могу тебе сразу сказать, там этого не одобрят. Он ведь не какой-нибудь задроченный банкир, который ни для кого не представляет интереса. Это человек из нашей капеллы.
- Ничего, я договорюсь, - успокоил его Махров. - Это мои проблемы. Если ты согласен оказать нам эту услугу, говори свои условия.
Старик вынул из кармана записную книжку, паркеровскую чернильную ручку, свинтил колпачок и золотым пером нацарапал на листочке пятерку с четырьмя нулями. Вырвав листочек, протянул его Махрову.
- Со всеми посредниками это будет стоить столько. Можно по курсу, но лучше зелеными.
Махров кинул на листочек взгляд и возмущенно вздохнул. Показал цифры Боксеру. Витек взглянул на листок и хмыкнул:
- Да я за такие бабки сам его два раза... - начал он и осекся.
Старик мрачно исподлобья смотрел на него, сверля серыми злыми глазами.
- Не думаю, что после этого ты, пацан, протянешь больше трех дней. Я ведь не просто оказываю услугу. Я обеспечиваю заказчику полную безопасность. Ни исполнители, ни органы, ни тем более сам объект, словом, ни одна собака не узнает, кто заказал панихиду. Это я - засвеченный со всех сторон, и то, что я ещё хожу, означает, что без меня пока никто не может обойтись.
- Надо подумать, - промычал Махров. - Ваши условия серьезные.
- Дело тоже серьезное, - буркнул старик. - Короче, думай. Позвонишь. Все!
И он, не прощаясь, дернул ручку дверцы, вылез из машины, пересел в "девятку". Она сорвалась с места, вылетела в проезд между рядами автомобилей и умчалась.
- Старая плесень! - выругался Витек и завел движок.
Махров прибыл в салон только через час после ухода Груздя. Владик провел его в комнату для приемов и чуть ли не расплакался. Он жаловался на все. На то, что Груздь заказывает себе какой-то дурацкий попугайский костюм из самой поганой ткани, какую он только мог здесь найти. На то, что тот отвлекает его от подготовки к столичному показу этим заказом. На то, что он, Владик, не может ему отказать, иначе потеряет лицо фирмы. И наконец на то, что Груздь попросту наезжает на него, предлагая ему ненужную "охрану" в обход вашего, Юрий Сергеич, величества.
Тут в кабинет ворвалась Люська, хотя Владик и не хотел, чтобы она присутствовала при разговоре, и нажаловалась Махрову на самого Черновца, который струсил и начал лебезить перед этим быдлом, да ещё и сдал её лучшую подругу Таньку, подсунув под очи Груздю.