Жемчужное зерно

И снова подбежал к краю провалившейся дороги. Фиолетовая жижа тяжелым валом шла через проран, сползала к морю и растекалась тонкой пленкой, не добежав до воды. Липучка в бассейне и в проране вела себя как-то странно: огромными парусами вспухали радужные пузыри, лопались с надрывным стоном, обдавая лицо ледяным дыханием.

Проран все расширялся, словно липучка съедала саму землю. Федор с отчаянием посмотрел вдоль берега, откуда должна была появиться эскадрилья аварийных вертолетов, но небо было чистым, густело вечерней синевой. И тогда он решился. Разбежавшись, прыгнул через пузыри к катеру, стоявшему по ту сторону провала. Почувствовал в последний момент, как большая пластина стеклобетона рухнула от толчка. Уже в воздухе догнал его отчаянный крик:

- Фе-едя-а!..

И обожгла мгновенная тоска. Он упал на живот, проехал по инерции. Вскочив, бросился к катеру, поднял его над прораном и... выключил двигатели.

- Федя-а! - В голосе жены был никогда не слышанный им ужас.

Катер рухнул в фиолетовую жижу, резко накренившись, стал тонуть. Федора обожгло холодом близкой липучки, но он успел выскочить на край прорана. И все же липучка облепила его ногу, потянула назад. Ногти скользили по гладкому стеклобетону. Федор чувствовал, что еще мгновение и он сползет в густое хищное месиво. И тогда все. Утонет, как в трясине, и уже через несколько минут от него не останется ничего.

Он почувствовал, что его схватили за руку. Метнул взгляд, увидел Андрея, напружинившегося, упершегося обеими ногами в серый стеклобетон.

- Держись! - твердил Андрей. - Держись! - Но видно было, что и у него не хватает сил перебороть липучку.

Стараясь не суетиться, Федор опустил другую, свободную, ногу, нащупал застежку ботинка и сорвал ее. Ботинок соскочил, липучка, плотоядно чмокнув, сразу опала.

Вскочив на ноги, Федор кинулся к обрыву. Липучка уже не шла валом, а, загороженная катером, только сочилась. Он оглядел горизонт и снова не увидел вертолетов. Ему казалось, что прошло слишком много времени. В этот миг он не осознавал, что даже время, неизменное время, в разных обстоятельствах для разных людей может идти по-разному.

Поток липучки снова начал увеличиваться, и Федор заметался глазами чем еще можно его остановить? И тут увидел Тоню. Она опасливо приближалась к прорану, неся термостат на отставленной руке, словно ведро, полное воды. У края Тоня открыла крышку и, наклонив термостат, "выплеснула" в липучку поблескивающий кристалл.

- У него же космический холод. Может, заморозит немного? оглянувшись на Федора, виновато спросила Тоня.

По липучке прошла судорога. В том месте, куда упал кристалл, образовалось белое пятно, которое все расширялось. Пузыри вокруг него вздымались лениво и словно обесцвечивались. Липучка вела себя точно так, как обычно в конце периода созревания, когда ее лишали подкормки катализатором.

"Почему бы это? - недоумевал Федор, сразу позабывший о только что пережитом. - Кристалл убивает микроорганизмы? Или, может, ускоряет созревание?.."

С моря донесся гул: вдоль берега над самой водой шли восемь вертолетов с подвешенными снизу большими черными грушами. В них был быстротвердеющий стеклобетон.

Через полчаса дамба была восстановлена, обвисшая сетка заграждения поставлена на место, а вырвавшаяся на отмель липучка полита нейтрализующим раствором, ослаблена. Сразу налетели чайки, торопливо принялись клевать зыбкую массу, словно мстя за страх перед ее хищным нравом, словно боясь, что она снова оживет...

Возвращаясь на одном из вертолетов, Федор смотрел на чаек, на быстро темневшее море, на растекавшееся по горизонту закатное солнце и все думал о кристалле, похороненном в глубине дамбы. Его не беспокоила причина прорыва, хотя в этом и таилось что-то грозное, - этим займутся микробиологи и выяснят все. Он думал о том, почему не нагревался кристалл. И находил только одно объяснение. Потому что поглощал всю падавшую на него энергию. Значит, там, на орбите, он тоже поглощал? Сколько времени? Год или тысячу лет? Значит, в дамбе лежит настоящая бомба, мощность которой невозможно представить. И значит, надо кристалл немедленно доставать, отправлять на орбиту или еще дальше. И там исследовать. Непременно исследовать. Потому что кристалл, как и липучка, тоже накопитель энергии, только неизвестный, более совершенный. Если все так, то в нем, в кристалле, решение главной земной проблемы...

Федор представил на месте "противной" липучки по всей лагуне россыпь красивейших кристаллов и покосился на жену, сидевшую у соседнего иллюминатора. Как она встречала бы его, возвращавшегося с работы?

Словно почувствовав, что он думает о ней, Тоня улыбнулась и вдруг прильнула к нему.

- Милый ты мой!

Он погладил ее по спине и отстранил, сам удивляясь спокойствию, с каким принял ласку.

- Андрей, - сказал он задумчиво, - ты говорил, что кристалл был на орбите. Полетай-ка там еще.

- Ты думаешь?!

- Да, да, поищи, пожалуйста.

- Спасибо, не надо, - сказала Тоня, по-своему поняв его слова.

- Похоже, это топливный элемент.

- Что?!

- Если один потеряли, то почему не могли потерять другой?

- Потеряли? Кто потерял?

- На Земле таких нет, стало быть... Забудь о своем мусоре, ищи. Найдется же хоть еще одно такое... "жемчужное зерно". Может быть, в нем все наше будущее... Не мое и твое, а все наше.

Тоня смотрела на мужа с любопытством и страхом. Он привлек ее к себе, обнял. Он не стал говорить, что сегодня же сядет писать докладную записку с просьбой разрешить уничтожить липучку во всем сорок четвертом бассейне и снова разрушить дамбу. Надо искать кристалл. В свое время Тоня узнает об этом. А пока пусть хоть немного почувствует себя героем. Пусть погордится своей находчивостью и щедростью...