Страница 69 из 75
Что до Панкратова с Егоровым - Митя вообще не воспринимал их как творческих единиц, на концертах этих певцов Матвеева интересовал только билетный "вал" и процент, который он получит за проделанную работу.
Ненавидел он их за другое - за претензии, которые предъявляли эти фанерные герои устроителям концертов. Не сами, конечно. Сами они и не подозревали о существовании какого-то Мити Матвеева, им было не до него. У них хватало своих забот. Вот перекрасить волосы, например. Или там татуировка.
Митя разговаривал с администраторами звезд, и пафоса у этих администраторов было не меньше, а может быть, и больше, чем у самих героев русской попсы.
После этих разговоров начиналась такая суета, такая головная боль, что Митя только и ждал, когда же от платформы Московского вокзала тронется поезд, унося с собой два вагона с труппой и техническим персоналом группы Егорова или вагон со свитой Панкратова. Сами полубоги передвигались иначе. Егоров летал на арендованном самолете, Панкратов - на обычном рейсовом, почти как простой смертный. А иногда Егорова доставлял из столицы специально оборудованный лимузин.
Митя гонял своих младших администраторов, и те, проклиная все на свете, искали какую-то специальную стойку для гитары, увиденную гитаристом Егорова в неком нью-йоркском зале. Гитарист говорил, что другая ему не подходит. Певцам нужны были определенные типы микрофонов. Танцоры морщились и орали, что линолеум - говно, они не могут танцевать на этой дряни, свет - говно, звук - говно, администраторы - уроды, зал - развалюха, в гримерках гуляют сквозняки, и так далее и тому подобное.
То, что было написано в райдере, то есть в списке необходимого оборудования и всего остального, что должна была предоставить фирма, принимающая труппу, зачастую оказывалось не тем, чего труппа жаждала.
- Вот же, черным по белому! - кричал Митя, тряся копией райдера, состоящего из двадцати страниц мелкого шрифта. - Вот же, все написано. Это ваши требования. Все сделано по райдеру.
- Я не знаю, кто писал эту бумажку, - отвечал Игнатий Израилевич, или Ашот Ашотович, или кто другой из бесчисленных администраторов. - Мне нужно, чтобы линолеум на сцене был итальянский, а у вас дерьмо какое-то. Ты у себя на даче клей такой линолеум, а мои девочки танцевать здесь не будут.
После окончания гастролей Митя, за бутылкой водки, говорил своим взмыленным товарищам:
- Ладно, линолеум. Ладно, хер с ним, гримерки плохие. Допустим. Но на хера им эти микрофоны? Они же гонят фанеру! Какого черта они так всех достают?
- Плюнь, Митя, - отвечал Гольцман. - Учись. Тебе еще долго нужно учиться. Ты не должен обращать внимания на такие вещи. Кивай головой и делай так, как считаешь нужным. Концерт все равно состоится.
- Состояться-то он, может, и состоится. Только потом они с нами дела иметь не будут.
- Куда они, на хрен, денутся? - говорил Гольцман.
Действительно, шло время, и отношения со столичными знаменитостями не то что не портились, они становились приятельскими, едва ли не дружескими.
Были уже телефонные звонки, когда из столицы звонил Сам и уточнял у Мити определенные детали, например, какой повар работает сейчас в ресторане "Крепость" - прежний или новый. Или еще что-нибудь в этом роде. Встречаясь с Митей на какой-нибудь светской тусовке, звезды здоровались, улыбались, перекидывались несколькими словами.
- Понимаешь, Митя... Ты говоришь, что они... ну, не все, но многие... несостоятельны как творческие единицы. Так это и хорошо. Чем больше таких будет, тем лучше для нас. Потому что без нас они - никто. А с нами - те, кто есть. Понимаешь ход мысли?
- Понимаю.
- Я вижу, он тебе не очень нравится?
- Почему же? Это как посмотреть. Я ведь все равно их за артистов не держу.
- И не надо. Ты только перед публикой этого не говори.
- Что я, лох, что ли? Работа есть работа.
Впрочем, многие звезды оказывались в жизни довольно милыми людьми, прекрасно понимающими, чем они занимаются. Примерно половина из них были музыкантами-профессионалами, разбирающимися в современной музыке, общаться с ними было достаточно интересно и даже в какой-то степени познавательно, однако весьма утомительно.
На определенном этапе Митя переложил все, что касалось общения с людьми, на плечи младших администраторов, а сам стал заниматься только отслеживанием финансовых потоков. Гольцман с головой ушел в организацию фонда и практически перестал интересоваться концертной деятельностью.
Он и предложил Мите провести этот фестиваль видеоклипов, на котором Матвеев с шефом слупили, практически ничего не делая, неплохой куш. Кому-то он покажется маленьким, подумаешь, по тринадцать штук баксов, но для Мити это были серьезные деньги.
Арендовал зал, завез взятую напрокат за двести бакинских установку для проекции видео на большой экран, подогнал охрану, договорился с ментами, напечатал билеты - и, как говорили еще у него в институте, гуляй, рванина!
До биржи доехали без приключений.
Игнат увидел их издали и, когда "Опель" Матвеева остановился возле длинного газона, тут же возник рядом с машиной. Открыл дверцу и сел на заднее сиденье.
- Ну что, Дмитрий Егорыч, привезли?
Мите льстило, что бандит называл его по имени-отчеству. На фирме, да и во время мероприятий все, включая москвичей, называли его просто Митей.
- Конечно, Игнат. Как здоровье?
Митя решил поддержать беседу. Он протянул бандиту кейс с деньгами, принял от него несколько тонких пачек стодолларовых купюр, пересчитал, отложил тридцать сотенных и вернул их Игнату:
- Ваш процент.
- Спасибо, Дмитрий Егорыч. Как ваши-то дела? Помощь не требуется?
- Да пока вроде нет, спасибо. Я звякну, если что.
- Конечно. Это всегда пожалуйста. У вас что-нибудь интересное намечается?
- Да так... Все время что-то делается.
- А чего интересного-то?
Митя почесал в затылке.
- В "Октябрьском" Альтов будет.
- Юморист? Ну, дальше.
- Киркоров. Месяц будет петь. Тоже в "Октябрьском".
- Во. Тема. Родителям моим надо сходить.
- Да нет проблем. Там, кстати, аншлаг.
- А "ДДТ" не будет? Пацаны хотят.
- Они уехали. На гастроли.
- Так приедут ведь?