Страница 40 из 75
- Ты Боян? - резко спросил "мент".
- Э-э-э, - ответил Толик.
- Не бойся. Я с Алжиром знаком. Я за картинами.
Дальше события развивались совершенно невероятным для Толика образом. Вошедшие мужчины перестали замечать его присутствие. "Мент" деловито расставил вдоль стен полотна Алжира, среди которых затесалась и работа Толика, подписанная корявыми буквами - "Король в говнище", а затем широким жестом указал на импровизированную выставку своим спутникам. Те походили по комнате, покачали головами, почмокали языками, потом остановились возле окна, поманили "мента" пальцами и принялись о чем-то шептаться.
Толик смотрел на них, не понимая, как себя вести, и благословляя Бога за то, что тот надоумил его убрать со стола марихуану.
- Слушай, - вдруг сказал "мент", резко повернувшись на каблуках. - Я тебе говорю, как тебя там...
- Толя.
- Да. Толя. Алжир сказал, чтобы я вел все дела с тобой. Он приедет завтра, но мне некогда, я сейчас уезжаю. Короче, я оставляю Алжиру пакет и забираю картины.
- Да пожалуйста, - Толик развел руками. - Мне-то что? Если вы договорились...
- Вот и славно.
"Мент" потерял к Бояну всякий интерес. Упомянутый пакет оказался обычным полиэтиленовым мешком, который один из гостей вытащил из сумки, висевшей у него на плече, и передал "менту". Тот небрежно бросил его на диван.
- Забираем все, - сказал "мент". - Должно быть шесть штук.
Они сложили шесть картин в довольно толстую стопку. Все работы Алжира были одного размера - видимо, он использовал стандартные холсты. Произведение Бояна оказалось несколько больше прочих, и его отставили в сторонку. Один из мужчин посмотрел на Толиков шедевр и сказал:
- Слушай, Петрович, эту я себе возьму.
- Бери, - равнодушно бросил "мент".
- Эй, ты... - Мужчина посмотрел на Бояна.
- Да?
- Сколько эта стоит?
- Эта?
Боян почувствовал, что вокруг него образовался густой туман, не только мешающий видеть, но, кажется, даже поглощавший слова, с которыми к нему обращались.
- Сколько стоит, спрашиваю. Ты оглох?
- А? Ну... Кажется, столько же, сколько и эти. - Толик кивнул на стопку Алжировых работ, уже перевязанную бечевкой.
- Столько же? Ладно. Это тоже Алжир?
- Нет, - ответил Толик. - Это я нарисовал.
- Ты? - "Мент" повернулся и посмотрел на Толика уже внимательнее.
- Да, я.
- Боян Анатолий Игоревич, - вдруг сказал "мент". - Родился в Вологде в одна тысяча... Ну, впрочем, дальше не буду.
Толик почувствовал, что его начинает колотить крупная дрожь.
- А меня зовут Андрей Петрович, - наконец представился "мент". - Вот и познакомились. Значит, твоя работа?
- Да.
- Хорошо... Ты долго собираешься здесь торчать? - Андрей Петрович широким жестом обвел мастерскую.
- Не знаю...
- Ладно, не ссы. Что-нибудь придумаем. Мы таланты в обиду не даем. Сиди пока. Жди Алжира.
- Так сколько? - снова спросил мужчина в костюме.
- Пять сотен, - ответил Андрей Петрович. - Выдай молодому человеку.
Мужчина, еще раз посмотрев на картину, полез во внутренний карман пиджака и вытащил пачку купюр в банковской упаковке.
- Держи, художник, - сказал он, протягивая Толику.
Боян взял деньги, посмотрел на надпись, шедшую по бумажной ленте, и замер.
Пачка пятирублевок. Сто штук. Пятьсот рублей.
Боян никогда в жизни не держал в руках такие деньги. И мало того, эта сумма была его собственная. Честно заработанная.
Толик был настолько потрясен случившимся, что даже не заметил, как ушли странные посетители, как посмеивался Андрей Петрович, поглядывая на ошеломленного Бояна.
В таком состоянии его и застал Алжир, появившийся в мастерской через двадцать минут после того, как покупатели унесли свежеприобретенные произведения авангардной живописи.
- Ты чего? - спросил Алжир, увидев замершего на диване Толика с пачкой денег в руке. - А это у тебя откуда?
- Это? - переспросил Толик. - Да вот, приходил тут один...
- Знаю, знаю. Буров. Мент.
- Мент?!
Толик и так был на сто процентов уверен, что таинственный и почему-то страшный Андрей Петрович - мент, но когда об этом сказал Алжир, ему стало еще больше не по себе.
- Конечно, мент, кто же еще... Он меня прикрывает. Клиентов дает. Только ты об этом особо не болтай. А то, знаешь... Я тебя пугать не собираюсь, но если лишнее ляпнешь, мигом уедешь в места, как говорится, не столь отдаленные. Это у них просто. А будешь молчать - общий бизнес делать будем. Понял?
- Ну...
- Ладно. Давай сюда деньги!
Алжир потянулся к пачке, которую Толик сжимал обеими руками.
- Э-э... Погоди! - Толик быстро сунул пачку в карман. - Это мои. Твои вот. - Он показал на полиэтиленовый мешок.
- Ах, вот оно что! А твои - это за что же?
- Он и у меня картину купил. Я, пока тебя не было, тоже тут порисовал...
- Серьезно?
Алжир широко улыбнулся, взял мешок, высыпал на стол кучку банковских упаковок, быстро сосчитал общую сумму.
- Три штуки. Не густо. Ладно, это в последний раз. Цены растут, мой юный друг! Растут! Теперь по пять сотен мы ему хер что отдадим. Понял?
- Ну...
- Не "ну", а точно так! Ты, значит, тоже художник?
- Ну...
- Харэ нукать! Отлично! У меня сейчас с фирмой прямые связи пошли. Безо всякого Бурова будем работать. А если захочет в долю войти - пожалуйста, только цены пойдут уже другие. Создадим группу. Сейчас фирму только группы интересуют. Творческое объединение... "Звери", например. Как, нравится название? Группа городских художников "Звери"! Звучит?
Толик промолчал.
- "Звери"! Кроме картин, будем делать перформансы...
- Чего?
- Перформансы... С музыкой, балетом... Скульптуры...
Алжир ходил по комнате и сыпал идеями, не слушая замечаний и вопросов Толика. Он полностью ушел в себя, словно находился под действием сильного наркотика.
- За границу поедем, в Штаты... Все схвачено, все круто! Воробьев поможет! На премьере фильма устроим шоу!.. Курехина привлечем, московских людей... Круто будет, я отвечаю!..
Так Толик вошел в группу Алжира "Звери". Целый год они работали не покладая рук - писали картины, изготовляли (другого слова Боян подобрать не мог) скульптуры из подручных материалов, в основном найденных на городских помойках, - и в конце концов на них стали обращать внимание на родине.