Чемпион

Святослав Юрьевич Рыбас

Чемпион

Посвящаю первокласснице Кате

По дороге домой Даня Глухов мучил своих спутников раз говорами об устройстве жизни.

Между побеленными стволами открывалось море, уходящее в далекое марево. Ветер играл на тропинке с тенями листьев.

Спутников было трое: Саша Климаниди и братья Хмоленки. Им было уже по тридцать, и они были старше Дани почти на двенадцать лет, но Даня был их капитаном.

Он давно боролся с ними, с их упрямыми женами, которые боялись велосипеда, точно мужья уходили на гулянку, а не на тренировку. Женщины всегда выискивали возможность помешать Дане: то надо было окучивать виноградник, то вскапывать огород, то белить хату, то идти на родительское собрание. Климаниди и Хмоленки пропускали тренировки. Даня жалел их и ругался.

Ругался он и сейчас, накануне городской командной гонки, и спутникам нечего было возразить.

- Будем выигрывать? - воскликнул Даня. - Хоть раз надо выиграть, пока вас не засосало болото!

- Посмотрим, - ответил Климаниди. - Может, выиграем.

- А может, и не выиграем, - отозвались братья. - Зато покатаемся в свое удовольствие.

Чтобы смягчить их жен, Даня добился в завкоме путевок для детей в пионерский лагерь на две смены, а для Климаниди и братьев - отпусков в хорошем месяце - августе.

- Обязаны выиграть! - сказал Даня.

У широкой белой полосы стояли мотоциклы. На шоссе пестрели красные, синие, оранжевые майки гонщиков. Уже провели жеребьевку личной гонки. Даня получил пятый номер, у Хмоленок выпали девятнадцатый и двадцать пятый, а Климаниди угораздило в самый конец. Даня глядел на белую полосу и молчал. Братья, приподняв велосипеды, раскручивали педали и резко включали тормоза.

- Рощенко, на старт! - кричал судья в мегафон. - Приготовиться Савицкому!

Перед полосой замер, навалившись грудью на руль, коротко стриженный курносый Рощенко.

- Рощенко сильный, - сказал Даня.

- Сильный, да не очень, - возразил Юра Хмоленко.

- Через годик ты его сделаешь! - вставил Володя Хмоленко.

- Он бежал с машиной к финишу! - хмурясь, продолжал Даня. - Метров шестьсот! Он был в команде последний зачетник, у него лопнула трубка. Вы бы не побежали.

- Опять завелся, - вздохнул Климаниди. - Я семь лет на заводе, а ты пацан еще.

- Я ваш капитан и тренер! - отрезал Даня.

- Тренер, тренер, - согласился Климаниди.

- Глу-ухов! - протянул судья в мегафон.

Даня выкатился за белую черту, в стопу врезался ремешок туклипса. Он начал двойное педалирование: правой ногой давил на одну педаль, а левой тянул вверх вторую.

Перекинул монетку переключателя на мощную передачу и оглянулся. Сзади никого. С одной стороны шоссе - свинцово-голубое море, а с другой - желтое поле подсолнухов.

С холма открылась ложбина, а в ней - гонщик, синее пятно на грифельной дороге. Даня согнулся, почти распластавшись на раме, а воздух сразу сгустился.

Гонщик в синей майке, увидев погоню, не стал удирать.

Так и пошли вдвоем. На выходе из ложбины Даня снял руку с руля, взялся за никелированную монетку на раме, перекинул ее в новое положение, изменилась передача, полегчало.

Совсем круто в сторону забрал Даня. Он встал в седле и заработал "танцовщицей": раскачивается, всем телом давит то на одну педаль, то на другую. Машина под ним вихляет, руки устают.

Даня далеко ушел от попутчика. Настигал новых, еще двух обогнал, и ему стало радостно.

Надо было проехать двадцать пять километров, развернуться и возвращаться к старту. Там был финиш.

Впереди чернел мотоцикл ГАИ. Здесь Даня нагнал Рощенко, тот обернулся. У него был недоуменный взгляд.

Даня улыбнулся. И вдруг соперник оторвался, включил мощную передачу.

Даня упал на руль, стал догонять. Он изморил себя двойным педалированием и понял, что ритм разбился.

Рощенко оглянулся с холма, его синяя майка сошла с горизонта. Даня остался в одиночестве.

Машина вольно катилась по прибрежной дороге. Тонко цвиркала цепь. Даня глядел на желтоватый щебень осыпи, опустив угнетенную голову.

Вот выиграет он гонку, потом - областную и республиканскую, а потом его возьмут в сборную страны. А там - твердые люди, они не похожи и на Климаниди и Хмоленок. Они стройные, как тополи на бульваре, у них железная воля...

Начинался подъем. Даня встал в седле, чтобы помочь ногам, но "танцовщица" у него еле-еле плясала, с тяжелым дыханием.

Монетка мерцала на раме никелированным покрытием, притягивала взгляд. И рука будто нечаянно сорвалась вниз. Но Даня медленно вернул руку на руль. Рука снова потянулась к монетке, и снова он вернул ее обратно. И подумал о своей команде, ползущей где-то вдали, в самом хвосте. Он представил, что дома у них бранятся жены, не пускают после сегодняшнего поражения тренироваться, а соседи подзуживают и что надо огород копать, и дочку в пионерский лагерь везти, и надо у домны стоять.

Может быть, одна у них мечта - выиграть хоть один раз и жить потом, помнить: было же времечко!

Где же вы, ребята? Ждете ли своего товарища?

Велосипед сорвался вниз, и пошли плясать телеграфные столбы, километровые голубые столбики и выбегающие к дороге подсолнухи. Маленькие тополя превращались в большие: мимо, мимо всего! Как будто ветер летел по шоссе, над спокойным Азовом и полями.

Разлетается, хлопает сзади воздух, точно силится поймать гонщика, но нет теперь власти у воздуха. Даня свободен на трассе.

- Саня, да-авай! - крикнул он, сбивая дыхание. - Саня!

Климаниди оторвал голову от руля, и его усталые глаза обрадовались: кто ведет гонку?!

И пролетели мимо друг друга.

Через некоторое время у белой полосы сгрудились все велосипедисты. Судьи подсчитали минуты, сверили протоколы. Плотный мощноногий Рощенко с залитым потом лицом сидел на заднем сиденье судейского мотоцикла. Вокруг него шаркала по асфальту твердыми подошвами, перемещалась толпа.

Отдельной группой стояли четверо в оранжевых майках, глядели на дорогу.

- Смотрю, а он как пуля, - говорил Климаниди. - Тогда я и думаю себе: я ему сделаю подарок. И попер. И вас догнал, а не заморился...

Даня отошел, катя велосипед одной рукой, и остановился перед Рощенко.