Горячие ветры севера

- Этлен... Где он?

- Здесь, феанни. Пошел на разведку.

- Уже вернулся, - телохранитель возник из мрака и присел на корточки подле госпожи. - Риэн орт фэйн, феанни. Мид мюре ниа шюд'. Держи себя в руках, феанни. Мы еще не умерли.

- Та кьюн', Этлен. Я в порядке, Этлен, - отозвалась сида, но боль, пронизывающая ее пока еще слабый голос, заставляла усомниться в правдивости этого утверждения.

- Выхода нет, - сид глянул мне в глаза. - Лестница наверх разрушена. Но это полбеды. Выход привален бревнами. Даже вдвоем не откинуть.

- Ясно. Не повезло.

- Это еще не все, Эшт...

Этлен сделал многозначительную паузу.

- Я догадываюсь, - я, действительно знал, что услышу. Ну, почти наверняка.

- Правильно догадываешься. Выбраться нам не дадут. Весь прииск гудит, как растревоженное гнездо шершней. А мы в самой его середочке.

- Ясно.

Не скажу, что известие меня обрадовало, однако и особого горя я не ощутил. Должно быть, нельзя до бесконечности пугаться и шарахаться. На душе нарастают мозоли не хуже, чем на ладонях от лопаты и кирки.

- Ясно, - это коротенькое слово так славно соскальзывало с языка, как санки со снеговой горки. - Отдохнем, перекусим...

- Хорошо, - Этлен кивнул, усаживаясь поудобнее.

- Дьох, - вдруг попросила Мак Кехта. - Пить

Мы повернулись к ней одновременно

- Дайте воды.

Телохранитель оглянулся на меня...

Это же надо было оказаться таким лопухом! Все продумал, все предусмотрел, да? Нитки-иголки, соль-муку... А вот фляжку с водой, обычную фляжку, захватить не догадался. Правда, кто думал, что уходить под землей будем, подобно червям и крысам? Но это оправдание слабенькое. Даже вслух высказать совестно.

Всего и осталось - виновато развести руками.

- Потерпи, феанни, - мягко, почти ласково сказал Этлен. - Мы скоро найдем воду. Обязательно найдем.

Может быть. Очень даже может быть. Подземные воды иногда подступают к уровням, на которых добывают самоцветы. Кое-кто из парней не раз жаловался на мешающую работе противную капель с потолка рассечек. Рогоз или Подметка. Или Жихарь? Не помню точно.

- Найдем, - кивнул я.

- Тем более нет резону здесь рассиживаться, - сид не собирался тратить время даром.

Взгляд, брошенный на зияющий неподалеку черный провал, вызвал у меня ледяной озноб. Захотелось выдумать любую причину, чтобы задержаться в старой рассечке подольше. Этлен, похоже, заметил мои колебания.

- Я пойду первым, - ни тени насмешки, ни малейшего намека на презрение трусливого человечка, простое утверждение. - Конечно, если хочешь, можешь поесть. Ты и девочка.

И на том спасибо.

- А вы?

- Я могу долго без еды. Очень долго.

Хотел ляпнуть, что беречь харчи незачем, а потом вдруг сообразил, что суровый Этлен в глубине души боится. Не за себя, само собой, а за феанни. Боится не найти выхода на свет и погибнуть в ходах и отнорках голодной смертью. Поэтому начал экономить прямо сейчас.

- Ты воин, Этлен. Возможно, только от тебя зависит - выживем мы или нет.

- Я воин, Эшт. Это правда. Но здесь мне некого рубить своими мечами. А значить, выживем мы или нет, зависит только от тебя. Ты знаешь этот мир. Мой мир - там.

Перворожденный ткнул пальцем в близкий свод рассечки, грязный и неровный.

Если бы он знал, как я боюсь! Сажени породы над головой давили, казалось, прямо на сердце, которое сжималось и трепетало, будто зажатая в кулаке ласточка-красногрудка. Подземный мир таит в себе опасностей не меньше, чем надземный. И уверенности сида в своих знаниях и умениях я ни сколечко не разделял, но говорить об этом вслух не стал. К чему пугать Гелку и Мак Кехту раньше времени.

- Ладно, Этлен. Когда проголодаешься, дай знать.

Даже поморянин способен привести лошадь к водопою, но сотни веселинов не хватит, чтобы заставить ее напиться.

Пошарив в мешке, я нащупал две булдыжки побольше и извлек их на свет... Хотя какой там свет! Ветка, служившая факелом, совсем догорела. Только багровым светились подернутые мутной вуалью затухающие угольки. Один кусок сунул Гелке в руки. она покачала головой:

- Не хочу.

Да что они, сговорились все, что ли?

- Надо, белочка. Береги силы.

Девка привыкла меня слушаться. Взяла ножку и неохотно принялась обгрызать темное, хорошо прокопченное мясо. Слава Сущему Вовне, по крайней мере одну уговорил.

Вот меня, к слову сказать, упрашивать поесть не пришлось. Странный я, верно, парень. Никогда не понимал всяких там "от волнения кусок в горло не лезет". Мне лезет всегда. Когда он есть, конечно же. Никакие душевные потрясения не в силах заглушить зова голодного брюха. Должно быть, последствия аскетического воспитания в Храмовой Школе, где ученикам не давали обрасти жирком, и голодной зимовки в Восточной марке, где попавшая в силок отощавшая пищуха расценивалась как повод к пиршеству.

Ножка показалась очень даже вкусной. Немного жестковатая. Наверное, вертишейка попалась почтенного возраста. Бабушка всех вертишеек. Как они умудряются доживать до преклонных лет при такой глупости?

Кто бы рассуждал о глупости?

После копченого я уже совершенно искренне раскаивался в собственном легкомыслии. Вода нужна. Просто необходима. И чем скорее мы ее найдем, тем больше шансов выжить.

Гелка тоже худо-бедно справилась со своей долей. Бросила в сторону обглоданную косточку.

- Готовы? - тут же поинтересовался Этлен.

Определенно, старик видел в темноте не хуже филина.

- Готовы, - откликнулся я. - Если феанни способна двигаться...

- Я могу идти! - сказала, как хлыстом ожгла, Мак Кехта. Если не сила тела, то сила духа к ней вернулась, это точно.

- Тогда пойдем.

Этлен первым нырнул в лаз. Едва различимая тень в окружающем нас мраке. За ним последовала сида. Потом Гелка, волочащая свой мешок. Я пошел последним. Вернее, пополз.

Опять повороты и петли, подъемы и спуски. Прихотливым путем блуждал стуканец. А что ему? Еду искал. Что они едет, любопытно знать. А, может, просто гулял в свое удовольствие. Не рассчитывал на незваных гостей, удумавших воспользоваться его ходом.

Нора вилась вдоль скального основания холмов так, что под коленками постоянно оказывались обломки кварца и пегматита, острые, как битая черепица, а потолок, напротив, грозил обрушиться и похоронить заживо.