Страница 5 из 6
- Ищите записку, - кратко произнес он.
- Чего вы волнуетесь? - сказала Нина. - Мы просто напишем сейчас заново все, он отойдет метров на сто, мы вытянем пароль и выложим ему. Можно даже для страховки по две пары написать.
- Послушай, Павел, - сказал в микрофон Чернолецкий, - записку искать негде. Ее просто нет здесь.
- Ну и что? - возразил Павел. - Напишите еще раз. Я отойду, а потом вернусь. Можете даже по две записки написать для страховки.
Они вздрогнули одновременно от последней фразы. Чернолецкий почувствовал, как на всем теле у него проступил липкий холодный пот.
- Ну и что же! - внезапно крикнула Нина. - Мы с ним думаем одинаково. Это же естественно. Мы ведь любим друг друга! Как вы не понимаете?
- Нина, успокойся, - сказал Шелихов. Губы у него тряслись.
- Слово у нас у всех совпало! - Нина бросилась к столу, перещупала, перетряхнула каждую бумажку. - Ребята, хорошие мои! Так ведь не было еще, не может быть, чтобы все совпадало и... - она оглянулась на иллюминатор и закончила шепотом, - ...впустую.
- Нина, мы ничего не знаем о них, - прохрипел Чернолецкий. У него вдруг отчего-то перехватило горло. - Может быть... - он облизнул языком сухие губы, - ...может быть, мы просто не видим записку? Нина, Шелихов, вы понимаете? Она здесь, но мы ее уже не можем увидеть?
- Чушь, - сказала Нина, но в голосе ее было больше ужаса, чем убежденности. - Чушь это, глупость. - Голос ее окреп и зазвучал в полную силу. - Этого не может быть, это... это...
Шелихов смотрел на них с застывшим, каменным лицом.
- Мы ничего не знаем, - с усилием проговорил Чернолецкий. - За каждой крупицей опыта стоит жизнь. Любое знание приобреталось ценой гибели людей. Больше никто не должен погибнуть.
- А он! А он! - выкрикнула Нина, показывая на входной люк.
- Стойте! - тоже каким-то не своим голосом воскликнул Шелихов. Глаза у него сделались совсем сумасшедшие. - Я придумал выход, стойте! Можно... можно проверить. Послушайте! Вадим, включи микрофон, чтобы он слышал тоже. Павел, ты слышишь меня? Слушай внимательно! Сейчас мы выключим связь и Вадим подойдет к иллюминатору. Ты... - Шелихов на секунду запнулся, ...ты должен будешь... ты ему расскажешь что-нибудь, о чем знаешь, только ты и Нина, больше никто.
- Все это ерунда! - с досадой крикнул Чернолецкий.
- Подожди! - Шелихов затряс перед ним кулаком. - Павел, ты меня слушаешь? Ты расскажешь ему... пойми меня правильно... то же самое, что знает Нина, но... у тебя обязательно получится по-другому, понимаешь? Ты знаешь, и Нина знает, только вы вдвоем - но по-разному! Ты - как мужчина, она - как женщина. Ты понял меня, Павел?
Наступила тишина, и Чернолецкому показалось, что он слышит дыхание Павла. И еще ему показалось, что весь мир свернулся тугим мучительным узлом вокруг его стучащих висков.
- Но... - неуверенно начал Павел. - ...Я не знаю что сказать. У нас ничего... Ведь вы все о нас знаете... Мы всегда были с вами...
- Это правда, - сказала Нина. По лицу ее катились слезы. - Мы ведь познакомились при вас, на "Курчатове", вы все знаете и... нам нечего скрывать, ничего не было... вы всегда были рядом. - Она низко опустила голову, потом вскинула. - Нам почти не приходилось бывать наедине.
Чернолецкий принял решение. Единственное, что оставалось сейчас.
- Павел, слушай меня, - заговорил он. - Ты должен вернуться на "Авиценну" и принести пустой контейнер. Потом ты отойдешь подальше, и мы возьмем его внутрь. Ты согласен со мной? Риск есть, но у тебя есть время, ты должен успеть. Отвечай, Павел?
- Ты прав, - произнес Павел и сухо усмехнулся. - На твоем месте я бы решил так же. Другого выхода нет. Да, это наилучший выход для всех.
- Не делай этого, Павлик! Вадим, ты сошел с ума! До захода солнца чуть больше двух часов. Он погибнет! - Нина вдруг замолчала и сказала удивительно спокойно: - Я знаю, зачем ты это делаешь. Ты хочешь его убить. Павел, слышишь? Он тебя хочет убить потому, что любит меня, я давно знаю. Он тебе завидует! Это же всем ясно!
- Замолчи, - потрясенно сказал Чернолецкий. - Как ты можешь!
- Тогда разреши мне выйти. Выпусти меня. Я знаю, что это он, никакой не фантом. Я знаю это, понимаешь, знаю! И ты сразу убедишься, что я права. Выпусти меня! Ты видишь, он ждет!
Павел не уходил. С непонятной усмешкой он прислушивался к происходящему внутри планера.
Чернолецкого охватила ярость. Фантом не уходил потому, что ждал, когда появится добыча. Вадим прыгнул к разряднику и развернул его дулом на Павла.
- Я не позволю ей выйти. Уходи! Считаю до трех! Павел повернулся и зашагал по тропинке (фантом логично имитировал уход, поскольку угроза была вполне реальна). В ту же секунду Шелихов схватил Чернолецкого за руки и принялся оттаскивать в сторону. Чернолецкий вяло сопротивлялся, они провозились с полминуты, пока нелепая эта, неуместная и бессмысленная борьба не была остановлена возгласом Нины.
- Отойдите от люка!
Они повернулись к ней. Нина стояла у кресла, направив на них автомат.
- Нина! - пробормотал Чернолецкий. - Ты сошла с ума. Положи оружие.
- Отойдите от люка, - повторила Нина. - Я не шучу.
Они медленно шагнули в сторону.
- Вы послали его на смерть, - сказала она. - Я верну его, и не смейте мне мешать. А если... Это мое право, тебе не понять... Только он жив, понимаешь, жив! Я знаю, потому, что...
В иллюминатор было видно, как Павел с автоматом наперевес, не оглядываясь, быстро шагал к "Авиценне". До кустарников ему оставалось еще метров тридцать...
- ...Дальше... Дальше все произошло очень быстро. Прямо у нас на глазах. Она выскочила из планера и бросилась за ним. Он оглянулся, тоже побежал к ней, и через минуту они встретились. Я не знаю, о чем они говорили. Может, просто держались за руки и смотрели друг на друга. Потом зашагали к планеру, а позади из кустов выползла горгона и не спеша покатилась за ними.
Они ничего не слышали, понимаете? Должны были слышать, но не слышали. Мы закричали в микрофон, Шелихов начал бить лучом слева, справа от них, над головами - они ничего не замечали, совершенно ничего, потому что уже были в поле действия горгоны. Вероятно, именно этим они опасны для групп.
А горгона была за их спинами, и мы не могли в нее стрелять... Я схватил автомат и выбежал из планера. Знал, что не успею, но не хотел верить. Шелихов пытался меня удержать, но я отшвырнул его. Я успел сделать только несколько шагов...
Это ужасно, поверьте мне. Никому не пожелаю видеть, как нападают горгоны... Они рухнули наземь, я видел, как у них начались мышечные спазмы, судороги, ломающие кости, как неестественно, дико изгибались конечности... Им ничем нельзя было помочь, но я уже ничего не сознавал и продолжал бежать. Шелихов спас меня, сделав единственно возможное. Он ударил лучом туда... В общем... В то место, где они были в последний момент... Испепелил все. Дотла. Только лужица расплавленной почвы...
Не могу вам передать, что со мной происходило в ту минуту. Я побежал обратно, чтобы его убить. Шелихов догадался, запер люк и все время, пока я с воплями рвался к нему, стрелял в упор по иллюминаторам, колотил прикладом в броню - все время не отходил от разрядника, охраняя меня от горгон. Не знаю, много ли их сбежалось, никогда не спрашивал у него потом, но, кажется, луч сверкал часто...
А когда я совсем обессилел и свалился у люка, он втащил меня в планер и до утра хлопотал: пичкал транквилизаторами, отпаивал всякой гадостью.
Утром мы стартовали и благополучно добрались до корабля, который дожидался нас на стационарной орбите. Потом совершили удачный прыжок. За орбитой Сатурна нас подобрал патруль спасательной службы.
Мы с Шелиховым решили скрыть правду от всех. Это я его попросил. Ведь я погубил их своими руками. Не поверил ей. Любил ее больше жизни и не сумел поверить. Или не хотел? Право, теперь я уже не знаю... Но молчать больше не могу.