Хобби на любителя

Я взял первый стакан и поднес ко рту, но вдруг отставил в сторону.

- В чем дело? - поднял светлые брови Кочетков.

- Послушайте, - сказал я. - Скорее всего, у меня два дедушки - по отцу и по матери. Прадедушек уже четверо. Пра-пра - восемь, пра-пра-пра шестнадцать и так далее.

- Верно, - согласился Кочетков и опустил глаза.

- Восьмое колено - это два в седьмой степени дедушек. Какого же из них я сейчас вспомню?

Кочетков тяжело вздохнул:

- Вы попали в самую точку. Это одна из причин, по которой препарат пока не поступает в массовое производство. Мы еще не можем прогнозировать, какой именно предок из этого множества даст о себе знать в каждом отдельном случае. Но это только пока!

В его словах звучал неистребимый энтузиазм. Вероятно, такой же энтузиазм сопутствовал его предку-алхимику в поисках философского камня.

- В любом случае никакого риска. Либо понравится, либо нет.

- Гапка, Гапка! - ревел Клим. - Курей, курей подавай, бестолочь конопатая!

Я бросилась к раскаленной плите, сдернула цыплят со сковороды и уложила их в блюдо. Посыпала зеленью и картошкой. Сквозь дым и чад кухни стонал Клим:

- Скорей, тютеха! Обратно из-за тебя неприятностев получать!

Я полила курей уксусом и еще чем-то.

- Их благородие, как что не по его, сразу в ухо норовит, - жаловался Клим повару. - Счас обратно грозился. Не будет ежели, говорит, сей минут на столе курей, ты у меня заместо чаевых... Гапка!

Он выдернул из моих рук блюдо и исчез.

- Агриппина! - крикнул повар. - Гляди у меня, фритюр спалишь!

Я отодвинула от огня чугун с фритюром. Тяжелый, дьявол.

- "Спалишь", "спалишь"! Сам не спались от злости, - сказала я под грохот чугуна.

- И в кого ты такая родилась, Агриппина? - гудел повар. - Посмотреть на тебя - страх божий. Рыжая, бестолковая и конопатая. Ты отчего такая рыжая, а?

Он вдруг очутился совсем рядом и ущипнул - больно, зараза.

- Сдурел, что ли?! - взвизгнула я.

- Ладно уж! - заржал он.

- Гапка! - снова заорал с порога Клим. - Их благородие перепелов во фритюре желают...

- Ну что? - спросил Кочетков. Он смотрел на меня чистыми глазами естествоиспытателя и держал наготове стакан с закрепителем. Вероятно, такими же глазами смотрят на мартышек после экспериментальной пересадки хвостов.

- Они еще спрашивают! - крикнул я высоким голосом. - Бесстыжие твои глаза! Про дедушек ты мне с три короба наплел, а про бабушек позабыл?

Кочетков виновато потупился и заелозил на стуле.

- Чистая случайность, - бормотал он, - и совершенно несущественная. В одном случае из десяти просыпается память предка противоположного пола. Это вполне естественно.

- Ничего себе случайность! - Я был ужасно возмущен. - Случайность, которой ни много ни мало десять процентов. Если бы я выигрывал с такой вероятностью в "Спортлото", то мог бы спокойно обойтись без зарплаты!

- Конечно, случайность, - упирался Кочетков. - Вот один мой хороший товарищ с первого раза вспомнил, как нужно шить. Камзол ему изготовить два дня работы...

- Что? - заинтересовался я. - Какой камзол?

- Ну, конечно, он камзолы не шьет, - тут же перестроился Кочетков, осознав свою ошибку. - Тут главное - навык. Теперь у него вся семья обшивается.

Я посмотрел на него с сожалением и махнул рукой.

- Ладно, жду следующую порцию.

- Продолжим? - обрадовался Кочетков. Как видно, он совсем не надеялся, что я соглашусь на вторую попытку. - Если хотите, можем немного увеличить дозу...

- А-а-а! - свирепыми турьими голосами выли трубы. В ныли и крови ратники. И я. Шило из вятичей, в дружине Святослава тоже весь покрыт кровавой пылью от шелома до поножей.

Р-раз, р-раз! Булава не тяжела руке... Успел тать щитом прикрыться! Ништо, ужо достану!

- Хоронись, Шило!

Едва успел пригнуться. Короткое копье степняка свистнуло над головой. Р-раз, р-раз! И этого собью!

Простонал рядом Вест, припал на колено - стрела в плече, кровь на рубахе.

И-и-эх! Хруп! Не панцирь - скорлупка... Вон того, в черной шапке!.. Ах ты, сыть, тяжел удар... Ништо, выдюжу! Р-раз! Р-раз!

- А-а-а! - стонут трубы. - Ломи!!! Р-раз! А ну!

...Я выпустил из руки обломок стула и осмотрелся. Стеклянная пыль лежала на полу. Сервант, правда, остался цел.

- Однако, - хрипло сказал я, не узнавая свой преступный голос.

- Можно вылезать? - жалобно спросили откуда-то снизу.

Я заглянул под стол. Кочетков, скорчившись, держал под мышками свои драгоценные бутыли.

- Все в порядке, - неуверенно заверил я.

Кочетков покряхтел, выбрался из-под стола и сразу отошел подальше.

- Неожиданная реакция, - сказал он после короткого молчания. Совершенно не имеет аналогов. Обычно во время сна-воспоминания испытуемый производит какие-то специфические, узкопрофессиональные движения, но так бурно этот процесс еще никогда не происходил.

- Все движения, произведенные мной, имели специфический, узкопрофессиональный характер, - злорадствовал я. - Продолжим?

- Продолжим, - тут же согласился Кочетков. Кажется, его энтузиазм совсем не пострадал. - Сейчас я новые стаканы достану.

В этот момент во входную дверь застучали и зазвонили одновременно. Кочетков осторожно поставил бутыли в угол (подальше от меня) и бросился открывать. На лестничной площадке стояли два дружинника с повязками и третий - лысый, отчего-то в пижаме, но тоже с повязкой на рукаве.

- Что тут происходит, товарищ Кочетков? - спросил лысый, пытаясь пролезть в квартиру.

Кочетков растерянно молчал. Один из дружинников, молодой черноволосый парень, смущенно хмыкнул.

- Соседи жалуются, - сказал он, кивая на лысого. - Стучат у вас.

Лысый проницательно крутил головой и втягивал носом воздух.

- Определенно самогон, - с печальной уверенностью произнес он.

Я понял, что пора вмешаться.

- В чем, собственно, дело, товарищи? - я общительно улыбался, демонстрируя спокойное и добродушное недоумение.

- Ничем не пахнет, что вы, в самом деле? - негромко обратился к лысому второй дружинник.

- Я помогаю своему товарищу в перестановке мебели, - объяснял я. Случайно уронили стол. Мы вас потревожили?

Я спросил это у лысого с максимальной теплотой.

- Что вы выдумываете, Зиновий Аркадьевич, - запоздало очнулся Кочетков, - какой еще самогон?

- Товарищ Кочетков, я вас официально предупреждаю, - веско произнес лысый Зиновий Аркадьевич.

- Еще и одиннадцати нет, - вставил я.

- Пожалуйста, осмотрите квартиру, - оскорбленный Кочетков широко распахнул дверь.

Зиновий Аркадьевич тут же просунулся в прихожую, но первый дружинник, его остановил:

- Куда вы? Так нельзя. Мы не имеем права. Вполне приличные люди...

- Трезвые, - тихонько добавил второй дружинник.

Зиновий Аркадьевич приблизился к нему вплотную и интимно зашептал в самое ухо, однако дружинник отрицательно покачал головой.

- Нет, ни в коем случае. Мне вообще кажется, что этот вызов был напрасным, - сухо произнес он.

- Молодой человек, - торжественно начал Зиновий Аркадьевич, - не считаете ли вы, что...

- До свидания, - сказали нам дружинники, - извините за беспокойство, и прикрыли дверь.

- Это один из ваших друзей, прошедших через воспоминания о тяжелом прошлом? - осведомился я.

- Это сосед, - ответил Кочетков. - Удивительно неприятный человек. Подозревает меня в чем-то. Кажется, даже следит за мной.

Сквозь неплотно прикрытую дверь было слышно, как Зиновий Аркадьевич сурово осуждает бездеятельность, безответственность и политическую близорукость.

- Черт с ним, - подвел я итог инциденту. - Пошли попробуем еще разок.

Мы вернулись в комнату, и Кочетков раздобыл новую пару мензурок.

- Мне кажется, не имеет смысла углубляться в далекое прошлое, - сказал я. - Не думаю, чтобы профессиональные навыки моих дальних родственников представляли интерес сегодня. Во всяком случае, как хобби. Поищем где-нибудь поближе.