Бирюлевские чудеса

- Да разве в этом дело? - Евгения Петровна устало села на стул. - Ну, вы сами подумайте: проснулся ваш малыш - а кругом совсем-совсем другое время! Ни мамы рядом нет, ни папы, ни таких же динозавриков. В его время даже снега не было - как он на улицу выйдет? А вырастет он - где он себе подружку искать будет?

- Ой, что это я говорю! - спохватилась она и покраснела.

- Евгения Петровна, - после некоторого молчания подал голос Джимми, - а может быть, не все так страшно? Конечно, когда мамы нет - это очень плохо. Но я читал, когда утята не видят ни разу утку, они думают, что их мама любой предмет, который двигается. Мячик, например. Ученые катали мячик, а утята за ним бегали, как за мамой. Если мы его будем любить, ему не будет плохо, я так думаю. И снег - не страшно. У меня дома в Алабаме тоже нет снега, а я привык. Я теперь даже люблю снег, правда!

И тут все разом загалдели, словно плотину прорвало:

- Да Вы не бойтесь, мы его в обиду не дадим! - вскочил Киль.

- Мы ему свитер свяжем! - вторила ему Ксюша. - Я умею!

- Женя, да если что, так мы его к нам в Горки забрать сможем, правда же? - взмолилась Светка. - Вместе с козой жить будет! Ну, Же-ня-а!

- Какая я тебе Женя? - растерялась учительница. - Ну-ка, тише!

Все замолчали, но уже было ясно - Диньке ничего не грозит.

- Знаете, ребята, - Евгения Петровна задумчиво посмотрела на притихший класс, - жил когда-то во Франции один очень хороший человек, звали его Антуан де Сент-Экзюпери. Он был летчиком, а еще писал замечательные книги. В одной из его книг маленький лисенок говорит очень правильные слова: "Мы в ответе за тех, кого приручили". Понимаете? Никогда нельзя относиться к живому существу так, как к игрушке, которой сначала рады, а потом она надоедает, и ее могут выбросить или забыть.

- Ну, Вы и скажете тоже! - обиделся Вован. - Да что мы - совсем бестолковые, что ли? Да мы с этим Динькой столько провозились - он же нам как родной стал. Как это он нам надоесть сможет?

- Не обижайся, Вова, и пойми меня правильно, пожалуйста. Я рада, что вы уже стали старше и умеете отвечать за свои поступки. И все-таки, в следующий раз, когда вы решите разводить в нашем пруду тигровых акул или слетать на выходные на Луну, посоветуйтесь сначала со взрослыми. Со мной, или с родителями. Обещаете?

Все облегченно засмеялись. Скажет тоже - акул разводить! В пруду им места маловато будет. Хотя, если подумать, что-то в этом есть... Акулы ведь лопают все подряд. Переселить на время из пруда русалок, запустить туда акул - да они за неделю весь пруд от мусора очистят. А потом их в другой пруд запустить, пусть его очищают.

Евгения Петровна заметила, как загорелись новой идеей глаза у мальчишек, и испугалась:

- Мальчики, не вздумайте! Я пошутила! Давайте думать, что с Динькой вашим делать будем. Вы мне его хоть покажете?

- Конечно! - расплылся в улыбке Вован. - Пойдемте к нам после уроков, посмотрите, какой он классный!

Когда после уроков все пришли домой к Вовану, Динька не спал. Он уже вполне освоился с окружающим миром, объел все листья в цветочных горшках и теперь увлеченно гонял по полу блестящий патрончик губной помады. Рядом валялась раскрытая мамина косметичка с рассыпанным по полу содержимым. Увидев ребят, Динька обрадовано заверещал и тут же напустил на паркет лужицу. Так запросто, словно обыкновенный котенок.

- Э, братан, ты чего хулиганишь? - шутливо рассердился Вован. - Теперь в памперсы тебя одевать прикажешь?

Девочки тихонько повизгивали от восторга и умиления, наперебой тиская бедного динозаврика. От такой суеты Динька недовольно запищал и начал вертеться, стараясь освободиться.

- Девочки, девочки, - осторожней! - Евгения Петровна взяла Диньку на руки.

- Что, напугали маленького? Не бойся, мы тебя не обидим, мы тебя любить будем, - заворковала она, поглаживая его пальцем по блестящей спинке.

На руках у учительницы Динька сразу успокоился и потянул в рот тесемку ее блузки. Пожевал ее немного, устроился поудобнее, закрыл свои блестящие глазки и сладко засопел, не выпуская тесемки изо рта.

- У, изменщик, - ревниво проворчал Вован. - Родных отцов, можно сказать, забыл. Не стыдно?

- Не обижайся, Вова, - шепотом, чтобы не разбудить малыша, проговорила Евгения Петровна. - Он же еще маленький. А вас он все равно больше всех любить будет.

Она осторожно уложила Диньку в его ватное гнездо и все на цыпочках вышли из комнаты.

Динька был маленьким, а хлопот доставил всем очень много. Евгения Петровна достала книгу "Содержание рептилий в домашних условиях" и Киль с Джимми смастерили большой террариум с горячей лампой, маленьким бассейном и песчаным берегом. Вовану пришлось перечитать кучу книг по зоологии: не дай бог, заболеет Динька - к какому ветеринару его понесешь? Девочки связали Диньке теплый комбинезон, а Герка с помощью папы сшил ему мягкие и удобные мокасины. Правда, эта одежка лежала пока без дела - решили пока не рисковать и до весны малыша на улицу не выводить.

- У-ф-ф! - отдувался Вован, занимаясь приготовлением обеда для Диньки. - Маленький, маленький, а напряг всех - будь здоров!

- Терпи, - улыбался Киль, - раз вывели...

- Да я ничего... Только он иной раз таким поросенком становится, в натуре! Ну, ты прикинь: не все подряд ест, а что повкуснее выбирает. И чихать он хотел, что ему рыбий жир лопать надо, чтоб рахитом не заболел - не нравится, и все! Уговаривай, не уговаривай - весь визгом изойдется, а ни ложки не проглотит. Маленький, а вредный, блин...

Скоро у Диньки прорезались острые зубки, и выяснилось, что он обожает все, что хрустит - редиску, салат, морковку, болгарский перец. И что удивительно - он оказался ужасным любителем мексиканских сериалов. Стоило появиться на экране телевизора какой-нибудь сеньорите Марии или дону Леонсио, как Динька живо вскарабкивался на колени к маме Вована и сидел там, не выпуская из лапок морковки и не отрываясь от экрана. Переключить телевизор на другой канал было в это время совершенно невозможно - капризный Динька начинал верещать так, что тихонько звенели хрустальные висюльки в люстре. За это папа Жора дал ему прозвище "Дон Педро", на которое Динька охотно откликался.

Глава третья

Тихо и неторопливо, словно ленивая грязноватая кошка, в Бирюлево пришла весна - серая и тягучая, как сырая резина. Глухая пелена облаков плотно закрыла небо и уже больше месяца ни на минуту не пропускала ни солнечные лучи, ни блеск звезд. И дожди, дожди - нудные, унылые, словно на дворе стояла поздняя осень.

Ребята приходили в школу кислые, полусонные, даже на самых интересных уроках рассеянно поглядывали в окно и безудержно зевали. Евгения Петровна вздыхала, называла их "авитаминозниками" и на больших переменах раздавала разноцветные горошины "клюковита". Витаминки были вкусные, кисло-сладкие, Евгения Петровна готовила их сама вместе с бабой Егоровной из разных лесных ягод. Положишь такую горошинку за щеку - и даже в носу начинает легонько покалывать от ароматов клюквы, черники, земляники, лесных трав. Но даже замечательные витаминки не радовали, а еще больше дразнили своими волшебными летними запахами.

Сидя на уроке труда, ребята вышивали крестиком маленькие одноместные коврики-самолетики. Для такой работы нужны старание и терпение. А еще большое внимание, потому что иголку надо втыкать очень осторожно, стараясь не задеть нитей ковра. А не то он может обидеться за неаккуратные уколы и тогда придется его долго успокаивать и гладить ладошкой, словно маленького капризного щенка - иначе коврик может напрочь отказаться летать, и толку от него будет не больше, чем от обычной салфетки... Орудуя иголками, ребята сосредоточенно сопели и вяло, вполголоса, капризничали.

- Больно нужен этот каменный век! - вредным шепотом проговорила Светка, посасывая уколотый палец. - Моя метла в сто раз лучше.

- А мне так он вообще ни к чему, - отозвался Герка. - Что у меня крылья отсохли? Возись тут со всякими тряпочками...