Страница 19 из 26
"У нас сегодня было представление для взрослых, - ответил голос уже построже. - И если вы отпустили своего сына одного..."
- Нет, одного я бы ни за что его не пустила, - заговорила мама, - он пошел в цирк с папой. Я их видела по телевизору.
"Ну, если видели, то они скоро придут домой. Вы далеко живете?"
- В Петровском парке.
"Ну, через полчаса они во всяком случае будут дома. Ничего с ними не случится. Но я посоветовал бы вам пускать сына только на детские представления. Или уж показывать ему цирк по телевизору. Телевизор ведь у вас есть? Хотя и по телевизору вечерние представления кончаются поздно. Видите, вы сами беспокоитесь. Кроме того, на вечерних представлениях бывает не все понятно детям".
И в цирке положили трубку.
В РЕДАКЦИИ
Был поздний вечер, но папа знал, что газета печатается ночью. Ранним утром ее грузят на автомобили, поезда, самолеты и рассылают во все города. А в Москве ее развозят в почтовые отделения и газетные киоски. А там уж кому принесут на дом, если он подписался, а кто и сам купит себе газету на улице.
Папа был знаком с редактором газеты. Он рассказал редактору о своем горе. Но тот покачал головой и сказал со вздохом:
- Не могу напечатать про Травку, никак не могу! Места нет. Вы же знаете, сколько событий! И все важные, все интересные, все большие...
- Ну как-нибудь, Михаил Аркадьевич! Вы понимаете, такое несчастье! сказал папа, и глаза у него заблестели, как у маленького.
Редактор попробовал его успокоить:
- Да найдется ваш мальчик, что вы! У нас о детях заботится каждый человек.
- Я знаю, что найдется. Но мне-то что предпринять? Нужно же что-нибудь делать! В милиции - нет, на радио - некуда вставить, у вас - нельзя...
В это самое время в комнату вошел работник типографии. В руках у него был большой лист бумаги, испачканный типографской краской и весь запечатанный жирными буквами, рисунками и украшениями, но только с одной стороны.
- Это что у вас? - спросил редактор.
- "Московский железнодорожник", пробный оттиск. Завтра понедельник. Забыли?
- Да-да, - сказал редактор. - Каждый раз забываю! - Он обратился к папе: - Мы печатаем в своей типографии еще и маленькую газету для железнодорожников Москвы. Это их собственная газета, выходит по понедельникам... - Вдруг он перебил сам себя: - Постойте-ка! Ведь Травка потерялся на железной дороге?
- Да... на вокзале...
- Ну, ваше счастье! Железнодорожники его и разыщут. Сейчас я согласую этот вопрос.
Редактор взял телефонную трубку, позвонил редактору газеты "Московский железнодорожник" и рассказал ему все о Травке. Потом он сказал папе:
- Пишите скорее заметку!
Папа присел к столу и начал писать. А редактор взял красный карандаш, положил перед собой пробный оттиск газеты и начал ставить на нем круги, черточки, стрелы, кресты с хвостиками и без хвостиков. При этом он говорил работнику типографии:
- Это наберите помельче. Это поставьте потеснее. Это украшение прочь оно здесь ни к чему. А здесь у вас ошибка, ее нужно исправить. Вот и освободилось местечко. Давайте сюда ваш материал!
Папа протянул редактору листок бумаги, на котором было написано, что пропал мальчик, по имени Травка, и если кто-нибудь увидит этого мальчика обязательно пусть позвонит по телефону папе на службу или домой.
Редактор прочел папино писание, что-то подчеркнул, что-то перечеркнул, что-то исправил и сказал:
- Идите в типографию и скажите, что я прошу немедленно набрать и включить в завтрашний номер "Московского железнодорожника". - Он подписался и поставил число.
Папа взял листок, получил пропуск и отправился в типографию.
БЫЛО ДВЕНАДЦАТЬ ЧАСОВ НОЧИ...
Сперва папа вошел в линотипный цех. Это была большая комната, освещенная как-то странно: наверху, у потолка, была совершеннейшая ночь. Электрические лампы были размещены так, чтобы удобнее было работать. Рабочие-линотиписты сидели перед своими машинами - линотипами. На этих машинах изготовляются цельные металлические строчки с выпуклыми буковками. Эти строчки прикладываются одна к другой, и потом ими печатают на бумаге.
Папа подошел к свободному линотиписту и протянул ему листок с объявлением о Травке. Линотипист положил листок на маленький наклонный столик, освещенный электрической лампочкой, и начал нажимать клавиши своей машины. Клавиши были тоже освещены. На каждой клавише было по одной букве, как на пишущей машинке. В линотипе что-то застрекотало, словно в нем сидело множество кузнечиков. Вдруг там раздался негромкий звонок.
Линотипист повернул ручку, и на стол перед ним выпала блестящая, как серебро, полоска. На верхнем краешке этой полоски уместились первые слова папиного объявления.
Папа хотел взять полоску в руки, но чуть не закричал: она была горячая, как кастрюля с кипящим супом.
На линотипе строчки делаются из расплавленною металла. Электрическая печка - здесь же, в линотипе, - плавит металл. И когда строчка готова, нельзя сразу брать ее в руки. Нужно обязательно подождать, пока она остынет.
Десять строчек папиного объявления были готовы в две минуты. Но папа не хотел больше терять ни одной секунды.
Он надел на руку перчатку, взял строчки и понес их к тому самому работнику, который приносил редактору пробный лист для просмотра и исправлений.
Перед работником на железном столе было уложено множество серебряных полосок-строчек буквами кверху. Из всех этих строчек получилась серебряная доска величиной с целый газетный лист.
Папа сразу нашел на этой доске название газеты, сложенное из больших, особенно красивых букв.
"Московский железнодорожник", - догадался папа. А маленькие буквы прочесть было очень трудно: буквы были такие, как если посмотреть на газету в зеркало. Работник взял папины строчки и вставил их в свободное место собранной серебряной доски. Потом он начал вставлять над папиным объявлением одну за другой крупные буквы.
"Пропал мальчик", - перевел папа на обыкновенный язык.
Вся собранная из серебряных строчек доска была уложена в железную раму. Работник покрепче подвинтил винты на углах рамы, чтобы строчки не могли рассыпаться, и сказал громким голосом:
- Верстка готова! Берите набор в машину!
Этот работник был здесь самый главный.
Подошли двое рабочих, передвинули раму с набором на столик на колесах и повезли ее к печатной машине.
Было двенадцать часов ночи.
Папа подумал: "А вдруг Травка уже дома, а я тут задерживаю занятых людей? Завтра начнутся телефонные звонки, и придется всем отвечать, что зря они беспокоились, что Травка сам явился еще вечером, и что все благополучно, и что объявление в газете напечатано зря..."
Он пошел в кабинет редактора и оттуда позвонил по телефону домой.
Мама спросила испуганным, тихим голосом:
- Кто говорит?
Мама боялась, что Травка попал под трамвай или под поезд. Она вздрагивала от каждого телефонного звонка. Ей все казалось, что по телефону она узнает о Травке что-нибудь ужасное.
Папа понял по маминому голосу, что Травки дома нет. Но он постарался говорить как можно веселее, чтобы успокоить ее:
- Это говорю я, папа. Я в типографии. Я сам слежу, как печатается объявление. Завтра мы наверняка все узнаем. Ложись-ка спать.
Было двенадцать часов ночи, а Травки не было дома. И неизвестно, где он был.
Конечно, мама не могла заснуть. Она то включала радио, то выключала его: ведь по радио ничего не могли сказать о Травке. Телевизор тоже кончил работать.
Она пробовала заниматься, взяла книгу, но никак не могла понять, что она прочла и что нужно запомнить.
Она вспомнила, что сегодня так и не пошла на занятия хорового кружка. Она хотела попеть здесь, дома. Но ей приходила в голову все одна и та же песня. Она сама когда-то сочинила ее для Травки:
Спи, малышка мой курносый,
Баюшки-баю!
Я на все твои вопросы
Песенку спою...