Страница 10 из 26
Раздался звонок.
- Коля, отопри! - сказал дядя.
Коля побежал отпирать, и следом за ним заковыляла галка, помогая себе на ходу одним крылом. Другое у нее было подшиблено.
- Галина Карковна, на место! - крикнул Коля.
Галка послушно заковыляла обратно и принялась таскать куски хлеба из-под носа у ежа. Махрютка удивленно поднял на нее свою свиную мордочку, ничего не сказал и пошел, стуча коготками, в свое гнездо, сделанное из газет. Наверно, снова спать.
Коля отпер дверь. В переднюю торопливо вошли Травкины папа и мама. Еще не раздеваясь, мама спросила:
- Ну, как Травка?
- Сейчас, сейчас! - ответил Коля, будто только и ждал этого вопроса.
Он побежал к себе и через некоторое время торжественно вынес аккуратный, только что выкрашенный ящик, в котором росла густая, высокая, ярко-зеленая трава.
- Сам растил! - сказал Коля, сияя от удовольствия. - Вы, наверно, хотите подарить ее кому-нибудь на рождение? Пожалуйста!
Он был рад услужить, и вообще он был хороший мальчик.
- А Травка? Травка где? - проговорила мама с последней надеждой.
Коля почувствовал, что он что-то напутал.
- Так это вы про братика-матика писали? - испуганно догадался он.
Когда Травка был малюткой, он никак не мог выговорить "мальчик", а говорил "матик". Так Коля и привык звать его -"братик-матик".
- Ну конечно, - объяснил папа. - Ты ведь и сам пишешь: "Травка ест сколько угодно..." Посмотри записку.
"Травка есть, - прочел Коля. - Сколько угодно". У меня и правда ее сколько угодно. Еще три таких же ящика осталось. Скоро все они покроются голубыми цветочками.
- Так где же здесь "есть"? Где же здесь точка после твоего "есть"? - с отчаянием в голосе спросил папа, потрясая запиской.
Коля понял все.
- Это я пропустил мягкий знак! - в ужасе прошептал он. -Не поставил точку... А после точки нужно заглавную букву! Три ошибки! Да за это дело в школе верная двойка!
Тут из комнаты вышел дядя. Папа и мама стояли в передней и не раздевались. Они были очень расстроены. Большие мамины глаза наполнились слезами и от этого казались еще больше. А слезы все прибывали, и первые слезинки дрожали уже на ресницах.
Даже и дядя растерялся.
Он взял записку, понял, в чем дело, и укоризненно сказал своему сыну:
- Хорош, нечего сказать! Не видел, что ли, ты в тетиной записке "Травка"-то с большой буквы! И это ученик третьего класса! Вы подумайте только: третьего класса!
Потом он обратился к папе и маме:
- Во-первых, успокойтесь. Во-вторых, раздевайтесь. Мы сейчас все разберем и все обсудим. Вы сообщили в милицию? Нужно немедленно сообщить.
НА ПАРОВОЗЕ
Паровоз с Травкой шел в это время к станции Пролетарская.
Машинист Беляков рассказывает:
- Оттого и называется паровоз, что паром возит.
- Это-то я знаю... - говорит Травка.
- Внутри машины котел. В котле - вода. Вода кипит, из нее получается пар. Пар хочет вырваться, идет по трубам, попадает к поршням. И вот выталкивает то один поршень, то другой. Как пробку из деревянного пистолета, только гораздо сильнее. Поршни соединены с колесами и вертят колеса. Вот паровоз и идет, глупенький!
- Понимаю, - говорит Травка очень решительно. Ему совсем не хочется быть глупеньким. - А электрические паровозы бывают?
- Да нет! Говорил я тебе: паровоз - он паром работает. А если работает электричеством, это будет электровоз. Бывают электровозы, конечно бывают. Но только там, где линия оборудована. Вот у нас на главной-то линии провода протянуты, электричество пущено. Там ходят электропоезда - "электрички" называются. А эта, Пролетарская, ветка - новая. Недавно построена. Но и по этой ветке скоро пойдут электрические поезда. Планом твердо намечено. Как же иначе? Вокруг всей Москвы электрички пойдут. Москве без этого нельзя.
- А электрокар? - спрашивает Травка. - Над ним и проводов-то никаких нет.
- Электрокар - это на вокзалах. По гладкому полу. Он запас электричества возит с собой. Не очень большой ящик, но тяжелый - страсть! Главные части в нем все как есть свинцовые. Аккумулятор называется. Его электричеством заряжают. А от аккумулятора и моторчик работает. Вот тебе и электрокар! А ты небось думал: "кар", "кар" - ворона на хвосте электричество носит? - посмеивается Беляков. - А слово "кар" обозначает маленькую каретку - тележку, попросту говоря.
- Понимаю, - смущенно говорит Травка.
На поворотах Беляков поворачивает рукоятку. Паровоз ревет, и рев его отдается в зубах. Зубы дребезжат по-прежнему. Но Травка уже привык.
Из-под паровозных колес вырывается пар: пафф-паф-паф! Пафф-паф-паф! На маленьких станциях паровоз ревет и не останавливается. Телеграфные столбы бегут мимо паровоза, словно кто-то тянет их веревочками. А веревочки - это провода. Сзади столбов вертятся белые снежные поля. А совсем далеко стайки домиков несутся с паровозом наперегонки.
Вот перед станцией Пролетарская поднялся семафор. Пожалуйте! Есть для вас свободный путь.
Беляков передвинул рукоятку, повернул колесо на машине, и паровоз плавно остановился.
Травке не хотелось уходить с паровоза: уж очень интересно Беляков про все рассказывал. Помощник машиниста был тоже хороший, хотя с виду и сердитый. Он дал Травке в дороге стакан теплого чая из жестяного чайника, маленький кусочек сахару и большущий ломоть ароматного серого хлеба.
Травка положил сахар в рот и запивал чаем. А хлеб съел весь, без остатка. Было гораздо вкуснее, чем дома.
Травке нужно было сходить с паровоза. Помощник машиниста был уже на земле. Он подхватил Травку на руки и поставил на землю.
- Спасибо, - сказал Травка и потом крикнул: - Прощайте, товарищ Беляков!
- Прощай, прощай, мальчуган! Дорогу-то знаешь?
- Знаю!.. Прощайте, товарищ помощник машиниста!
Беляков был высоко на паровозе, и ему Травка сделал пионерский салют. Помощник стоял рядом. Травка протянул ему руку. Помощник снял черную кожаную рукавицу, пожал Травкину руку и погладил его по щеке. Рука помощника была жесткая, как железо, и от нее пахло паровозом.
Но Травке было приятно.
ВОЛК
Травка быстро прошел мимо деревянного здания станции и направился по дачной дороге.
Здесь все было не так, как летом. Вместо широкого песочного тротуара вдоль забора вилась узенькая, протоптанная по снегу тропинка. Дачи были заколочены и совсем не похожи на летние дачи. Летом на террасах висели белые занавески. Летом многих дач совсем не было видно из-за зелени акаций, сирени и жасмина. А теперь все было голо и пустынно.
Травка отошел довольно далеко от станции. Ларька нигде не было. Пруда тоже. Туча затемнила солнце. Подул ветер. Стало холоднее.
Травке сделалось неуютно и тоскливо.
Он прислонился к дереву. Посмотрел направо - никого. Посмотрел налево - никого. Он крепился, крепился, да и заплакал.
Вдруг раздался тоненький голосок:
- Как тебе не стыдно, мальчик! Такой большой, а плачешь! Вот стыдно!
Травка протер глаза и увидел прямо перед собой девочку, тоже не очень маленькую, а среднюю. Неизвестно, откуда подошла девочка. Она тащила за веревочку игрушечные санки, а в санках сидела кукла.
У Травки сразу высохли слезы. Он шмыгнул носом и ответил:
- И вовсе я не плачу! А потом, может быть, я волка видел!
- Здесь волков нет, - сказала девочка довольно громко. Потом помолчала и спросила шепотом: - А какой волк, большой?
- Громадный! Больше рояля! - сказал Травка и уже представил себе, как прямо на них ковыляет на трех ногах волк больше рояля ростом, открывает широченный рот, и зубы у него, как клавиши рояля, черные и белые. - Но ты не бойся, я тебя защищу! - проговорил Травка и похлопал себя по карману: в кармане у него был маленький перочинный ножичек с костяной ручкой.
Девочке очень понравилось, что Травка такой бесстрашный. Она решила с ним поближе познакомиться и спросила:
- А что ты тут делаешь?