Страница 4 из 56
- Зиночка, очень умная и толковая девушка, - уточнила Галина Павловна. - Она твоя коллега - юрист, но только начинающий. У нее какое-то сложное дело в арбитраже. Очевидно, ей понадобится твой совет, а возможно и помощь. Удели ей внимание. Но учти, Зиночка воспитана Клеопатрой Самсоновной в строгих правилах, и если ей придется переночевать у тебя, будь джентльменом. Ты понимаешь, о чем я?
Олег давно понял маму. Все ее молодые приятельницы, с которыми она приезжала, а теперь вот уже без сопровождения присылала в Киев, были милыми, толковыми, все придерживались строгих правил. Непонятно было только почему они, обладающие столь высокими достоинствами, оставались в девицах, хотя не считали для себя зазорным ночевать в квартире далеко не старого холостяка, подчас как бы ненароком показываться тому же холостяку в кокетливом неглиже, притворно-стыдливо ахать при этом и тут же бросать на него отнюдь не смущенные взгляды. Некоторые были и в самом деле миловидные, даже хорошенькие, но все они с благословения Галины Павловны предлагали ему нешуточную игру в жениха и невесту, а он, однажды обжегшись, чурался таких игр. Его стоицизм объяснялся еще и тем, что в одну из своих последних поездок в качестве интуристовского гида он встретил в вагоне-ресторане международного поезда подругу детских и юношеских лет, с которой не виделся со дня своего отъезда из Берна и которая, как вскоре выяснилось, приобрела за эти годы дурную манеру запускать в обидчиков телефонные аппараты...
Олег пообещал встретить Зину, определить ее в гостиницу, но не больше, поскольку завтра будет занят, а послезавтра убывает в командировку. Он не уточнил куда убывает, дабы не волновать Галину Павловну, она по-прежнему относилась с предубеждением к сосновским родственникам.
Второй звонок был автомеханику Федосеичу, у которого Олег перед отъездом оставил свою машину - надо было отрихтовать и покрасить помятое две недели назад крыло, сменить масло в двигателе, подзарядить аккумулятор. Федосеич заверил его, что все привел в полный ажур, и с Олега причитается пятьдесят "зеленых". Как же не содрать с делового человека свободно конвертируемую! Олег обещал рассчитаться "зелеными", если Федосеич завтра к семи утра подгонит отремонтированный "жигуль" к его дому.
Потом позвонил в Михайловск директору судостроительного завода Шерстюку, с которым был на переговорах в Гамбурге, но тот вернулся раньше - на завод прибыла правительственная комиссия и потребовала директора. Шерстюка Олег отыскал дома, соблюдая правила приличия, поинтересовался причиной и следствием пребывания на заводе высокой комиссии, поздравил с тем, что все окончилось благополучно, обрадовал его исходом гамбургских переговоров, в успех которых Шерстюк уже не верил. Шерстюк сказал, что с него причитается коньяк. Олег ответил, что коньяк его проблем не решит, но он рассчитывает получить от делового партнера в счет доли в совместной деятельности десять миллионов долларов.
- Это шутка? - спросил Шерстюк.
- Я предупреждаю, когда шучу. Выручай, Анатолий Игнатьевич. За нами не пропадет.
- Таких денег я и во сне не видел, - стал прибедняться судостроительный директор.
- Анатолий Игнатьевич, это личная просьба. Компания горит синим пламенем, а меня персонально пригрозили оставить без наследства.
- Серьезный аргумент, но больше двух не наберу, - начал сдаваться Шерстюк. - А потом надо какое-то основание.
- Семь, и ни цента меньше - тоже пошел на уступку Олег. - Основание с альтмановским контрактом передам завтра по факсу.
- Четыре - это все, что у меня есть.
Договорились о пяти.
На душе у Олега немного полегчало - пять миллионов не спасали положения, но на какое-то время могли стабилизировать его. Хотел тут же позвонить в Цюрих, обнадежить Даниель и заодно условиться о встрече в Марселе или Лионе, где ему предстояло быть по служебным делам в конце месяца. Но потом решил это сделать после того, как Шерстюк выполнит свое обещание.
Переговорив с Шерстюком, пошел в ванную, принял горячий душ, под которым стоял с четверть часа - снова, очевидно, на непогоду, разболелась старая рана в плече. Боль, как обычно, была острой, ломящей, и горячая вода утихомиривала ее. Врачи не раз уговаривали его на операцию: надо было сломать и снова, но уже как следует, срастить когда-то перебитую, а затем плохо сросшуюся ключицу. Олег не то чтобы боялся этой в общем-то непростой операции, но все как-то не находил времени.
Выйдя из ванной, разложил по полкам платяного шкафа принесенное соседкой белье, рубашки, бегло просмотрел газеты, стал заваривать кофе. Поймал себя на том, что лукавит с самим собой - занимается делами, которые могут подождать, только потому, что душа не лежит к главному, неотложному.
Снова, как накануне в офисе, выругался, уже не опуская скабрезных слов - дурная привычка, приставшая как смола за три года пребывания в составе "ограниченного контингента" советских войск в Афганистане. Решительно шагнул к чемодану, извлек из него красную папку, положил на журнальный столик, придвинул и включил торшер - за окном уже сгущались сумерки, сел в кресло, углубился в документы.
Генеральный контракт о совместной деятельности по реконструкции и перепрофилированию Головного предприятия, Октябрьского производственного комплекса и Дулибского филиала был составлен из рук вон плохо. Мало того, что компания "Скиф-Холдинг" взяла на себя финансирование всех работ, поставку импортного оборудования, комплектующих изделий, она обязалась заключить соответствующие договора с иностранными фирмами-подрядчиками, поставщиками и таким образом приняла на себя ответственность за ненадлежащее исполнение этих договоров. А фактический исполнитель со стороны заказчика - производственное объединение "Транзистр" оказалось как бы в стороне, что развязывало руки ее руководителям и что Закалюк безусловно учитывал. Правда, по генеральному контракту объединение обязывалось возмещать компании все убытки в случае срыва сроков реконструкции, несвоевременной оплаты счетов. Но попробуй получи это возмещение с предприятия, у которого на сегодняшний день, если верить справке банка, нет средств даже на зарплату своим рабочим. Образно говоря, компанию "Скиф-Холдинг" крупно подставили и начинать сражение с Закалюком с таких позиций будет архитрудно...
Закрыв красную папку, Олег подошел к бару, взял початую бутылку коньяку, в холодильнике отыскал начавший уже желтеть плавленый сырок, кисть винограда из последней переданной матерью с оказией посылки и не столько поужинал, сколько выпил, чтобы заглушить давно уже не посещавшую его тоску. Он не хотел встречаться с Леонидом не только потому, что роман с младшей кузиной у него продолжался и после ее замужества, что не было ни для кого секретом, но еще и потому, что в свое время инженер Закалюк был причастен к истории, с которой начались все беды Олега Савицкого...
Выкурив очередную сигарету и прихватив с собой всю пачку, пошел в крытую лоджию, открыл пошире окно и, не снимая свитера, чтобы не застудить все еще ломившее плечо, лег на топчан, укрылся одеялом, и воспоминания не заставили себя ждать...
Возвращение семнадцатилетнего парня в родной город, о котором у него сохранились лишь отрывочные воспоминания детства. Двухэтажный особняк семейства Савицких, на улице Листопада, построенный дедом - дорожным мастером Егором Матвеевичем и перестроенный затем на свой лад дядей Петром Егоровичем - инженером-строителем, ко времени приезда швейцарского племянника, ставшего мэром Сосновска. Приветливая, прячущаяся в обвислых желтоватых усах улыбка старого путейца. "А ну, кажись, наследник. Вроде бы на Николая похож. Но крепость тела чувствуется моя. Значит в мужских делах сбоя не будет... Чего краснеешь, глаза тупишь, как девица на выданьи? За Савицкими робость никогда не значилась. Какой же из тебя - стеснительного - продолжатель нашего рода получится?" Ободряющее подмигивание Петра Егоровича, дескать, не принимай слова деда всерьез - такие у него шуточки. В этом доме шутит не только старый путеец. Насмешливая скороговорка старшей дочери Петра Егоровича - поджарой черноглазой Натали. "Ах, кузен, вы такой весь иностранный. Как прикажете вас величать: месье, герр, синьор? Вы как раз поспели к обеду. Но говорят, сыновья дипломатов приучены к деликатесам и ничего, кроме омаров, да устриц не едят. А у нас, вы уж не обессудьте, из водоплавающих только мороженый хек имеется. Придется привыкать, месье Савицкий..." Восхищенные миндалевидные с поволокой глаза младшей кузины - пятиклассницы Полины: "Олег, не слушай Наташку. В нашем доме никакого хека не было и нет. На обед сегодня рассольник, жаркое, компот. Ничего, если я спрошу, какой иностранный язык ты изучал? Я тоже французский учу, но только два раза в неделю. Позанимаешься со мной?.. Крепкое, до хруста суставов рукопожатие ладно скроенного парня, назвавшегося Леонидом, студента Политехнического института. "Сегодня же освобожу вашу комнату... Ну что вы, Олег, мне неловко вас стеснять. Я нахожусь здесь в основном как квартирант и лишь в какой-то мере как подопечный Петра Егоровича. Вы же вернулись в родную обитель. Так что все нормально. Обо мне не беспокойтесь: месяц-другой где-нибудь перекантуюсь, а там - защита диплома и, как говорится: "Коммунисты - вперед!"