Страница 34 из 56
В директорском кабинете, где вдоль стен стояли шкафы с открытыми полками, уставленными разнокалиберными призовыми кубками, вазами, бронзовыми и чугунными фигурками спортсменов и спортсменок, Сероштан усадил Олега в глубокое кресло, обтянутое лоснящейся кожей, сам утонул в другом, предложил гостю фанту, попросил налить стакан и себе.
Попивая из толстостенного хрустального стакана приторную тепловатую воду, Олег сказал, что в городе находится второй день, от общих знакомых узнал, что Владимир Антонович оставил свою высокую, но хлопотливую должность и перебрался сюда, где работа намного спокойнее, а сотрудники симпатичные. Затравка была рассчитана верно, и Сероштан стал жаловаться на главу областной администрации Мельника, еще недавно ничего из себя не представляющего доцента Политехнического института, в прошлом году выдвинутого на высокий пост демократической партией. Оказавшись в губернаторском кресле, Мельник возомнил, что он уже Царь и Бог, стал разгонять старых опытных руководителей, тащить под свое крыло дружков. Минувшей осенью, придравшись к сущему пустяку, настоял на освобождении от должности генерала Сероштана, которого отправил на пенсию.
По словам Владимира Антоновича, новоиспеченный губернатор сам не без греха: несколько лет назад едва не угодил на скамью подсудимых за спекуляцию автомобилями иностранных марок, что теперь ставит себе в заслугу, представляясь бескорыстным пионером рыночных отношений, которого травили коммунисты.
- Что он за пионер и каково его бескорыстие проиллюстрирую только одним примером, - жестом велев Олегу снова наполнить его стакан, продолжал Сероштан. - Не прошло и года, как он из грязи выбился в князи, организовал, понимаешь, себе и своему спонсору командировку в Австрию. А чтобы в дороге не скучать, они с собой двух дамочек прихватили. Но это еще не криминал - секретуток казна и раньше оплачивала. А вот назад прикатили, как говорят циркачи ву-а-ля, на двух "мерседесах". В славный город Вену поехали на зачуханной "Волге", выпуска одна тысяча девятьсот затертого года, а назад, понимаешь, прикатили с шиком на "мерседесах".
Сероштан бросил на собеседника хитроватый взгляд, приложился к стакану, стал неторопливо прихлебывать фанту.
Олег понял, кого он имеет в виду под спонсором Мельника, чему не удивился - этого надо было ожидать. Не совсем понятно другое: почему Сероштан уверен, что информация, которой он располагает, заинтересует вице-президента компании "Скиф-Холдинг". Хотя и это можно объяснить: Пашка Кривошапко поделился своими заботами с тестем, а тот решил использовать ситуацию в своих интересах. И хотя Олег не ожидал, что отставной милицейский генерал затронет эту тему, выслушать его не мешало.
- А мне этот сукин сын поставил в вину дачу, которую я вот этими руками на свои трудовые пять лет строил в поте лица своего, - опорожнив стакан, продолжал жаловаться хозяин кабинета. - Злодея, понимаешь, нашел! И вот теперь генерал Сероштан лягушатами в бассейне командует. А им помыкает небезызвестная тебе среднеазиатская русалка, которая считает, что не она мне, а я ей - великой пловчихе, должен подчиняться, и что вообще, если бы не она, я остался бы без куска хлеба. Мания величия, свойственная бывшим чемпионкам и невостребованным в постоянное пользование красоткам. Ну да хрен с ней! К слову, она это по-прежнему любит, так что имей в виду... Вот такие у нас пироги, Олег Николаевич. А тебя какая нужда привела ко мне? Если скажешь, что заглянул просто так, поглядеть на старика, не поверю.
Легенда у Олега была готова. Бывшего лейтенанта милиции Савицкого многие годы угнетало сознание, что в родном городе его считают пусть невольным, но все-таки убийцей капитана Тысячного. Поэтому он вынужден был уехать из Сосновска и долгое время не возвращался сюда. Но недавно ему на глаза попалась местная газета, где упоминалась печальная история на Городокском шоссе и содержалось утверждение о его невиновности. Однако фамилия в газетной статье не приводилась, да и сама статья еще не оправдание. Вот он и пришел к умудренному жизненным опытом человеку, которому известны все обстоятельства той истории, чтобы посоветоваться: стоит ли требовать пересмотра прекращенного одиннадцать лет назад уголовного дела? Его смущает одно обстоятельство: добиваясь моральной реабилитации, он тем самым подставит бывшего старшего оперуполномоченного городского уголовного розыска Романа Корзуна, который доводится ему свояком и отношения с которым он не хотел бы портить.
- Не хотел бы портить! - подхватил последнюю фразу Сероштан. - Смотрю я на тебя, Олег Николаевич, и диву даюсь, вон седина на висках уже пробивается, а рассуждаешь все еще, как мальчик в коротких штанишках. Да твой свояк, а я его получше твоего знаю, всегда был и остался сукиным сыном. Много говорить не буду, могу показаться необъективным, возьму только твой пример. Хочешь знать, почему тогда все сикось-накось получилось?
Если верить Сероштану, после того, как было решено организовать засады на Киевском и Городокском шоссе и туда отправились оперативные группы, к одной из которых примкнул следователь Савицкий, его - Сероштана, предупредили, что по Городокскому шоссе в сторону госграницы вскоре проследует транспорт с грузом особой важности. Конечно, подобные предупреждения делаются не в последние минуты, полагается заранее все обсудить, разработать и принять меры к недопущению инцидентов, обеспечить беспрепятственное продвижение спецтранспорта. Но это не было сделано и не по вине руководства Городокского управления внутренних дел. Тем не менее Сероштан, исполнявший в то время обязанности начальника управления, пытался связаться по рации с руководителем засады на Городокском шоссе старшим оперуполномоченным Корзуном, а когда это не удалось - Корзун не вышел на связь, лично выехал на место. Но было уже поздно. В районе железнодорожного переезда он догнал отставшую от спецтранспорта "Волгу" с группой прикрытия из четырех человек, которые - вот лопухи зеленые! - не удосужились заранее связаться с железнодорожниками и позволили длинносоставному товарняку отсечь свою машину от объекта сопровождения. А пока пропускали товарняк, случилось то, что случилось.
- При всем том, этого можно было избежать, если бы Роман ответил на мой вызов, - увлекшись воспоминаниями, стал грозить кому-то пальцем Сероштан. - Но он забыл переносную рацию в "уазике", что оставил за добрую версту от места засады, а водителя взял с собой. Такую глупость и нарочно не придумаешь. А произошло это потому, что твой Романчик был пьян. Не вдрызг, конечно, но, как обычно, основательно поддатый. Только случай-то необычный был. И когда мы с Григорием Михайловичем, по прибытии на место, растолковали этому негодяю, что он натворил, старший опер Корзун мигом отрезвел. Тебя в госпиталь уже отправили и ты не видел, как этот мерзавец в ногах у меня и Гриши валялся, молил спасти его от тюрьмы. Пожалели, помогли, выручили. Думаешь отблагодарил? Держи карман шире - сто граммов даже не поставил. Зато подводил меня потом, и не раз. А как при поддержке тестя - твоего дяди, пусть земля ему будет пухом, в начальники угро выбился, вообще через верхнюю губу стал разговаривать. И это еще полбеды. Но вот с конца прошлого года наветы на меня во все инстанции рассылает. Обиделся, понимаешь, что подсек я его на одном деле и на пенсию досрочно отправил. А его - сукиного сына, только за одно это дело по этапу на Колыму без суда надо было гнать...
Он испытывающе посмотрел на Олега, видимо ожидая, что тот заинтересуется грехами свояка. Но грехи Романа не интересовали Олега. Он был доволен, что разговорил старого прохвоста и тот, увлекшись воспоминаниями, обмолвился о засекреченном полковнике. Теперь Олег знал, что бывшего высокопоставленного сексота зовут Григорием Михайловичем, что Сероштан с ним на короткой ноге - Гришей называет, а также, что этот полковник не был профессионалом - допускал непростительные ляпы даже в таком серьезном деле, как обеспечение продвижения спецтранспорта с грузом особой важности. Но эти сведения еще не позволяли проявить фигуру Григория Михайловича, определить его нынешнее положение. И Олег решился на фронтальную атаку, уже зная, как и где прорвать оборону.