Страница 3 из 5
Вилли Теллер доказывал правильность теории многопричинности:
- Рак возникает как болезненная реакция организма на внешние раздражения.
- Чепуха! - убедительно возражал его брат, Грэхем Теллер. - Медицина знает тысячи случаев, когда точно такие же длительные раздражения не вызывают неоплазмы[Неоплазма - злокачественная опухоль.]. Вирус рака существует в организме в патентном[Латентный - скрытый.] состоянии. Затем внешний толчoк - и вирус начинает бурно размножаться, отравляет клетки продуктами своей жизнедеятельности, вызывает их перерождение.
Уолтер так же, как Грэхем, уверовал в паразитическое начало рака и думал, что этот паразит - вирус или ультравирус - может постоянно изменяться. "Мы говорим лейкоцит". Но это в момент видимости данный организм то отношению к нашему организму - лейкоцИт. А в следующую минуту что? Мы говорим фаг". Но это тело только сейчас фаг. Оно разрушает бактерию и выходит из нее. А потом чем оно становится по отношению уже не к бактерии, а к нашему организму? С каждым новым изменением клетки может изменяться и вирус, и всякий раз мы увидим новую картину... Наши глаза смотрят в пространство, и поэтому каждую новую жизнь мы ищем там. Но ведь то, что мы ищем, может быть и не новой жизнью, а просто ее новым проявлением".
Их спор и сегодня еще не окончен. Правда, уже выделен вирус некоторых видов неоплазмы. Румынским ученым удалось, например, обнаружить вирус мышиной саркомы. Но почему же не удается обнаружить агента других видов злокачественной опухоли? Может быть именно потому, что все ищут их в пространстве, а не во времени? Ответа нет, а неоплазма шествует по Земле.
Ни одна война не приносила столыко жертв - больше двух миллионов погибших ежегодно.
Мысли Уолтера снова возвращаются к картине, о которой сегодня ему рассказали показания анализов. Клетки, не контролируемые организмом, начали делиться, размножаться. В отличие от клеток, подчиняющихся единому управлению и до конца усваивающих питательные вещества, они, как настоящие расточители, брали от каждого вещества только немногое - "сливки", оставляя голодать другие клетки и - самое главное - отравляя организм продуктами распада. Эти клетки росли, вспухая, как тесто, по лимфатическим и кровеносным путям они прибрались в печень, основав здесь новые колонии.
А сеньор Луис в это время упивался властью, покупал новых лошадей и любовниц, кричал: "Секи, пока не побелеет!"
А негр Ньгаячокве в это время надрывался на хлопковых плантациях.
"Впрочем, какое значение это имеет теперь? - думает Уолтер. - Теперь нет ни сеньора, ни работника, Нет, - честно возражает он себе, - есть и теперь. Ибо если уж заболеть, то все же лучше быть богатым больным, чем бедным больным".
Негр Ньгаячокае умирает на грязной циновке, и некому подать ему воды. А за сеньором Луисом ухаживают сестра с университетским дипломом и две сиделки, его палата оборудована аппаратами для кондиционирования воздуха и телевизором. У сеньора есть еще шансы выкарабкаться. В его организм вводят новейшие препараты, прерывающие кровоснабжение клеток опухоли или меняющие их химическую структуру и приостанавливающие размножение. Потоки гамма-лучей из кобальтовой пушки ударяют смертоносными снарядами в клетки опухоли, ломая ее ядерный хромосомный аппарат. И если даже гамма-частицы попадают не в саму хромосому, они разбивают на осколки-ионы молекулы воды, из которых на девять десятых состоит каждая клетка. Эти осколки соединяются с другими или с целыми молекулами, превращаются в окисляющие радикалы и сами разрушают клетку.
Но гамма-лучи разрушают не только злокачественные, а и нормальные клетки. Чтобы они, убивая болезнь, не убили больного, важно правильно определить дозу облучения. И здесь к услугам сеньора Луиса электронный дозиметр. В него на перфорированной ленте вводятся зашифрованные показания анализов и рентгеноскопии, и через несколько минут он выдает цифру предельной дозы. Каждая минута работы электронного дозиметра в частной .клинике известного профессора стоит много долларов, и бедняга Ньгаячокве за всю жизнь не заработал и на минуту его работы.
Видимо, электронный дозиметр ошибся. После восьмого сеанса облучения сеньор Луис Фернандес де Арготе внезапно умер. Спасительные гамма-лучи приостановили развитие опухоли, но, очевидно, разрушили также какие-то органы, важные участки нервов или желез внутренней секреции.
Тело сеньора Луиса доставили самолетом в Анголу.
За гробом восемнадцать слуг в черных одеждах несли восемнадцать орденов покойника. Траурное шествие растянулось на полтора километра, над могилой сеньора раздался артиллерийский салют. Но для того, что осталось от сеньора Луиса, все это не имело никакого значения. Ибо все равно, кем быть, - богатым мертвецом или бедным мертвецом...
Доктор Кроумэн возвращался с похорон в подавленном настроении. Он устал от поездки, от нагробных речей, от мыслей об этой проклятой болезни, от язвительных стрел доктора Вальероса: "Ах, уж эти самонадеянные юнцы, можно ли им доверяться?"
Вдали показались хижины негров. Где-то там жил и бедняга Ньгаячокве. Смерть явилась для него избавлением от жизни.
...Впереди, на обочине дороги, замаячила согбенная фигура. Что-то было в ней очень знакомое...
"Не может быть... Чушь!.. Неужели?"
Непроизвольным движением Уолтер коснулся плеча шофера, и тот затормозил. Автомобиль еще те успел остановиться, как старый негр бросился навстречу, протягивая руки:
- О маса доктор! Maca доктор!
Это действительно был Ньгаячокве. Тот самый Ньгаячокве, которому по логике событий положено было уже давно покоиться в могиле, надежно укрытым от хлыста надсмотрщика Хуана.
- О маса доктор, теперь вижу, какой я старый дурак. Я не верил вам. А вы знали: мне суждено еще собирать хлопок, мне придется еще попробовать хлыст масы Хуана.
Уолтер все еще не мог прийти в себя.
"Что же произошло? Чудес не бывает, - это я твердо знаю, да, твердо, очень твердо, в этом меня не поколебать. Как же воскрес из мертвых негр? Ведь он был обречен - обречен на все сто процентов",
- Только два дня, как я смог выйти на поле, - говорил Ньгаячокве. - Но не беспокойтесь, маса доктор. Из первых же заработанных денег я верну вам долг.