Страница 2 из 103
Вот они: во главе двенадцати тысяч англичан и немцев, двух тысяч канадцев и тысячи индейцев он отправился от озера Чемплейн и спустился к Гудзону, соединившись в Олбени с другой армией, пришедшей из Нью-Йорка, и окончательно отрезав все наземные коммуникации между Вирджинией и Новой Англией - двумя логовами мятежников, как он говорил, не ведая что история изменит его определение. Идея понравилась, и вот наш герой (отметим, что он отважно вел себя во время Семилетней войны и похвалялся совершенством знания французского, прожив годы в Шантелу), высаживается на ирокезский берег, кладет свою шпагу на весы победы Альбиона, подписывает подлые приказы и напыщенные прокламации. Джон Барджойн, эсквайр, генерал-лейтенант сил Ее Величества в Америке, полковник легкого Рейнского полка драгун, правитель форта Виллиам в Северной Англии, член парламента Великобритании. Дальнейшее опустим.
Этому храбрецу дали в распоряжение лишь половину того, на что он мог расчитывать: три тысячи семьсот англичан, три тысячи наемников, двести пятьдесят канадцев и коллаборационистов, четыреста индейцев. К последним он обратился с торжественной речью, которую заключил театральным жестом, что не удивительно, если знать, что он писал пьесы для знаменитого в то время актера Гаррика, сказав: "-Господа индейцы, вы - знаменосцы цивилизации".
Может быть, он даже знал географию. Долго ли он жил во Франции? Ибо, как только проявлялись успехи его стратегии, сэр Джон переставал замечать дистанцию и местность. Его превосходство усилилось взятием форта Тикондерога, он бросил своих "омаров" в пятидесятикилометровую одиссею, которая заняла у них двадцать четыре дня мучений по бездорожью и густым лесам, он хотел дать понять неуловимым американцам, что такое политика выжженной земли, а в результате было прервано снабжение, разорваны коммуникации, стоптано бесчисленное количество подошв за сто дней марша, а сам он оказался вдруг окруженным в три раза превосходящими силами в Саратоге, где и капитулировал 17 октября 1777 г.
- Превратности войны сделали меня вашим узником - сказал он своему пленителю, генералу Гейтсу, не брившемуся уже три дня. На что Гейтс, перебросив комок жевательного табака из-за левой щеки за правую, галантно ответил:
- Я всегда готов засвидетельствовать, что это не было ошибкой Вашей милости.
Гейтс не ведал, что во время этой грандиозной экспедиции Джон Барджойн провел половину ночей с бутылкой и ... как бы сказать? Короче ... с женой одного из своих офицеров, которая, также как и он, любила шампанское. Нет, утверждать это категорически мы не беремся. Она, супруга одного из немецких офицеров, как и многие другие, сопровождала своего мужа в этой военной экспедиции. Возможно генерал и пренебрег её очарованием ... Кто знает?
Как светский человек, генерал Гейтс наконец побрился и выбрал подходящие условия для сдачи: англичане имели право на воинские почести с условием возвращения at home, England, * и обязательством никогда не привозить свой чай в страну бизонов, индейцев и кленового сиропа. Барджойн чтил данное
* англ. - домой, в Англию слово, но был в этом одинок, Сент-Джеймский кабинет не нес ответственности за генерала, пьющего шампанское вместо порто. Сняв штаны с англичан, Саратога имела важные последствия.
Первым было то, что знаменитый Бенджамин Франклин, изобретатель громоотвода, любезный старик с длинными волосами, уже давно страдающий коклюшем в Париже, где пропагандировал американскую Революцию, неистово принялся добиваться финансовой поддержки и военной помощи. И Франклин был приглашен в Министерство иностранных дел в Версаль, где министр Вержен официально информировал его о решении Людовика XVI вмешаться на стороне повстанцев. Вержен долго колебался, несмотря на сильное общественное мнение, но победа под Саратогой показала американскую военную мощь. И можно было верить, что они будут победителями. Прийти на помощь победителям было выгодно и 6 февраля 1778 г. стороны подписалили союзный договор. Новость дошла до Вэлли Форж месяц спустя, когда первый посол Франции, Конрад Жирар, был уже на пути в Америку. И событие это было орошено огромным количеством чудесного древесного спирта - ибо виски и пиво давно уже испарились. "Взорвавшийся дом", как его окрестили импровизированные дистилляторы, заставлял падать как мух многочисленных героев этой армии босяков, привыкших гнать питье из маиса. В Филадельфии, откуда англичане эвакуировались, Конгресс 4 мая единогласно ратифицировал договор, а 6 мая, после военного парада, большой прием, данный главнокомандующим и леди Вашингтон, позволил наблюдать множество военных и гражданских, спотыкавшихся на лестницах или валившихся в бегонии, благо еще, что употреблялся не древесный спирт, а подавалось шампанское и портвейн из запасов генерала Барджойна.
Вот такие слухи ползли по лагерю Вэлли Форж, но все могло быть и клеветой. Что достоверно, так что в то же самое время Вольтер принимал у себя Бенджамина Франклина и подавалось им старое бургундское. А чуть позже на приеме во французской академии, он обнял дважды и благословил "от имени Бога и Свободы внука Нового Сократа", и все присутствовавшие разразились рыданиями, скрепляя таким образом слезами любви связь короля с республикой, которая закалилась в мятеже против другого короля, - всего лишь англичанина!
- "Священное право встать на помощь народному суверенитету!" Вот забавно, - глубокомысленно заметил Лафайет Фанфану Тюльпану, когда счастливая весть о союзе достигла их ушей.
- Ах, господин генерал-майор, в том-то вся прелесть - в свою очередь иронично заметил Тюльпан. - А не на это ли вы столько лет трудились во Франции? И когда год назад вы сели на корабль, направлявшийся в Америку, не для того ли, чтобы принести им ваши шпагу и талант, быть примером и иметь последователей?
- Боже! Но не до такой степени! - ещё более задумчиво промолвил Лафайет.
Второе последствие Саратоги, менее примечательное для всеобщей истории, но оказавшее влияние на судьбу Тюльпана: приезд в ноябре 1777 г. в лагерь Вэлли Форж Присциллы Мильтон. Без нее, вполне возможно, жизнь обошлась бы с Тюльпаном иным образом, может быть, он стал бы сенатором Коннектикута, хлопковым плантатором в Вирджинии; праправнуки детей, которые не преминули бы появиться в Америке, жили бы в наши дни в Далласе, взирая на свои буровые вышки. Наш герой-весельчак затерялся бы на просторах США или стал куда серьезнее. Но появилась Присцилла...