Тайны ночи

Глава 2

Розамунда поспешила вперед. Главное, чтобы у него не началась лихорадка! Мужчины уложили незнакомца в постель и сняли с него дорожные пледы, после чего Розамунда сунула под одеяло теплые кирпичи и покрепче его укутала.

— Вы знаете его, мистер Акентвейт? — спросила она. Хорошо бы, чтобы найденыша здесь никто не знал и чтобы сам он больше никогда в этих краях не появлялся.

Сет Акентвейт покачал головой:

— Он не местный, миледи. Такой красавчик вряд ли остался бы незамеченным.

Розамунда снова посмотрела на неизвестного. Пожалуй, Сет прав. Раньше она разглядывала его по частям, а теперь ясно, что все эти части составляют прекрасное целое. Особенно ее поразили изящные очертания улыбчивых губ.

Губ, которые так и напрашивались на поцелуй.

Розамунда отпрянула от кровати. О нет! Одно дело — приготовиться к самопожертвованию, и совсем другое — похотливо вожделеть, как деревенская распутница, мечтающая о сладких поцелуях…

«Нет, так ничего не выйдет, — сказала она себе. — А значит, ты сделаешь это, сделаешь обязательно, будь он даже благородный рыцарь во плоти».

Едва ли не смеясь своим безумным мыслям, она вышла из спальни. Никто не должен догадаться, что у нее есть личный интерес к этому мужчине.

— Мы ничего о нем не знаем, — заявила она довольно равнодушно. — Вполне вероятно, что он отпетый негодяй, а потому не стоит никого подвергать опасности. — Она заперла дверь снаружи и положила ключ в карман. — Вот так. Можете не волноваться, мистер Акентвейт.

— Да, миледи, — снисходительно кивнул дворецкий, который, подобно всем йоркширским мужчинам, считал женщин глупыми гусынями, но благоразумно держал свое мнение при себе.

Внутренне дрожа от волнения, Розамунда смотрела, как мужчины спускаются вниз, потом послала Милли расстелить ей постель. Отпустив наконец служанку, она стала ждать. Когда все улеглись и в доме стало тихо, Розамунда глубоко вздохнула… и замешкалась.

Нет, она не осмелится! Ни за что!

«Смелее, глупая! От тебя не требуется ничего особенного. Ты просто идешь проведать больного».

Однако тикающие в темноте ходики отмерили целую четверть часа, прежде чем она нашла в себе мужество выйти из спальни и приблизиться к нужной двери. Свечу она не взяла: пострадавший мог проснуться, а ей нельзя показываться ему на глаза. Стараясь не шуметь, девушка повернула ключ в замке, скользнула в темную комнату, закрыла за собой дверь и застыла у стены как приклеенная.

Никакого шороха — намека на то, что он может проснуться.

Чувствуя себя воровкой, тайно проникшей в чужие владения, Розамунда на цыпочках прокралась к окну и слегка раздвинула шторы: в комнату проник слабый лунный свет.

Так, пока ее не было, он повернулся на другой бок. Что ж, наверное, это хороший знак. Розамунда осторожно коснулась его лба, чтобы проверить температуру. Неизвестный даже не шелохнулся. Ладно, лоб теплый, значит, жить будет.

И что теперь?

Она придвинула кресло к кровати и, вглядываясь в его темный силуэт, мысленно подстегивала свою решимость.

Венскоуту сейчас грозит серьезная опасность. Еше зимой все шло хорошо. Тогда наследником был не Эдвард, а другой племянник Дигби — Уильям. Добрый и мягкосердечный Уильям был бы таким же, как дядюшка, щедрым помещиком.

Но Уильям Овертон внезапно умер — возможно, потому, что был так похож на Дигби. В какой-то гостинице возле Файли он плотно поужинал и крепко выпил и чуть позже скончался от апоплексического удара. В результате наследником Венскоута стал Эдвард, родившийся и выросший в Йорке, а теперь яро преданный Новой Республике.

Горькая участь Уильяма послужила Дигби предупреждением. Он попытался изменить свой образ жизни и отказаться от излишеств, но все напрасно: слишком уж его прельщали плотские радости. А Эдвард Овертон, который на правах родственника регулярно посещал Дигби и читал ему лекции о пользе простой пищи, лишь вызывал у него раздражение.

А потом у Дигби появилась запоздалая мечта о ребенке.

Он никогда особо не интересовался своими супружескими обязанностями, а в последние годы и вовсе их забросил. Однако мысль об Эдварде побудила его совершить несколько попыток, окончившихся полным крахом. При воспоминании об этом Розамунда стыдливо зарделась.

Бедный Дигби!

Вот с тех пор он начал исподволь, намеками подталкивать ее к сегодняшнему решению.

— Ты еще молода, кошечка. Ничего удивительного, если ты положишь глаз на какого-нибудь красивого парня, — говорил он.

Или:

— Возможно, Господь смилостивится над старым грешником и ниспошлет чудо.

Розамунда с кривой усмешкой размышляла о таком вот «чуде». Нужно иметь богатое воображение, чтобы представить, будто этот лежащий в кровати незнакомец — дар Господний. Он угодил в придорожную канаву из-за своего безрассудства, а то, что она собирается сделать, — грех, пусть и нацеленный на благо.

Оправдывает ли цель средства?

Да, Розамунда искренне верила в это.

Но тут она нахмурилась, пытаясь разрешить вот какой вопрос.

Маскарад был удобен: она сохранила бы свое инкогнито в любом случае. Когда на карту поставлено наследство, такие веши имеют огромное значение… Этот же человек, выйдя отсюда, будет знать, где провел время, и легко выяснит с кем.

Она подперла рукой подбородок и стала думать, как обойти возникшее затруднение. Жаль, что рядом нет Дианы! Более искусная интриганка, она бы ей наверняка помогла. Итак, что бы она посоветовала?

Вымышленное имя! Для себя и для поместья. Нет ничего проще, особенно если все время держать его в комнате и не подпускать к нему Акентвейтов. Вообще-то на эту молчаливую пару можно положиться: если пойдут расспросы, они не выдадут тайну. А уж Милли тем более.

Какое же имя назвать? Надо, чтобы оно наверняка направило его по ложному следу, если он вдруг захочет ее найти… Усмехнувшись, она выбрала Гиллсет — фамилию двух пожилых чудаковатых сестер, владевших далекой фермой в Аркенгатдейле. Любой, кто будет искать ее там, зайдет в тупик.

Да, но как выпустить его отсюда, чтобы он не понял, где был? Ответ прост: опять напоить его до бесчувствия!

У нее словно гора свалилась с плеч. Все правильно, все продумано. Все должно получиться.

В любом случае, расставшись с ней, он не станет ее искать. В мире полным-полно мужчин, которые спокойно оставили тех, с кем спали, и сбежали от родных детей. Она не помнит случая, чтобы кто-то пытался отыскать свою любовницу.

Итак — она нервно потерла руки, — остался лишь один, последний вопрос: как заставить его выполнить то, что требуется? Впрочем, о чем она? Мужчины — те же быки и бараны. Дай им самку, и они своего, не упустят. Когда он проснется и обнаружит в своей постели женщину…

Сердце Розамунды гулко заухало. Она нервно сглотнула, ибо в горле все пересохло. Сможет ли она?..

Должна!

Трусить больше нельзя.

Розамунда опять задернула шторы, потом сняла платье, повесила его дрожащими руками на спинку кресла и, преодолев мгновенное оцепенение, юркнула под одеяло, на самый край теплой пуховой постели.

Как жарко! Вытащив один завернутый в тряпку кирпич, девушка попыталась устроиться поудобнее. Ей не привыкать спать под боком у мужчины — у нее ведь есть супруг, — но неизвестный лежит посреди кровати.

Осмелев, она придвинулась ближе.

О Боже, она совершенно забыла, что он голый! Ничего страшного, конечно, и все же лежать в одной постели с голым мужчиной — что может быть неприличнее?

Впрочем, изменять мужу еще неприличнее, а именно это она и собиралась сделать.

Розамунда заставила себя мысленно подготовиться. Никакой паники в последний момент!

Все произойдет очень буднично. Он стянет с нее ночную рубашку, ляжет сверху, потыкается и… Немного потолкается туда-сюда, выльет свое семя, отвернется и снова уснет. Может быть, даже забудет о том, что случилось.

Надо лишь разрешить ему.

Розамунда глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. «У тебя все получится, — твердила она себе. — Разреши ему». Спустя мгновение она задрала подол своей ночной рубашки до талии, дабы облегчить ему задачу.