Реставратор

Школа и занятия спортом отнимали у маленького Олежки столько сил и времени, что было не до рисования. А потом все закрутилось, завертелось, пошла взрослая жизнь, надо было самому зарабатывать на хлеб. Какое тут искусство! Пришлось вместо него заниматься реставрацией…

Олег очнулся оттого, что пошевелился. Твердые доски не лучшим образам действовали на избитое тело, резкая боль напомнила о страшных реалиях сегодняшнего дня. Сколько же он пробыл в забытье? Час? Два? Судя по тому, как онемели мышцы, довольно долго. Интересно, сколько там натикало? Часы отобрали вместе с остальными вещами, так что он не имел понятия, который час. Вечер? Нет, скорее, ночь, допрос кончился поздно…

Как же могло так получиться, что он оказался в камере? Почему он должен отвечать за то, чего не совершал? Почему все это произошло именно с ним? Почему все так… Стоп! Остановись, не накручивай себя. Нельзя раскисать. Есть же способ уйти от боли и неприятностей. Он же не один. С ним его… монстрики. Те, которые с детства помогали ему и которых он всю жизнь рисовал. Они ни разу не предали своего Олежку, всегда его понимали и подбадривали. Даже когда мама ругала и наказывала, они приходили и утешали его, принимались играть с ним, носиться по другим мирам, по другим измерениям.

Олег прислушался. Он почувствовал, что они и сейчас ждут его. Они всегда ждут. Достаточно только отправиться в путешествие… Уйти в пустоту…

– НЕ БОЙСЯ, МЫ С ТОБОЙ. ИДИ К НАМ, – услышал он.

Олег вздрогнул. Что это? Неужели это начало происходить уже и наяву?

Он осторожно посмотрел по сторонам. В тусклом свете слабой электрической лампы, закрытой густой решеткой, разглядеть что-то было затруднительно, но все-таки он бы заметил, если бы кто-то забеспокоился. Получалось, что кроме него эти слова никто не слышал. Значит… Это у него в голове? Наверное, почудилось. Наверное, часть сознания сама по себе стала уходить в пустоту. Что ж, при такой головной боли это немудрено. Он же помнит, как ему там хорошо, по крайней мере подкоркой…

– МЫ С ТОБОЙ. МЫ ПОМОЖЕМ. НЕ БОЙСЯ.

МЫ ИДЕМ К ТЕБЕ.

Господи, опять! Раньше такого не было. Прежде с ним говорили только тогда, когда он сам обращался к кому-то из персонажей своих фантазий. Вернее будет сказать, он сам спрашивал и сам же отвечал за них всех, и лишь благодаря его воображению получалось так, что каждый выдуманный герой как будто бы жил своей собственной жизнью. Такое бывает в детстве – один общается с феями, другой с волшебниками, а кто и с такими же малышами, как он, но только из сказок. А у него всегда были монстрики. И какое имеет значение, что все его друзья такие… страшные. Он к ним привык! Все пугаются, увидев их на Олеговых рисунках, но они просто не понимают, что монстры вовсе не плохие. Наоборот, они хорошие. Они друзья! Они защищают!

– Братва, слышите?

Олег открыл глаза. Один из сокамерников поднялся с нар:

– У мусоров что-то не то происходит.

– Да ладно, не гони, спать только мешаешь, – раздраженно пробормотал тот, кто ранее вступился за Олега. – Мало ли что они там придумали? Нажрались, вот и…

Договорить он не успел. В коридоре послышались выстрелы, один, другой, кто-то вскрикнул, стена содрогнулась от сильного удара. Удар повторился, теперь уже ближе. И еще ближе… Удары приближались.

В камере уже никто не спал. Всполошенная братва тревожно озиралась. Кажется, только один Олег не вскочил на ноги. Он бы и рад, но не было сил. А удары приближались. Арестанты тихонько подкрались к двери.

– Девятая, – уверенно сказал тот, что проснулся первым. – Вован, точняк девятая! Удар.

– Десятая! – констатировал арестант. Удар.

– Одиннадцатая! – Теперь считали уже хором. Удар.

– Двенадцатая! Удар.

– Тринадцатая! Братва, наша следующая!

Все отпрянули от двери. Кто-то в суматохе споткнулся о ногу Чернова и, матерясь, упал. Сокамерники повалились следом.

Удар в дверь был такой силы, что заломило в ушах. На арестантов посыпались куски бетона. Дверь сошла со своего места и опасно наклонилась внутрь камеры.

А удары не стихали.

– Эт-то-о ч-ч-что? – заикаясь, спросил кто-то в глубине камеры. Олег даже не успел заметить, как все оказались там.

– Землетрясение, – буркнул другой, – Дверное.

– Ну да, – отозвался следующий. – Ремонт, наверное, начался.

– Ты чего лепишь, какой ремонт посреди ночи! – прикрикнул тот, кого называли Вованом. – Кто так ремонтирует? Голову рубят, чтобы зуб не болел, так, что ли?

– Да тихо вы! – шикнул тот же голос, который считал удары. – Слышите, вроде стихло.

Действительно, в коридоре наступила тишина. Да еще какая! Опасливо поглядывая на дверь, кто-то из самых нетерпеливых подобрался к образовавшемуся пролому. Заглянул и отпрянул. Снова приник к щели.

– Братва, мусора кто-то замочил, – прошептал он.

– Гонишь! – не поверил Вован. – Дай-ка я гляну.

В луче света, пробивавшемся в камеру сквозь щель, Олег смог разглядеть говорившего. Невысокий, молодой, спортивного сложения, тот быстро заглянул в коридор.

– Вареник! Ты где мента видел? – спросил он.

– Ты вниз, вниз посмотри, – сказал тот, кого назвали Вареником.

– Ну, вижу… Лежит… Но кто это, не видно. Ноги только торчат. Башмаки, правда, мусорские…

– А красный шнурок на штанах? – не унимался Вареник. – Шнурок видишь?

Любопытный Вован, стараясь заглянуть подальше, потянул дверь на себя. Искореженная рама не поддалась, в сердцах он дернул ее изо всех сил. Страшный скрежет упредил падение массивной конструкции, что дало возможность спастись тем, кто стоял в непосредственной близости от нее. Железяка с грохотом рухнула в камеру.

Просто чудо, что никто не пострадал. И вновь клубы пыли и строительного мусора обрушились на братву.

– Нет, ну что за… – начал кто-то, но тут такой же грохот раздался из соседней камеры. Все в недоумении застыли. Неугомонный Вареник высунулся в коридор.

– Вован! В натуре, это засада! – закричал он. – Во всех хатах калитки выбили. Висят, как у нас. Висела… Бдя буду, на кипиш нас подписывают!

– Да не пыли ты! – разозлился спортсмен. – Дай подумать!

– А я ничего, – сник Вареник. – Только стремно все это.

– Мусора завалили! – закричали из соседней камеры. Видимо, и там увидели труп в коридоре.

Раздался грохот еще одной падающей двери, в потолок ударил вопль. Кому-то из обитателей изолятора не повезло.

– Человека задавило, врача в хату вызывайте! – пронеслось по коридору. Братва с ходу сообразила, что появился повод пробить ситуацию. – Дежурный! Что за дела? Врача давай! Лепилу давай! Человек помирает! Почему никого нет?

– Врача! Врача вызывайте! – кричали голоса. – Да что происходит? Вымерли все, что ли?

– Вареник, беги на пост, с понтом врача нужно, – приказал шепотом Вован. – Цинканешь оттуда, что и как. А если что…

Варенику и самому уже невтерпеж было стоять на месте. Он быстро выскочил и побежал по коридору.

– Врача, человека убило! – заорал он на всякий случай.

Вован покачал головой, минуту подождал и, не выдержав, тоже вышел в коридор. За ним потянулись и Другие.

– Смотри, как его! – воскликнул один из заключенных. – Да его же надвое развалили! Вован, смотри!

– Ну ни х-хрена себе, – протянул Вован. – На подставу непохоже. Это точно мусор, Равиль его зовут. Вредный… был. Не, братцы, на блудни непохоже, мусора своих мочить не будут. Тут что-то не то.

В это время в конце коридора появился Вареник.

– Братва! Валим отсюда! – заорал он. – Всех мусоров порубили. Всех! Сейчас ОМОН или СОБР налетит. Если нас прихватят, расшмаляют и разбираться не будут.

В том, что говорил Вареник, был свой резон. Озверев от гибели коллег, менты могли в любой момент устроить беспредел.

– Так, только уходим все! – скомандовал Вован. – Чтобы никто не остался! А то потом на тех, кто подорвался, все и спишут. А так все ушли, не захотели попадать в непонятки и ушли.

– А как же этот? – спросил кто-то, показывая на Олега. – Сам-то не выйдет.