Валюта для надежды

- Уже начали топить, проветрим, не возражаешь, Лена? Извини, я уж тебя так, по-простому. Все-таки мы, конечно, северяне, моржи. В Африке нам труба. Пить хочешь?

- Не откажусь, спасибо, Дмитрий Иванович.

- Ну вот, опять Дмитрий Иванович...

- Извините, Дима. - Она засмеялась неуверенно, все ещё не находя нужного тона. Неужели наконец кончатся её денежные мытарства...

Он вышел и вернулся с кожаным кейсом и большим бурым мишкой в русской расшитой косоворотке и кушаке.

- Садись, - он показал на диван. - Иначе упадешь.

Он открыл крышку, и Елена увидела пачки серо-зеленых банкнот. Множество пачек. Саранцев небрежно отделил три с половиной пачки, выложил их на столик и убрал кейс.

- Тридцать пять тысяч. Тридцать - дочери, пять - тебе. Энзэ, мало ли что.

- Я... Мне все ещё не верится.

- Сотенные, триста пятьдесят штук, одна к одной. На, ощути, - он протянул ей одну из них.

Она повертела её в ладонях - увесистую, плотную, словно книга, и положила обратно.

- У меня будет к тебе просьба. Передашь моему коллеге в Германии вот этого плюшевого красавца. Он коллекционер, собирает всякую экзотику. Дочке дашь, если руки будут заняты, он легкий.

- Прелесть какая, конечно, передам.

- А теперь обмоем это дело. - Саранцев вышел и вернулся с бутылкой шампанского, яркой коробкой конфет и двумя сверкающими фужерами.

Он снова сел рядом с Еленой, ловко откупорил бутылку и осторожно наполнил бокалы.

- За удачу! - Он подмигнул ей и залпом выпил.

Она пила медленными глотками. Саранцев ждал, её колени притягивали взгляд, он старался смотреть выше, на её лицо, блестящие карие глаза, мягкие линии губ, пушистые, спадающие на плечи волосы. Чертовски хороша, где же он был раньше, почему тогда, на презентации, за столом, не растопил лед? Возможно, сегодня он встретил бы не настороженность, а приятельский, шутливый тон. Впрочем, она оттаивала, эта спящая красавица, он видел.

Елена поставила опустевший бокал.

- Мне до сих пор не верится. Я просто не знаю, как вас благодарить. Буду в вечном долгу. Подумать только, от пачки бумажек зависит жизнь ребенка! Ну не ужасно ли? Я уверена, те, кто делят этот проклятый бюджет, все эти банкиры, пускающие деньги в оборот ради прибыли, все они просто никогда не видели глаза смертельно больного ребенка. Они не знают жалости... - Ее губы дрогнули, глаза стали наполняться слезами, она наклонилась и вдруг, схватив руку Саранцева, поцеловала её.

- Ну что ты, что ты, Леночка. - Он поспешно отнял руку и протянул ей бокал: - Выпейте, успокойтесь. Все позади. Знаете, удачу обязательно надо отмечать, иначе она обидится и отвернется.

- Наливайте, - Елена махнула рукой, лицо её просветлело. Шампанское было превосходным, терпкое, покалывающее и прохладное.

- Для вас, Леночка, и вашей Нади я... Мы ведь теперь друзья?

- Да, конечно. Знаете, - она встрепенулась, - я должна позвонить Саше, он ещё ничего не знает...

- Сейчас, Леночка, позвонишь. Тут есть одна проблема...

- Проблема? - она удивленно подняла на него глаза.

- Саша мой давний друг. Но он большой оригинал, ты, наверно, заметила. И у нас возникла проблема. Я хочу, чтобы ты помогла решить её.

- Что за проблема?

- Саша похитил нашу электронную картотеку, досье, и грозит передать её газетчикам. Там конфиденциальные сведения, скандальные. Надо уговорить его вернуть...

- Саша? Досье? Да он на такие вещи не способен... Он же мухи не обидит...

- К сожалению, оказался способен.

- Но почему? Зачем ему это?

- Требует, чтобы я организовал опровержение этой статьи. Он же романтик... Поезд ушел. Поздно. Да и не нужно лишний раз напоминать. Статей ежедневно выходит тысячи, Леночка. Кто их помнит? Разоблачают, негодуют, издеваются, а Васька слушает да ест.

- А я? Что я должна сделать? Я ничего не понимаю. - Она почувствовала, что у неё слегка заплетается язык. Шампанское оказалось действительно хорошим.

- Ты скажешь ему, чтобы он вернул Зуеву диск. Потому что, пока он его не вернет, я этих денег не дам. И ты никуда не поедешь.

- Как же так? Вы... Ты же обещал...

- Ты ему так скажешь, - убеждал Саранцев, - а деньги я конечно же дам. Как только мне позвонит Зуев.

- Я совсем запуталась.

Они сидели рядом - глаза в глаза, он привлек её к себе и впился ртом в её губы. Елена задохнулась от неожиданности и страха. Они упали на диван, она вырывалась, содрогаясь от отчаяния. Она почувствовала себя совершенно беспомощной в своей короткой юбке. Цепкие и сильные руки держали её железной хваткой. Он шептал ей какие-то горячечные слова, и сам распалялся от них.

- Пусти, я закричу на весь этот проклятый дом!

- Лена, ты нравишься мне. Я принес эти деньги тебе, только тебе, ты понимаешь? Ради этих минут с тобой. Будь умницей.

Она продолжала отбиваться, чувствуя, что долго не выдержит, что слабеет, что она в ловушке и все теперь бессмысленно.

- Ну, хорошо, только отпусти меня. Ты мне делаешь больно.

Саранцев ослабил хватку, и Елена смогла сесть.

- И ты, ты называешь себя его другом. - Она подняла руки и поправила прическу. - Ты обыкновенный мелкий шантажист. Как ты посмотришь ему в глаза?

- Детка, - он поднялся и сел ")ядом, старался говорить как можно доходчивее, - почему шантажист? Я предлагаю тебе сделку, ты - мне, я тебе. Подумай о дочери. Где ты возьмешь эти деньги? И не только деньги. Если мы не договоримся, я подключу такие каналы, что ты год не выберешься из Москвы. Не будь старомодной.

- Зачем это тебе? У тебя своя подружка...

- Леночка, никто ничего не узнает... Клянусь.

- Я больше тысячи баксов в неделю не стою, как выразился один твой коллега.

- Значит, он не разбирается в женщинах, Леночка.

Елена ужаснулась своему положению. Саранцев все правильно вычислил, мать больного ребенка должна быть готова на все, она не имеет права отказываться. Боже, почему денег так много у проходимцев и так мало у честных людей! Как легко обманывать с такими, как у него, ясными глазами и симпатичным лицом. Ее подвела постоянная надежда, та самая, которая легко одерживает верх над горьким опытом, логикой и осторожностью.

- Я... я не могу. И он не простит тебе. Он ведь все видит. Я... я просто не могу.

- Ты что, не поняла? Если ты уйдешь просто так, ты уйдешь без денег.

- Я... Мне надо позвонить, узнать, где он. Удостовериться, что он далеко... Не подозревает. Ну, прошу тебя!

- Ладно, вон телефон.

Она встала у стенки и начала набирать номер. Сейчас она была особенно хороша, слишком хороша, чтобы выпустить её просто так. "Женщину всегда можно загнать в угол, - подумал он, - любую. Дети, карьера, деньги, любовь - всегда найдется слабое место, так устроила природа - слабый пол. Она посопротивляется для порядка, а потом здесь останутся только мужчина и женщина, скрепленные непреодолимой природной силой, и не будет ни жертвы, ни шантажиста, женщина станет его, а он - её.

Саранцев плеснул в бокал шампанского и медленно, глоток за глотком, начал пить, наблюдая, как Елена снова и снова крутит диск телефона. Номер не отвечал. Саранцев встал, потянулся, и в этот момент раздался звонок в прихожей. Елена бросила трубку и рванулась к двери.

- Не подходи! - приказал Саранцев. - Я сам посмотрю.

Он вышел в прихожую и открыл дверь. Перед ним стоял Уланов, он был бледен, губы сжаты.

- Что с Леной? - Он оттолкнул Саранцева и бросился в полуоткрытую дверь гостиной. Увидев входящего Уланова, Елена опустилась на диван.

- Посмотри, Саша, посмотри, что он со мной сделал, - она протянула ему руки: на предплечьях темнели кровоподтеки от железных пальцев Саранцева. Саша, он мучил меня... - Она разрыдалась.

- Ты посмел тронуть ее? Ты?!

- Саша, подожди, сбавь обороты. Я тебе все объясню. - Саранцев схватил со столика деньги и потряс ими перед Улановым: - Я дам вам валюту. Вот, видишь? Да не трясись ты, ничего тут не произошло. Ну извини, бес попутал.