Сердце

Владимир Романовский

СЕРДЦЕ

Рассказ

К первой в России пересадке сердца все было готово. Больной с вечера находился под наблюдением бригады хирургов, и дальнейшее теперь зависело только от соседей - дежурных противошокового отделения. Из поступающих пострадавших, из самых тяжелых и безнадежных, им предстояло отобрать подходящего донора.

Феликс Григорьевич Шевчук, высокий, моложавый и быстрый, осмотрел операционный блок, сбежал по широкой лестнице на первый этаж и вышел на улицу.

Было уже два часа ночи, косая пелена снегопада слоилась и трепетала в зыбком неоновом свете, бьющем из высоких окон вестибюля. Набросив поверх халата теплую куртку, Шевчук направился к соседям.

В операционном зале противошокового отделения заканчивалась очередная операция. В холодном свете бестеневых ламп тускло поблескивали инструменты. Бригада работала молча, без слов понимая друг друга. Все устали - несколько часов не отходили от операционного стола.

Ведущий хирург, Владимир Васильевич Иванов, стянув на подбородок маску, посмотрел на операционную сестру: шапочка кокетливо сдвинута, над маской - быстрые подведенные тенями, глаза как голубые прожекторы, бесформенный халат ловко подобран в талии поясом.

- Света, пересчитай инструменты, иначе запутаемся. Сергей, - он повернулся к ассистенту, - заканчивай без меня. Я пока приготовлю кофе. Надо передохнуть: в приемном ещё один.

В ординаторской он ополоснул ледяной водой воспаленные сухие глаза и включил кофейник.

Когда появились Сергей и Светлана, в комнате пахло свежим кофе. Иванов, развалясь, полулежал в кресле. Сергей обошел его и присел на диван.

- Свет, а без маски ты выглядишь лучше, - Иванов подобрал ноги и выпрямился.

- Спасибо. Вы тоже, - Светлана деловито прошла к столу и принялась разливать кофе. Наполнив чашки, одна за другой передала их мужчинам. Рядом с рослым, пышущим здоровьем и молодостью, Сергеем 40 - летний Иванов, худощавый и явно усталый, не смотрелся. Только за операционным столом он и напоминал настоящего хирурга. Работал быстро, спокойно и решительно. За руками его Светлана не могла уследить, они летали, как у иллюзиониста. Она едва успевала подавать инструменты.

- Владимир Васильевич, а кого привезли? - поинтересовался Сергей.

- Нашли в сугробе. Сбит машиной, подобран рядом с шоссе. Сейчас на управляемом дыхании, ребята выводят из шока.

Иванов допил кофе и поставил стакан:

- Сергей, пока есть время, садись за протокол.

- Ну вот. Только окажешься в обществе симпатичной девушки, садись за протокол, - Сергей перебрался к столу.

Иванов посмотрел на Светлану: - Сколько перелито крови?

- Кажется полтора литра.

- Кажется, кажется... Знать надо, - рассердился вдруг Иванов.

Светлана удивленно и обиженно подняла глаза. Вовсе это не её дело учитывать кровь и выяснять литры, говорил её взгляд. Она безмолвно поднялась и удалилась, не забыв хлопнуть дверью.

- Зря вы на нее, - Сергей осуждающе покачал головой и снова склонился над протоколом. Иванов прикрыл глаза, он и сам теперь сожалел о неожиданной своей грубости. Резкости за операционным столом прощались, за операционным, но не за кофейным.

- Володя, ты мне нужен, - в дверь просунулась красивая, как у артиста, голова Шевчука.

Шумно вздохнув, Иванов вышел в полутемный ночной коридор

- Я слышал, к вам поступил кто-то в терминальном состоянии? - спросил ил Шевчук.

- Да, привезли сейчас. Как раз иду разбираться.

- Володя, только не затягивай. Чем раньше ты нам его передашь, тем лучше.

- Для кого лучше? - Иванов пожал плечами.

- Для исхода операции.

В реанимацинном зале мерно пощелкивали дыхательные аппараты. Реанимационная бригада возилась у последнего стола.

Иванов приблизился и натянул почти до глаз маску.

- Как он?

- Непонятно даже почему жив... Все на нуле. Поднимем давление, позовем.

Иванов снова вышел в коридор и едва не споткнулся с белобрысым озабоченным парнем с фотоаппаратом на шее.

- Я из газеты "Поиск". Мы планируем сделать репортаж о пересадке сердца... У Шевчука мы уже были. Но начнется все у вас... Скажите, донор уже есть?

Иванов представился:

- Владимир Васильевич. Только...

- Я постараюсь не мешать вам. Просто буду сопровождать вас рядом, можно?

- Возьмите у санитарочки халат, бахилы, шапочку и маску... Зачехлитесь.

- Хорошо, хорошо, - журналист попятился и исчез за дверью.

Светлану Иванов обнаружил в инструментальной. Склонившись над стерилизатором, она осматривала инструменты.

- Света извините...

Она повернулась к нему, в блестящих бессонных глазах её отражалась только усталость.

Дверь отворилась, в проеме возник Сергей с белой маской у подбородка.

- Этот парень у нас на столе. Его фамилия Шабанов. Здоровенный, еле подняли, - возбужденно выдохнул он.

- Света, пошли, - лицо Иванова мгновенно стало жестким.

Шабанов лежал совершенно обнаженный под безжалостным светом бестеневой лампы. Мощная грудь его равномерно вздымалась в такт работающему рядом аппарату. Изо рта к дыхательному автомату тянулась гибкая трубка.

Иванов осторожно поднял ему веки: плохо, зрачки расширены, отметил он. Осмотрев пострадавшего, удивился: явных повреждений не было, только сзади, на мощных ягодицах багрово отливали огромные кровоподтеки.

В коридор Иванов вышел так стремительно, что едва не сбил с ног топтавшегося у двери журналиста. Тот был облачен во все белое, на шее по-прежнему болтался фотоаппарат. Журналист бросился за ним и засеменил рядом.

- Владимир Васильевич, есть ли перспективы?

- Он был явно не ко времени, но обрывать его Иванов не стал: журналист не виноват в своей дотошности, у каждого своя работа.

- Перспективы всегда есть, - пробормотал Иванов. - Только смотря какие...

- Я имею в виду - для пересадки сердца.

- Пока не знаю. У пострадавшего мозговая кома. Мы разбираемся в причинах... Посидите пока в ординаторской, вас пригласят...

В коридоре в самом углу, на топчане темнела одинокая женская фигурка: опущенные плечи, склоненная голова, - она словно дремала. Услышав шаги, женщина подняла голову и поспешно встала. В широко открытых, заполненных слезами глазах застыли отчаяние и надежда.