Цена человека

Для выполнения научных исследований и обучения военных врачей на кафедре и вообще в Военно-медицинской академии катастрофически не хватало вычислительной техники. Льву Евгеньевичу удалось так расшевелить профессорско-преподавательский состав академии, что ЭВМ теперь требовали практически все кафедры и лаборатории. Вычислительный центр академии, оснащенный машинами второго поколения - "Минск-32" и "ЕС-1022" не удовлетворял элементарных потребностей научно-исследовательской работы огромного академического коллектива, не говоря уж об учебном процессе. Кроме того, эти ЭВМ не отличались высокой надежностью. И вот, в 1979 году, благодаря усилиям начальника ЦВМУ МО академика АМН генерал-полковниеа медицинской службы Ф.И.Комарова (однокашника Льва Евгеньевича по Военно-морской медицинской академии) и начальника лечебного управления ЦВМУ МО генерал-лейиенанта И.В. Синопальникова (таких же энтузиастов компьютерной технологии, как и Лев Евгеньевич) необходимые финансовые средства были выделены. Решение было кардинальным: закупить для Военно-медицинской академии и Главного военного клинического госпиталя имени Н.Н. Бурденко два современных вычислительных комплекса у одной из зарубежных компаний. Была выбрана американская фирма "Хьюлетт-Паккард", чьи мини-ЭВМ зарекомендовали себя при использовании в учреждениях здравоохранения в качестве надежных и неприхотливых в эксплуатации устройств.

Лев Евгеньевич загорелся этой идеей. В течение месяца было проведено информационное обследование и разработан состав оборудования: мощный центральный вычислительный комплекс с огромной памятью и быстродействием, автоматизированные рабочие места (АРМы) для удаленных пользователей, средства связи и программное обеспечение. Комплект был столь мощным, что фирма вынуждена была получать специальное разрешение в Конгрессе США. Лев Евгеньевич, взявший на себя роль представителя заказчика, зачастил в Москву. В этих поездках не раз сопровождал его и я. Последняя поездка была в конце декабря, перед самым новым годом. С нами был инженер-системотехник, хорошо знакомый с аппаратурой этой фирмы. Каждый день мы приезжали из гостиницы в представительство "Хьюлетт Паккарда" на Покровском бульваре, раскладывали на низких столиках наши схемы и спецификации, потом появлялся улыбающийся Питер, австриец по происхождению, прекрасно говорящий на нескольких европейских языках, в том числе и на русском. После приветствия он задавал традиционный вопрос:

- Что будем пить? Кофе, пиво, колу, бренди, виски? На улице мороз, между прочим.

Лев Евгеньевич тоже улыбался, вставал для приветствия и говорил:

- Питер, вы ещё спрашиваете... Пока не подпишем контракт, только кофе, мой дорогой. Несмотря на мороз.

Когда проект контракта был готов, Питер не скрывал радости:

- Если сделка состоится, я получу хорошую премию. Хватит, чтобы отдохнуть пару месяцев в Италии. Погреюсь у моря после ваших холодов.

Наконец мы собрали все необходимые подписи, передали бумаги Питеру и вернулись в гостиницу. Все чувствовали подъем: наконец-то едем домой, впереди был новый 1980 год, сулящий массу интересных дел...

А в это время наши войска уже входили в Афганистан. На Западе началась антисоветская компания, и контракт был расторгнут американской стороной. Лев Евгеньевич был расстроен невероятно, ведь без надежных ЭВМ и средств связи многие его идеи и разработанные проекты оставались лишь на бумаге. Как всегда, он постарался скрыть свое состояние за шуткой:

- Кажется, это первый случай, когда международные события непосредственно вмешались в работу кафедры, так Кирилл?

- Первый. И будем надеяться - последний, - сказал Лашков.

Глава VIII.

ВСТРЕЧИ

Сыновья Евгений и Андрей жили отдельно, теперь, когда у них были свои семьи и заботы, каждый двигался по собственной орбите. Лев Евгеньевич с грустью видел, что профессионально они далеки от него. С грустью, но не с сожалением. Он никогда не пытался силой отвести их от собственного выбора, наоборот поощрял самостоятельность. Зато в них укоренился его стиль работы: упорная методичность, обстоятельность, тяга к работе за письменным толом, интерес к новому, неординарному, стремление самостоятельно понять и разобраться в нем. Связь их с домом на Гданьской не ослабевала. Родной их дом по-прежнему оставался одним из центров притяжения, они ежедневно перезванивались, часто виделись, а с началом теплого сезона все съезжались на даче.

С 1977 года это взаимное притяжение силилось: один за другим, будто сговорившись, появились внуки: Володя в семье Жени и Дима - у Андрея. В 1984 году у Андрея родился ещё один сын - Илья. "Настоящий мальишник", смеялась довольная Клара Ивановна.

Усаживаясь а большой обеденный стол на даче, Лев Евгеньевич с гордостью окидывал взглядом разросшуюся компанию - сыновей, трех внуков, невесток.

- Уже набирается на мужскую волейбольную команду. Илья немного подрастет и можно формировать сборную Поляковых, - шутил он.

Он видел, как радовалась Клара Ивановна: снова у них были малыши, нуждающиеся в их заботе. Детские магазины снова превратились в подобие художественных выставок, с той лишь разницей, что экспонаты можно было трогать руками, и покупать. Теперь ему было чем заняться в многочисленных командировках, и он с удовольствием рылся в детских книгах и игрушках, заранее представляя себе довольные физиономиии внуков.

По-прежнему он был легок на подъем, и в течение нескольких лет побывал в стольких местах, что их легче преречислить по регионам, чем по городам: Дальний Восток, Закавказье, Средняя Азия, центральная Россия, Карелия, Прибалтика, Белоруссия, Украина. Он знал страсть Клары Ивановны к путешествиям (в ней все ещё жил капитан дальнего плавания) и, чтобы доставить ей удовольствие, если представлялась малейшая возможность, брал её с собой. Его часто приглашали на научные совещания в Чехословакию, Болгарию, Польшу, ГДР и Кубу, где на военно-медицинских кафедрах было много его учеников и просто специалистов, уважавших его, как ученого и безотказного человека.

Куба поразила его своей экзотикой, он осмотрел все, на что хватило свободного от занятий времени: дворцы старой Гаваны, памятник Колумбу, громадный монумент Хосе Марти. Гостеприимные хозяева показали ему весь остров - он пересек его с юга от Тринидада до северного курорта Варадеро. Его угощали необыкновенными блюдами, особенно понравилась рыба, запеченная в тесте с мясом и сыром, все это подавали вместе с жареными бананами. Но и здесь "цена войны" напомнила о себе. Когда, среди ярких красок цветущей тропической природы он оказался на кладбище советских военнослужащих, погибших на Кубе, это настолько поразило его, что в тот день он больше никуда не смог ехать. 19 ноября перед самым его отъездом, как бы в завершении программы, над Кубой пронесся тайфун "Кэй" ("представляешь, как раз в день начала Сталинградской битвы, в День артиллерии", - рассказывал потом Лев Евгеньевич). Скорость ветра достигала 140 километров в час, он выворачивал деревья, срывал крыши, опрокидывал машины. На стеклах домов появились полосы клееной крест накрест бумаги (как в войну, отметил Лев Евгеньевич), отключили электричество, город и отель погрузились во мрак. Можно себе представить, что испытала Клара Ивановна, увидевшая по телевидению, как летят вырванные с корнем деревья и рушатся здания. Тайфун прошел через день, и 21 ноября Лев Евгеньевич благополучно вылетел Москву.

О его командировках можно было бы рассказывать бесконечно, но ближе всех к теме этой повести была, пожалуй, поездка в ГДР в феврале 1983 года. Только что исполнилось 40 лет победы под Сталинградом. За окном поезда проплывали аккуратные немецкие городки с яркими, как игрушки, домиками.

Поля уже чернели от свежей вспашки. Лев Евгеньевич был охвачен военными воспоминаниями, да к тому же мы оказались в Германии. Чувствовалось, что им овладело какое-то особое, взволнованное состояние. Вечером мы подошли к шлагбауму с американскими часовыми, недалеко от Брандербургских ворот - посмотреть на здание рейхстага. Когда возвращались обратно и вышли на Унтер ден Линден, Лев Евгеньевич заметил: