Замок с превращениями

И все же Креукса она жалела. Поэтому и дала телеграмму об отсрочке. Грымзину вдруг посетила сногсшибательная мысль: пойти ва-банк, лично объясниться с Креуксом. Условие одно: он берет ее в жены - обличье она, конечно, сменит, найдет какую-нибудь красотку - и навсегда забывает о своей Эльжбете и Вечерней стране. Пойдет ли на это Креукс?! Если нет Анну превратят в пыль, и душа ее исчезнет навсегда. Об этом и подумать страшно. Поэтому надо крепко-крепко все обмозговать. Не спешить.

Глава 15

Где мы узнаем о том, что происходило после заплыва, а также о

пробуждении Машиной души

Сообщение о новом европейском рекорде, установленном Машей в бассейне ДСО "Буревестник", как ни странно, никого поначалу не потрясло. Внеплановая распродажа югославских зимних сапог вызвала в Копьевске больше волнений. Неформальная партия верующих христиан подала протест в горсовет, потребовав изъять сапоги у жен руководящих работников, ибо, кроме них, никто больше не был оповещен о такой распродаже. По этому поводу в Копьевске прокатилась даже волна забастовок и митингов, и за шумом этих животрепещущих событий сенсация о заплыве не сразу дошла до чутких сердец копьевцев.

Один Сидоркин бегал как оглашенный, но в облспорткомитете происходила смена начальства - прежний председатель открывал в городе кооперативную пельменную "Чайка", а вновь назначенный Бровин сдавал дела на мебельной фабрике, коллектив которой избрал другого директора, - и Сидоркин не мог никому доказать, что ехать в Сиэтл с Петуховой должен именно он, а не Бровин, виза на которого уже оформлялась. Отчаявшись, Сидоркин взял две смены чистого белья, пришел к Петуховым, сел у них в прихожей и объявил голодовку, требуя отставки Бровина.

Только тогда, когда газеты сообщили о голодовке главного тренера ДСО "Буревестник", жители Копьевска наконец-то узнали о рекорде Петуховой и очень обрадовались.

К Маше косяком повалили газетчики. Журналисты, расписывая копьевский феномен Маши Петуховой, не забывали вставить несколько скорбных фраз про изможденный лик Сидоркина. "Его угасающий взгляд провожал меня на пороге Машиного дома..." - писал Л. Аркадьев. "Я спросил его: что дает ему еще силы, и Сидоркин, не моргнув, ответил: "Тепло Машенькиного рекорда". Сердце мое сжалось..." - с чувством писал Сем. Козлов, и после этих публикаций будто сам собой возник комитет в поддержку Сидоркина. Через день Копьевск молнией облетел слух, что Бровин связан с рашидовской мафией, так как его часто видели в шашлычной "Узбекистан".

Наталья Петровна, отдубасив поначалу Сидоркина шваброй и выкинув его в первую же ночь на лестничную клетку, была вынуждена сменить гнев на милость, так как копьевцы единодушно избрали ее Председателем нового Комитета.

Местная студия тотчас ввела постоянную рубрику "Вечерком у Петуховых", и ровно в 18.30 весь Копьевск прилипал на полчаса к телевизорам, наблюдая за светлой улыбкой Сидоркина и узнавая факты новых злодеяний Бровина. В пылу этой борьбы против административно-командной системы о Маше само собой подзабыли, и редактор Безбрежных очень удивилась, обнаружив в очередном мешке писем коротенькую записку с просьбой рассказать о методике Сидоркинских тренировок. Тренер долго улыбался в камеру, услышав этот вопрос, после чего вымучил всего одну фразу: "Это подвиг!" Комментируя ответ Сидоркина, Безбрежных ядовито заметила, что у подвига методик не бывает.

Главной же героиней новой серии телепередач стала неистовая Наталья Петровна. Она словно проснулась после долгой зимней спячки и всю свою энергию отдала борьбе. Петухова-мать с такой страстью выступала на митингах, так темпераментно убеждала копьевцев стряхнуть прах бюрократии со своих ног, так преображалась во время этих выступлений, что ей косяком пошли приглашения занять то или иное директорское место, посыпались письма о любви; телефон звонил не переставая, а один вдовец, не дожидаясь ответного чувства, переписал на Наталью Петровну дачу и машину, сделав также взнос в пять тысяч рублей на нужды Комитета. Едва Наталья Петровна поблагодарила публично вдовца за такое внимание к умирающему Сидоркину, как посыпались новые переводы, и пришлось открыть собственный счет в отделении Жилсоцбанка, организовать собственный фонд, завести кассира, секретаря и референта по общим вопросам. Вскоре квартирка Петуховых уже не выдерживала потока деловых встреч, и райисполком выделил Комитету помещение, четырехкомнатный офис, куда Наталья Петровна собственноручно перенесла Сидоркина. Канадская фирма "Арт компани" подарила Комитету ксерокс и телефакс, а вскоре под крышей фонда начали работать три кооператива, одна ассоциация и два совместных предприятия. Годовой финансовый оборот фонда составил 15 миллионов рублей, а после того, как Наталья Петровна выкупила у государства мебельную фабрику и съездила в Америку, где организовала дочернее предприятие по выпуску универсального биопигмента для лакокрасящих смесей, жизнь ее резко переменилась. Наталье Петровне, увы, но пришлось расстаться с Петуховым, так как интересы дела потребовали сочетаться законным браком с мультимиллионером Джоном Попкинсом и большую часть времени проводить на его проклятой вилле во Флориде, где Наталья Петровна, конечно же, тосковала по милому провинциальному Копьевску. Маша, конечно, отца не покинула, но и на мать не обиделась, понимая, что дело есть дело.

Несмотря на ожесточенную борьбу и широкую финансовую поддержку, Бровин все же возглавил облспорткомитет, съездил в Сиэтл (Машу не пустили, ибо она со своим рекордом уже не могла считаться пловчихой-любительницей), но, пойдя навстречу пожеланиям трудящихся, оставил пост главного тренера по плаванию в ДСО "Буревестник" за Сидоркиным (срезав ему зарплату). Сидоркин успокоился, хвалил повсюду инициативы Бровина, а голодовку относил за счет язвы желудка, которую таким путем он успешно излечил. Но все это чуть позже, а пока вернемся в те бурные дни.

Елизар Матвеевич Петухов (Наталья Петровна шутливо звала его Лиза) и раньше мало вникал в дела семьи, а теперь, став слушателем бесед тещи и Эльжбеты, и вовсе одичал. Приходя домой, он тотчас скрывался в своем кабинете, просил его не беспокоить, благо бюллетень был на руках и ссылки на горло ограждали его от лишних вопросов. Появление Сидоркина и вся шумиха, связанная с его голодовкой, несколько отвлекли Наталью Петровну, предоставив Петухову долгожданную свободу одиночества.

Одна Маша понимала состояние отца, но события последних дней и ее вывели из равновесия. Теперь она знала: безобидный Азарий Тимофеевич не кто иной, как Великий Маг и чародей Азриэль фон Креукс, ее не нужно было, как Лаврова, убеждать в том, что Маги Зла могут иметь земное обличье и даже служить безобидным тренером по плаванию; она никогда не верила, что такое чудо, как человеческая жизнь, замкнуто лишь в постную обыденность материального мира, в глубине души теплилась надежда: рано или поздно ржавый обруч скуки лопнет, и жизнь воссияет многоцветьем красок. Сие и свершилось. Но пришла и пора выбирать - с кем ты, по какую сторону баррикады, как любила повторять бабушка. Быть или не быть, вот в чем вопрос. А Крюков уже попытался ее устрашить, заставляя весной падать снег и превращая Лаврова в козла. С ней он может делать все что угодно, она не струсит. Просчитались, господин Азриэль фон Креукс!

Крюков сам чувствовал, что переборщил с фокусами. Ведь большую часть своей жизни он имел дело с рабскими душами, и чуть стоило устрашить человечишку да дать понять, что он имеет дело с инфернальными силами, тут уж ничто не помогало: ни родовитость, ни чины. Князья с великими фамилиями бухались на колени и молили о пощаде. Труднее покорялись церковники, последние знали кое-какие секреты противодействия, но на то Креукс и Великий Маг, чтобы никого не бояться. С детьми же иметь дело не приходилось. И не то чтобы с детьми, а вот с такой созревающей зеленью, когда вся сила, мощь еще скрыта и поразить, ослабить ее практически невозможно. А так получается, что все зависит от нее, от этой зеленушки, вот уж незадача!.. И еще Петухов, который числится ее отцом и ежечасно настраивает девчонку против него, подсовывая дрянные сказки. Была бы воля Креукса, он бы их уничтожил, но не имеет права, ибо тогда уже точно все будут думать, что он это и есть Азриэль, а там правда процентов на двадцать, не больше.