Страница 2 из 3
Возвращаясь домой, Макс поймал себя на том, что ненавидит блондинок. Особенно фигуристых. Особенно с выразительными темными глазами и пухлыми губами.
- Пусть будет брюнетка, длинноногая брюнетка, с ярко накрашенными губами, волосами до пояса, - пробормотал он, проводя ключом-идентификатором по замку. - И чтоб никакой одежды, будто русалка...
Она встретила Макса у порога, бросившись в объятия своего мужчины. Светилась от счастья, готова была не отходить ни на шаг, заглядывать в глаза, пытаясь угадывать каждое его желание.
- Милый, ты недоволен Памелой? - надув губки, спросила девушка.
- Сегодня будешь Вероникой, - пробурчал Макс, рассматривая ярко накрашенный рот брюнетки и чувствуя, что сил у него почти нет. - Накрывай на стол, я страшно голоден.
Наевшись досыта, он чуть подобрел. Спустя полчаса Макс сидел на диване, наблюдая, как голая девушка плавно скользит по комнате, один за другим выключая светильники. Вскоре остались полутьма и гибкое, соблазнительное тело. Максим боялся, что не хватит сил для подруги, но та слишком хорошо знала, как привести его в нужную форму. Они пили коктейли, любили друг друга и заснули на полу.
Кажется, Вероника будила его три раза. Временами Макс проваливался в забытье, но подруга не давала покоя. Кажется, в третий раз он пытался лягнуть ее ногой, чтоб отстала. Все прошло в бредовом полусне. Ночь как-то быстро и незаметно превратилась в утро. Макс продолжал спать на ходу. Сталкиваясь на улице с людьми, он чувствовал тошноту и непонятное влечение к фригидным женщинам.
Макс выпил кофе и дома, и позже - на работе, но это не помогло. Осознав, что заниматься работой не получится, он лишь делал вид, что занят чем-то важным: то снимая трубку телефона, то рисуя каракули на белом листе бумаги. Как только коллеги покидали комнату, Макс падал на стол. День тащился как черепаха. Максим не звонил домой. Он был уверен, что Вероника возьмет трубку после второго гудка.
От остановки до дома он полз медленно, так, словно за спиной был рюкзак килограмм на двадцать. 'Господи, как я хочу спать', - подумал Максим, открывая дверь.
За порогом его ждала свежая, вкусно пахнущая, улыбающаяся Вероника.
Макс прошел мимо подруги, упал на кресло.
- Прости, - сказал он. - Прости, сегодня не могу. Знаешь, устал. Голова болит. Да и на работе перенервничал. Стрессы, авитаминоз. Понимаешь?
Девушка сочувственно покивала головой.
- Кушать не хочу, - чувствуя облегчение, сказал Макс. - Я пойду лягу, ага?
Не дожидаясь ответа, побрел в спальню, радуясь тому, что обошлось без сцен. 'Нормальная женщина, кстати, могла бы закатить истерику...'
Холодная подушка, хрустящие, чистые простыни. Макс блаженно вытянулся на постели.
'Хорошо, что заказал только одну, - подумал он, почти заснув. - А ведь сначала разгорячился так, что даже о двух думал'. Он провалился в сон, улыбаясь от счастья.
Посреди ночи до ушей человека донесся неясный шепот... Кто-то разговаривал? Показалось! Макс опустил голову на подушку.
- Милый! - долетело слева.
- Милый! - донеслось справа.
- У-у-у! - пробормотал Максим.
- Милый! - послышалось и справа, и слева. - Мы соскучились.
- А-а-а! - заорал Максим, подскакивая на месте и закрываясь одеялом. Где Вероника? Кто вы?
- Мы?! - хором ответили девушки. - Мы - Полли и Долли! Близняшки...
- Отстаньте, - шептал Максим. - Прошу вас, отстаньте! Мне ничего не надо. Честное слово. Ну что вы делаете? Я больше не могу быть мужчиной...
Пальцы, горячие языки Полли и Долли заставили забыть об этих словах.
- Господи-и-и, - простонал он. - И выпить-то нечего...
К утру Максим чувствовал себя совершенно разбитым, изможденным. На станции переливания крови был коммунистический субботник, кто-то сгоряча сдал двадцать доз...
День прошел в бреду. Вокруг Макса колыхались разноцветные воронки, нашептывая: 'человееекккку никкккокттаааа не бываааает хорррошооооо'. Полупрозрачные облака щекотали Макса, мешая досмотреть сон, в котором Памела погибала под колесами ракетоплана, Вероника становилась жертвой спецдивизии маньяков, а ученые проводили эксперименты по деклонированию, в результате от Полли и Долли оставались только бантики...
Домой он просочился тихо-тихо, мечтая незаметно прокрасться в спальню и забиться под кровать.
- Милый! - донесся с кухни приятный голос, створка чуть приоткрылась.
Из-за нее слышалось шипение. Подруга готовила ужин.
- А-а-а! - в ужасе закричал Макс, понимая, что дверь кухни сейчас откроется и 'изделие 13-аа' появится на пороге. - Хоть бы ты исчезла с глаз долой! Хоть на время!
Кухонная дверь приоткрылась, и с камбуза выплыла сковородка.
- Ой! - не на шутку перепугался человек.
Горячая посудина двигалась прямо к нему.
- Милый, - донесся откуда-то из пустоты нежный голосок. - Я приготовила тебе яичницу...
Крышка медленно и величаво отплыла в сторону, сковородка наклонилась, чтобы Макс мог полюбоваться творением Памелы. Или Вероники. А может, Полли и Долли.
- Правда, я здорово готовлю? - спросила невидимая девушка.
Макс понял, что хочет кое-кого убить. Ненависть крепла, росла, но человек отлично помнил строки инструкции, гласившие, что убить 'изделие 13-аа' невозможно.
- Убери сковороду к черту! - прорычал он.
- К черту? - недоуменно переспросила девушка.
- К черту, на кухню! - крикнул Макс. - И сделай так, чтобы я тебя видел. Ты рыжая, с зелеными глазами. Грудастая! Бедра - во! И зовут тебя радистка Кэт! А я - группенфюрер Фридрих Шальке!
- Милый... - рыжеволосая красотка прижала пальцы к груди, с тревогой глядя на Макса.
- Какой я тебе милый?! - взвизгнул тот, подтаскивая радистку Кэт к столбу. - Я группенфюрер Шальке! И ты сейчас все расскажешь!
- Милый, я расскажу. Но что?
- Еще раз назовешь меня 'милый', - злобно прорычал группенфюрер, связывая руки девушки за спиной. - И я за себя не отвечаю.
- Милый, это меня и пугает...
Группенфюрер, занесший было плетку над полуголой жертвой, застыл на месте. Рука медленно опустилась.
- Что рассказать, милый? - услышал он. - Я сделаю, только не волнуйся. Все будет хорошо, мы вместе. Я твоя. Мне никто не нужен. Нас ничто не разлучит...
Группенфюрер заплакал. Привалившись к столбу, сполз вниз... Он забылся тяжелым сном и очнулся только под утро, лежа на полу у ног 'жертвы'. Плохо соображая, что происходит, попытался сесть ровно, но рука наткнулась на какую-то емкость.
- Шнапс, - прочитал Макс на этикетке.
Он ухмыльнулся и крепко приложился к бутылке. Лишь когда та опустела на три четверти, вытер губы и мутными глазами посмотрел на 'жертву'. Радистка Кэт мирно спала, привязанная к столбу. Похоже, она не испытывала никакого дискомфорта от того, что приходилось ночевать стоя.
- Нет, это не жизнь, - покачал головой Макс, вновь прикладываясь к шнапсу. - Наши женщины другие. Они иногда 'нет' говорят.
Человек всхлипнул, стер пробежавшую по щеке слезу.
- Да, - продолжил он. - Наши женщины говорят: нет, никогда, не с тобой, не сейчас, не так, не здесь... Зайки вы мои! А это чмо?!
Он вяло махнул рукой в сторону привязанного к столбу 'изделия 13-аа'.
- Мииииилый, - передразнил он. - Я соскууууучилась. Сволочь! Миииииилый, я тебе ужин приготовииииила. Дура!
Он поднялся с пола, покачиваясь, прошелся по комнате.
- Нашу бабу завоевывать надо, ублажать. Дарить цветы. А она все равно не дает! Упрямится. Ищет тысячи причин, чтоб не заниматься любовью... Ее надо уламывать. Тащить в постель. Тратить на нее время и деньги. И, все равно, можно сковородкой по башке получить...
Тяжело вздохнув, он подошел к коробке, в которую было изначально упаковано изделие.
- Нет, - икнув, прошептал Макс. - Мне надо что-то другое. Другое. Простите. Я сам не знаю, как объяснить словами, но другое...
- Добро пожаловать в Лигу Сексуальных Реформ! - прозвучал вежливый голос чужого, от которого Макса потянуло блевать. - О-о-о! Вижу, вы у нас не впервые. Хотите поменять модель на другую?