Страница 57 из 57
Где-то там сейчас гигантские маховики делают историю, поворачивают мир, готовясь сдвинуть его с ржавых петель. Все задвигалось, стронулось с своих мест, и один он остался в стороне и сзади.
Может быть, как раз накануне чего-то великого он остался за бортом жизни в полной беспомощности.
Куда теперь?
"Неужели оставаться здесь, в этой пустыне, с этими дикарями?" - думал он, глядя почти с ненавистью и презрением на двух мужиков, которые ехали, сидя боком на лошади, впереди него и глазели на него.
"Вот они... - сказал себе Митенька, посмотрев на них, - и это была моя великая надеж-да!.. Ну разве могут они?.." - Он не докончил своей мысли, потому что вдруг какая-то неведо-мая сила рванула его с экипажа под колеса. Он, схватившись руками за спину шарабана, закри-чал от ужаса, как кричит человек, которого затянуло ремнем в машину.
Вожжи, про которые он забыл совсем, попали в колесо и чуть его не стащили с экипажа.
- А мы и то тебе хотели крикнуть, - сказали мужики, приостановив лошадей.
Мужики повернули на пашню, а Митенька, не будучи в состоянии успокоиться от испуга, невольно отметил, что они "хотели" крикнуть. "Почему же они не крикнули вовремя"? - сказал он себе.
Это разбило его тихое, грустное настроение, и захотелось быть язвительным и жестоким по отношению к этому народцу. Но вдруг он увидел на дороге брошенную лошадь, запряженную в дрожки, а в стороне князь Львов и капитан Карпухин, обнявшись, без шапок, которые они, оче-видно, уже потеряли по дороге, брели куда-то в сторону полем, прочь от лошади.
- А вот еще экземпляры, - сказал себе Митенька. - Соль земли и мозг своего народа. А между тем судьба уже занесла над ними карающую руку. И вот с чем же они встречают страш-ные события, с каким багажом! О, убожество!.. И прямо, без дороги. Так, так, куда-нибудь да придете, а если и головы сломите, то убытку немного будет.
А у околицы в канаве два мужика, Афоня и Сидор, мирно расположившись рядышком и болтая о своих делах, драли подохшую лошадь.
Митенька Воейков, остановившись, хотел было им крикнуть, чтобы они не смели этого делать, но, раздумав, махнул рукой.
- Э, теперь все равно, - сказал он сам себе.
Хотел было подогнать лошадь, чтобы поскорее приехать домой, но вдруг ему пришла мысль: куда домой? Зачем домой? Что ждет его дома? Разве у него есть дом, такой дом, куда можно было бы стремиться к семье, к оставленной работе?!
И ему до боли захотелось бежать отсюда, искать какого-нибудь нового места, новых людей... Хоть чего-нибудь нового!.. - если оно еще осталось для него. И, может быть, оно придет оттуда, где сейчас в страшном напряжении мир готовится к страшному шагу?
Чувствуя, что сейчас дом ему противен и что лучше ехать куда бы то ни было, он повернул лошадь и поехал, сам не зная куда, прямо, без дороги, по сжатому ржаному полю.
* * *
Девятнадцатого июля события приняли вдруг такой оборот, которого никто не ожидал, несмотря на все приготовления: германский посол, граф Пурталес, передал русскому министру иностранных дел Сазонову ноту об объявлении войны.
И великая война началась.
Конец третьей части