Недетские игры

Роман позвонил в дежурку ГАИ. Повезло, трубку снял знакомый майор:

– Привет! Шилов, начальник «убойного»… Узнал? Помощь нужна! У моего друга «Лексус» дернули. Не поможешь найти? У него «Навигатор» стоит. Да… Номер машины… Ага… Где? Угол Садовой и Кленовой? Где это? Поселок Тярлево Пушкинского района? Вот видишь, уже в отстойник загнали… Да нет, какой наряд, заявы же еще нет. Сами пока поработаем. Ну все, с меня литр. Хорошо, ящик! Спокойного дежурства!

После этого Роман по прямому телефону соединился с дежуркой главка:

– Дмитрич? Хочу наряд ОМОНа заказать. Что значит «не могу», ты дежурный или кто? С чьего разрешения? Так Громов же отстранен! Кто вместо него? Ни хрена себе! Он здесь?

Шилов положил трубку.

Быстро люди растут! Что ж, посмотрим, как себя поведет временно исполняющий обязанности начальника УУР…

В кабинете Громова сидел Глотов. Подполковник (и когда успел получить?), бывший начальник УБНОНа, бывшая «крыша» наркобарыги Пистона, у которого затаривалась подруга покойного Чибиса. Впрочем, почему бывшая крыша? Разве только если Пистона убили. А иначе ни он не перестал торговать, ни Глотов его крышевать.

Откинувшись на спинку, Глотов покачивался в кожаном кресле и курил, пуская дым в потолок. Модель танка «Т-72», когда-то подаренная Громову на одном оборонном заводе, главного инженера которого зарезали уличные грабители, была передвинута с обычного места на краю стола в середину, прямо напротив Глотова. Видимо, до прихода Шилова Глотов ее рассматривал, решая, оставить, или удалить из кабинета, который он уже считал своим.

– Привет, Шилов, – сказал новый начальник. – Пути господни неисповедимы, правда?

– Это уж точно. Поздравляю.

– Спасибо.

– Быстро тебя назначили.

– Земля круглая. Благодарных людей много. Ты меня только поздравить зашел, или проблемы какие-то?

– Операцию провожу, ОМОН нужен.

– А-а-а, вот в чем дело… – Глотов качнулся в кресле, пустил дым в потолок. – Неси план, дело. Почитаю, приму решение.

Можно было не уточнять, как долго он намерен читать и какое решение будет им принято. Не то чтобы Глотов собирался специально напакостить Шилову – нет, он просто привыкал к власти и ставил новых подчиненных на место.

– Понял. Разрешите идти?

Глотов не заметил иронии, махнул рукой с дымящейся сигаретой:

– Идите.

У двери Шилов обернулся:

– А земля и вправду круглая.

Глотов пожал плечами.

Но когда Шилов ушел, он недолго оставался спокойным.

Тревожно зазвенел аппарат прямой связи с дежурным. Глотов не торопился брать трубку: руководителю не к лицу спешка. Один звонок, третий, пятый.

Он ответил:

– Глотов слушает. Что-о-о-о?! Как убили генерала Бажанова? Где? Почему только сейчас доложили, мать вашу?! Только сейчас опознали? Чем вы там занимаетесь! При чем здесь такси? Так… – Глотов посмотрел на закрытую дверь кабинета. – Найдите мне Шилова. Быстро!

***

Джексон зашел умыться. В доме была и ванная, и горячая вода. Плохо только, что дверь санузла изнутри не запиралась. Прислушавшись к доносящимся звукам – в коридоре Кальян разговаривал по телефону, а его бойцы в комнате резались в карты, – Джексон включил воду и достал из кармана брелок. Теперь можно было не опасаться, что ошибешься и нажмешь не ту кнопку. Он придавил пластмассовый кругляшок пальцем и несколько секунд подержал. Очень хотелось надеяться, что устройство работает.

Выключив воду, Джексон ушел в отведенную им с Лютым комнату. Лютый лежал на топчане и вроде бы спал. Джексон пристроился с другого края, накрылся пледом.

А Кальян продолжал разговаривать по телефону.

– Да… Да… Все по плану. Только не проспите, бойцы невидимого фронта!

В кабинете Большого дома на Литейном, 4, Саблин докладывал генералу Крюкову:

– Он говорит, все по плану.

Крюков выдержал паузу и сурово кивнул:

– Берите «Град» и выдвигайтесь. Теперь все в ваших руках.

– Понял.

– Надеюсь на вас, Антон Сергеевич. Удачи!

Когда Саблин вышел, генерал посмотрел на портрет Дзержинского на стене:

– И не говори ничего под руку!

Железный Феликс, конечно, не отвечал. Но взгляд у него был недовольный.

У себя дома, закончив письмо, Полковник посмотрел на фотографию сына, стоявшую в рамке на столе.

Как же так?

А вот так. Этим и должно было кончиться. Закономерный итог всей его жизни.

Полковник это понимал. И об этом написал в прощальном письме. Он старался быть лаконичным и ограничиваться только фактами. Про Координатора, про приказы, про ликвидации.

Хотелось надеяться, что его исповедь не пропадет даром. Расследованием займется комиссия; и пусть в ней и не окажется честных и непредвзятых людей (их в комиссии не назначают), но попадутся такие, которые заинтересованы свалить Координатора и тех, кто командует им. Если они возьмутся как следует, то сумеют все раскрутить.

Полковник положил письмо в конверт и позвал майора, который ждал на кухне.

– Вопросы по встрече груза есть?

– Никак нет, товарищ полковник.

– Берите людей и езжайте.

– Степан Дмитриевич, это была трагическая случайность… – Гасилов не уставал повторять это всю дорогу от больницы до дома Полковника.

– Калининградская операция…

Гасилов не понял:

– Что?

– Там то же самое получилось. Выполняйте приказ. Об исполнении доложите в Москву по известному вам каналу.

Гасилов замялся, как будто хотел еще что-то сказать, но ушел, так и не сказав ничего.

Глядя на фотографию сына – она была сделана летом, сразу после вступительных экзаменов, и сын улыбался, не подозревая, что жить ему осталось меньше ста дней, – Полковник дождался, когда за майором захлопнется входная дверь. Потом достал из ящика стола пистолет.

Это был девятимиллиметровый «кольт коммандер» с глушителем, который Полковник привез из Афгана и из которого один моджахед пытался продырявить Полковнику голову. В тот раз Полковник оказался сильнее…

Полковник приставил ствол к виску, глубоко вдохнул и, продолжая глядеть на фотографию сына, нажал спуск.

Услышав звук упавшего тела, из коридора заглянул Гасилов – почувствовав при последнем разговоре неладное, он имитировал свой уход и остался дождаться развязки.