Ледяная птица

Бритоголовый криво улыбнулся и кивнул сержанту.

– Отпусти их! – приказал он. – Выведи на дорогу и отпусти.

– Врут они оба! Дурачками прикидываются! Барашками… невинными! – неожиданно прорезался голос молчавшего до сих пор Хомякова. – Я же их на Каменном ручье взял! Пусть расскажут, как они там оказались!

– Что-о?! – Глаза капитана превратились в голубые льдинки. Он вскочил на ноги. Куда только подевалась расслабленность, только что сквозившая в каждом его движении. Теперь это был собранный, сосредоточенный, готовый в любой момент броситься и разорвать любого, кто встанет на пути, вожак волчьей стаи. – Вы сунули нос к Каменному ручью? Это как же вас понимать?

– Никуда мы свой нос не совали! – запротестовала Валерия. – Я же говорю, лошадь понесла… Александрова. Ну, нашего водителя! Мы поскакали за ним. Выехали к озеру…

Попова услышала, как за ее спиной скрипнул зубами и застонал Гарун.

– Да, выехали! – Она с вызовом повернулась к своему провожатому. – И нечего скрывать, мы же ничего плохого не делали! А там на нас налетела волна… и вынесла прямо… ну, вниз, короче. Вот… и все.

– И все?!! – протянул капитан. – И все?!! Да если бы вы… если бы за вас… Хомяков, в мешок их!

Герман продолжал ощупывать стену. Его пальцы скользили по каждой трещинке, не пропускали ни один выступ, попадающийся на пути. Ведь должен же быть здесь выход! Он просто нутром чует, что должен быть. Иначе что же выходит – тот, кто построил этот подземный лабиринт, полный идиот и зря потратил деньги и время? Отгрохать такой тупик просто так, без всякого смысла? Да это же верх идиотизма! Судя по ощущениям, от того места, где Герман провалился в это чертово подземелье, и до этого тупика метров пятьсот – шестьсот точно будет. И что, это все строилось зря? Нет, здесь что-то не так.

Наверняка тут какая-то хитрая механика действует. Вот только какая и где? Герман перепробовал все. Он стучал по стенам, пытаясь определить пустоты, кричал в расчете на акустический сигнал, толкал плиты, даже гладил их, пытаясь обнаружить различие в шлифовке поверхности. Чем черт не шутит, вдруг кнопка глубоко утоплена и ее можно найти лишь по более гладкой фактуре… Но все было напрасно. Ни на уровне груди, ни ниже, почти у пола, ни вверху, там, куда дотягивалась рука, ничего похожего ни на рычаг, ни на какой другой переключатель не находилось.

Герман устало опустился на пол, стянул рубаху и вытер ею пот со лба. В подземелье было душно, хотелось наверх, вдохнуть полной грудью, набрать в легкие свежего воздуха. Увидеть свет… дневной, солнечный, яркий! Да пусть даже это будет ночной, лунный свет, главное, чтобы не было над головой никакого потолка, никакого перекрытия, ничего, кроме неба.

Неожиданно ладонь, бессильно лежащая на плите, почувствовала дрожь. Мелкую, едва уловимую. Герман насторожился. Если представить массу горы, внутри которой он заперт, то сила, заставившая ее задрожать, должна быть оч-ч-ень приличной. А колебания, между тем, становились сильнее. Что это? Землетрясение?

Герман испуганно вскочил. Только этого ему не хватало! Хотя… может быть, наоборот? Может, это спасение? Вдруг та плита, что так ловко сбросила его вниз, в ловушку, теперь опустится и выпустит свою жертву назад, наверх?

Скользя пальцами правой руки по стене, Герман чуть не бегом отправился назад, туда, где, по его предположениям, начались его подземные приключения. Он с трудом удерживался, чтобы не перейти на бег. Конечно, падение было еще свежо в памяти и совсем не хотелось снова наткнуться на какую-нибудь ступеньку или что-то подобное. Тем паче свалиться к какую-нибудь потайную яму. Но и заставлять себя идти медленно, осторожно выверяя каждый шаг, было очень нелегко. Нервы были на пределе, сохранять самообладание было чрезвычайно трудно.

Всего какие-то десять-пятнадцать шагов отделяли его от цели, когда подземелье сотряслось от дикого, просто немыслимого рева. Звук был запредельно низкий, глубинный, таким могли бы, наверное, реветь горы, если бы они были живые и имели легкие. От этого рева, казалось, кожа отделяется от мяса и волосы вылезают из своих луковиц. От него просто можно было умереть.

Безумие охватило Германа. Не помня себя от страха, забыв, кто он, что и где находится, Герман побежал, не разбирая дороги и не видя, куда сворачивает. В кромешной тьме он натыкался на что-то, спотыкался, падал, вставал и опять падал. И снова вставал и бежал дальше, бежал, не помня направления, не помня повороты и уж тем более не считая шаги… Он не заметил, как обронил рубашку, которую держат в руках, не услышал громкого пронзительного крика крупного животного, прощающегося с жизнью…

Опомнился Герман, лишь когда нелегкая вынесла его в огромное, слабо освещенное помещение. Откуда исходил свет, как проникал в большой, размером с три-четыре футбольных поля сводчатый зал, он заметить не успел – пол ушел у него из-под ног и он, по инерции пролетев еще какое-то расстояние… упал в воду.

Холодная, да нет, просто ледяная вода мгновенно привела его в чувство. Отплевываясь, Герман сделал несколько гребков и, убедившись, что вполне держится на воде, успокоился и попытался оглядеться.

Черт, вот это озеро! Огромное, почти такое же, как то, что наверху, оно заполняло собой практически весь колоссальный зал, куда так опрометчиво влетел Герман. Нужно было выбираться на берег, уж больно вода холодная, да и черная какая-то…

К своему удивлению, Герман отметил, что, пока он приходил в себя, его отнесло довольно далеко от берега. Странно, да и неприятно. И звуки какие-то… Пожалуй, будет лучше, если он уберется отсюда поскорее…

И вдруг ему в спину ударила волна. «Откуда это?» – пронеслось в голове Германа. Вроде бы ничто не предвещало волнения, вода только что была спокойной…

А сила волны прибывала. Вот его уже понесло, закрутило, завертело в потоке. Словно щепку волна подняла чего на гребень, и Герман с ужасом увидел, что его несет прямо на стену. Он же разобьется!

Герман отчаянно заколотил руками по воде. Угроза, нависшая над ним, была более чем реальной, и мало что зависело от его усилий, но не мог же он безвольно сдаться на милость волн!

Заметив в тусклом свете темнеющий зев галереи, Герман воспрянул духом. Это спасение, нужно только постараться попасть в нее так, чтобы его не поранило об острые стены. Ну да ладно, где наша не пропадала! Даром, что ли, он вырос на Кубани, речка своенравная, не раз приходилось туго, но ведь выплывал! Главное – не бороться с волной, не идти против нее. Наоборот, нужно стараться использовать силу воды для достижения своей цели. Попав в водоворот, почувствовав, что тебя уносит волна, ни в коем случае не борись! Поддайся, покорись, подчинись ему, уйди вглубь и, получив от могучего врага импульс энергии, выбери такой вектор, такое направление, чтобы тебя вынесло, выкинуло из опасного участка. А там уж смотри в оба и больше не попадайся.

Герман рассчитал точно. Теперь волна несла его прямо в пещеру, и он уже видел, как пенились и разбивались волны о края коридора, когда услышал позади себя тот самый рев, что так испугал его несколькими минутами ранее. Только теперь источник этих жутких звуков был почти рядом, Герману даже показалось, что он у него за спиной.

Майор, не помня себя, не понимая, что он делает, развернулся на спину и посмотрел туда, откуда шел рык… Посмотрел и обмер. Нет, такого не бывает. Этого просто не может быть. Ему снится, он сошел с ума. Это… это неправильно. Это нечестно! Он не может погибнуть вот так, в зубах этого чудовища!

Как только пленников увели, загудел сигнал вызова. Синеглазый поднял трубку полевого телефона.

– Капитан Мохов! – представился он. Он ждал звонка из штаба бригады, но ошибся.

– Товарищ капитан, это дежурный по роте, младший сержант Копейкин, – услышал он голос командира отделения из второго взвода.

– Чего хотел? – Капитан ждал важного гостя, он подумал было, что их ведет Хомутов, но тот притащил совсем не тех… Теперь вот Копейкину неймется.