Страница 88 из 92
- Это нехорошее слово, ты же знаешь. Не надо его говорить...
Ломая ногти, она разорвала простыню на несколько полос и связала из них достаточно длинную веревку. Получалось у нее так, будто вся жизнь прошла в побегах. Обвязала мальчика под мышками, еще раз проверила прочность узлов, поднесла Володю к окну и помогла протиснуться между прутьями.
- Не боишься? - спросила. Малыш отрицательно помотал головой. Молодчинка. Ну, давай.
Она принялась осторожно спускать мальчика, но в последний момент тот вдруг ухватился за прутья решетки ручонками, и Вера увидела, как из глаз у него потекли слезы.
- У, что такое? - ласково проговорила она, понимая, что сейчас важнее всего найти слова - те самые, единственно верные. - А я думала - ты у нас смелый, как твой папа.
- Папа большой, а я еще маленький, - всхлипнул малыш.
- Кто тебе сказал? Ты тоже уже большой. Давай, соберись, скажи себе: "Нельзя бояться!"
Володя шмыгнул носом, но повторил очень решительно:
- Нельзя бояться!
- Вот так. А говоришь - маленький! - улыбнулась Вера. - Ты настоящий мужчина. Держись крепче.
И она снова начала опускать малыша, чувствуя, как огнем запекло ладони. И ни малыш, который, задрав головенку, смотрел вверх, на тетю, ни тем более сама Вера не видели, что под окном с самурайским мечом в руке уже давно стоит Кудла.
- Упс! - он с ухмылкой подхватил спустившегося почти до самой земли Володю. Вера вздрогнула, прижалась головой к прутьям решетки. Кудла внимательно посмотрел на замершего у него на руках Володю.
- Ты смелый, - искренне проговорил он. - Это потому, что у тебя по жилам бежит кровь твоей матери... - Равнодушные глаза поднялись вверх. - А тебя я предупреждал, шлюха. Теперь ты будешь наказана... - И, взмахнув мечом, он рассек свисающую из окна простыню.
...Вера стояла у стенки, а Кудла, прижав к ее горлу острое, как бритва, лезвие меча, слегка поводил им из стороны в сторону и с каменным лицом следил за реакцией девушки. Вере было страшно. До ужаса. До смерти. По ее лицу стекал пот, но она, сжав зубы, молчала. Кудла неуловимо резким движением отсек кончик воротника с рубашки Веры. Она вздрогнула.
- Так ты веришь в любовь и самопожертвование, шлюха? - процедил он. - Какая пошлость: грязная девка верит в то, о чем понятия не имеет!
- Ты... не рассказывай мне... о любви... понял? - Bepa чувствовала, как при каждом слове лезвие царапает ей кожу. - Такие, как ты, никого не могут любить...
- Такие, как я? - удивился Кудла. - А что ты называешь любовью, шлюха, а? Если сейчас я отрежу тебе уши, сделаю рот до ушей, твой накачанный парнишка-муж будет по-прежнему любить тебя? Как ты думаешь?
Сжавшаяся в комок от ужаса Вера молчала. Кудла, оскалившись в улыбке, занес меч. Вдруг из соседней комнаты выбежал маленький Володя и прижался к Вере, обхватив ее обеими ручонками.
- Владимир, ты, конечно, можешь стоять так, - очень серьезно сказал Кудла. - Ты - мужчина, и сам принимаешь решения. Но, когда я вспорю живот этой самке, которую ты называешь тетей, сабля отрубит тебе голову. Это очень больно. Ты понял?
Малыш вдруг повернулся лицом к Кудле. И глаза его стали жесткими и упрямыми, буржуйскими-буржуйскими - они стали глазами затравленного, но не собирающегося сдаваться волчонка. Кудла смотрел на него в упор, но и Володя не отводил взгляда. Вера попыталась оторвать малыша от себя, но он неожиданно сильно вцепился ручонками в ее юбку. Кудла со свистом взмахнул клинком и остановил лезвие в миллиметрах от головы ребенка. Тот по-прежнему не сводил с него неморгающих темных глаз. Кудла улыбнулся, нагнувшись, подхватил вырывавшегося малыша на руки.
- Те, кто не верит в родословные, - тупые дегенераты, - проговорил человек с прозрачными глазами. - Только порода делает появившихся на свет людьми.
- Да... - Вера постаралась незаметно перевести дыхание, но голос ее звучал хрипло. - Он - сын Буржуя.
ГЛАВА 30
В дверь постучали. Пожарский, невесело о чем-то размышлявший, поднял глаза. Толстый даже не пошевелился. Буржуй оторвал взгляд от улицы внизу и отвернулся от окна. В кабинет походкой победителя вошел Константин.
- Доктор? - удивился Коваленко. - Зачем вы приехали?
- Так, знаете... - скромно ответил Костя. - Почувствовал, что могу быть полезен... - Доктор оглянулся и только тут обнаружил, что за ним в открытую дверь никто не вошел. - Здравствуйте, вот еще новости... - проговорил он укоризненно. - Надо же, какие мы стеснительные...
- Кому это вы, доктор? - вдруг заволновался Буржуй. - Кто там?
- Я... - на пороге стояла Ольга и смотрела на Коваленко своими ясными и спокойными глазами.
Пожарский мгновенно встал и направился к двери, по дороге подхватив Толстого под руку. С другой стороны к Анатолию подскочил доктор. Великан послушно встал, и через несколько секунд Буржуй и Ольга остались одни.
- Мне не нужно было приезжать? - тихо спросила девушка.
- Да. Не нужно было, - ровным голосом ответил Буржуй.
- Я сейчас уйду, - она сделала движение в сторону двери.
Буржуй схватил ее за руку.
- Нет. Не уходи, - попросил он.
- Ты противоречишь сам себе... - сказала она и грустно улыбнулась.
- Да... - кивнул Коваленко.
- Правда - ты хочешь, чтобы я уехала?
- Нет, я хочу, чтобы ты осталась, - Буржуй в упор поглядел на Ольгу. - Но тебе лучше уехать. Дело в том, что он... уже позвонил...
Он прижал ее прохладную ладонь к разгоряченной щеке. Потом, не выпуская эту, ставшую вдруг родной, руку, подвел девушку к креслу. Сам сел напротив. Они долго сидели молча.
- Как ты думаешь, те, кто умер, видят нас? - спросил вдруг Буржуй и поднял черные глаза.
- Не знаю. Наверное, видят. - Ольга помолчала. - Ты думаешь о своей жене? - Она чуть беспомощно посмотрела на него. Буржуй молча кивнул. Девушка погладила его по руке. - Наверное, я все-таки должна уйти... И вообще извини, это все доктор! Сама бы я никогда... - Она подавленно замолчала и попыталась встать, но Буржуй мягко удержал ее.
- Нет, не уходи... - Он заговорил тверже. - Дело не в докторе. Не знаю почему, но я чувствую, что ты должна быть рядом.
- Правда? - она неуверенно улыбнулась.
- Да, - твердо ответил Буржуй.
- Я тоже так чувствую. Глупо, правда? Мы же ничего не знаем друг о друге...
- Может быть, чувствовать - это важнее, чем знать?
- Наверное... - согласилась она, немного подумав. - Потом сжала его руку. - Скажи, ты спасешь Володеньку?
- Да, - его голос прозвучал глуховато и твердо. Оля закрыла глаза и прижалась щекой к руке Буржуя.
- Почему я верю всему, что ты говоришь? Всему-всему... А что с нами будет дальше?
- Не знаю... - тихо ответил Буржуй.
- Ты же сам сказал: чувствовать важнее, чем знать... - Он немного помолчал, глядя в никуда. Потом признался:
- Я не могу тебе честно ответить. Я сейчас чувствую слишком много разного...
- Не хочешь об этом говорить? - Буржуй отрицательно покачал головой, и девушка с готовностью кивнула. - Хорошо, я не буду спрашивать...
- Ты всегда такая послушная? - улыбнулся Коваленко.
- Не знаю, - она ответила ему улыбкой. - Я никогда не была такой, как сейчас...
- Знаешь, ты рядом, и я снова захотел жить, - вдруг очень серьезно сказал Буржуй.
- Ты говорил, что сейчас это плохо для тебя...
В его глазах внезапно зажегся злой холодный огонь.
- Нет, сейчас это очень плохо для него...
В соседней комнате Толстый, закрыв глаза, сидел в кресле, а Костя совершал пассы над его головой. Пожарский с кривой улыбкой наблюдал за этой процедурой. Выглядело все - цирк цирком, но в какой-то момент Толстого вдруг начала бить крупная дрожь, потом он резко обмяк и, безвольно откинув голову, забылся в кресле.
- Вы что вытворяете, доктор?! - заволновался Олег. - Что с ним?!
- Ничего особенного, - беззаботно отозвался Константин. - Так, немного сбросил напряжение. Полчасика поспит. А проснется - ему полегче будет...