Цветок Запада

Хозяйка Каррисфорда позвала Марту и приказала ей, чтобы та собрала женщин, которые могли бы работать в мастерской.

– Леди, эти женщины заняты в другом месте, – сказала Марта.

– Ничего, там и без них обойдутся, – настаивала Имоджин.

– Но сейчас, когда здесь король….

– Ничего, он поймет, ведь у нас все разграблено. Первое, что ты должна сделать, Марта, это проверить, сколько у нас осталось шерсти, льна и других ткацких материалов. Если их мало, то придется прикупить.

Имоджин переговорила с Мартой и другими женщинами и выбрала себе в служанки девочку по имени Элсвит, которой было двенадцать лет. Она слыла очень разумной, и Имоджин отвела ее в башню, объяснила ей обязанности, а затем приказала починить некоторые порванные вещи.

Потом Имоджин пришлось сходить на кухню, чтобы проверить, как обстоят дела с запасами продовольствия. Она надеялась, что король вскоре уедет. Имоджин была ему благодарна, что большую часть своего войска он оставил промышлять на землях Ворбрика, – это только начало мести.

Если Генрих добьется явки Ворбрика с повинной и тем более если разбойник откажется предстать перед королем, тот все равно заберет его земли и затем выступит против Беллема. Имоджин от души желала, чтобы он расправился с ними обоими, но она была бы рада, если бы Ворбрика казнили мучительной казнью, и еще желала бы при этом присутствовать.

Но потом она вдруг подумала, что, когда король выступит против Беллема, Фицроджеру придется сопровождать его в походе. Ему придется сражаться и, может быть, даже скрестить мечи с самим Ворбриком. А это очень опасно.

Мой муж почти всю жизнь провел на войне, успокаивала она себя. Зачем преждевременно волноваться?

Но тем не менее, тем не менее… Сердце у нее было не на месте.

Имоджин пыталась себя как-то успокоить, ведь она просто не желает снова остаться без защиты, но в глубине души понимала, что дело совершенно не в этом.

– О, вы здесь, леди Имоджин, – окликнул ее Сивард. – Во дворе собрались люди, они вернулись, чтобы работать в замке.

– Они узнали, что Ворбрик убрался восвояси? – спросила Имоджин.

– Нет, они прослышали о празднике. Если хотите, мы можем отослать их на несколько дней.

– Нет. Они нам все понадобятся. Я с ними побеседую, Сивард.

Ей были нужны деньги. Имоджин поднялась в их комнату и стала рыться в вещах мужа. Его сундуки были заперты, но она нашла небольшой мешочек с серебряными монетками. Он висел на его кожаном поясе.

Потом Имоджин заглянула в комнату, где работал писец – брат Катберт, и взяла у него список слуг, работавших в замке. Затем она, как прежде это сделал Фицроджер, проверила всех по списку и каждому дала по монетке. Они должны понять, кому служат.

Самых искусных мастериц тут же отправили в пошивочную, чтобы они присоединились к тем, кто там уже начал работу.

Имоджин пошла с ними, чтобы все проверить. В комнатах был наведен порядок, а лучшие швеи штопали и латали одежду, которую еще можно было привести в порядок.

Куски ткани от тех вещей, которые уже ни на что не годились, пустили на отделку.

Занимаясь делом, женщины беспрестанно болтали. Хотя ничего не было сказано напрямую, стало ясно, что некоторые из них проблудили всю ночь и с удовольствием ждали продолжения оргии сегодня вечером.

Имоджин присутствовала при таких разговорах впервые. Она понимала, что тот факт, что она стала замужней женщиной, развязал им языки – ..Ты даже не можешь себе представить его размера, – прошептала одна из женщин. – Я не знала, что с ним делать. Но тот, у которого грудь колесом, он все знает.

– Мне нравятся крупные мужчины.

– Это в каком месте они должны быть покрупнее?

– Везде.

Раздался дружный хохот.

– Послушайте меня, – продолжала женщина, – самое главное – их голова, а не то, что у них между ног. Когда я была девчонкой, меня лучше всех ублажал сморщенный старик. Он показал мне что к чему, и потом мне пришлось обучать моего Джонни.

Имоджин хотела бы, чтобы ей тоже кто-то объяснил что к чему. С другой стороны, она подозревала, что уже кое-что знает. Женщины болтали о похоти и других греховных вещах и о том, что получалось из этого. Дора, видимо, была распущенной и непристойной женщиной, готовой пойти с любым мужчиной. Она даже, наверно, брала в рот эту штуку. Имоджин подумала, а смог бы отец Фульфган объяснить той всю греховность поступков? Потом Дора завздыхала.

– Мне никого не было нужно, кроме моего Джонни. Если бы он не умер от лихорадки, клянусь, я бы никогда не подпустила к себе ни одного мужчину. Даже если бы он был королем.

– Правда, Дора?

Дора оглянулась вокруг, ей нравилось привлекать всеобщее внимание, но тут она заметила, что при разговоре присутствует Имоджин. И все также посмотрели на нее. Ей тоже пришлось выдавить из себя улыбку.

– Не волнуйтесь. Теперь я замужняя женщина.

– Да, леди, – хором согласились они, но разговоры прекратились. Через некоторое время Имоджин отложила работу и ушла. Как только она вышла, снова зазвучали голоса.

Ей так хотелось потихоньку подслушать их разговоры, но ведь она была Имоджин из Каррисфорда.

Имоджин была очень задумчива, когда вернулась снова в свою комнату. Там ее ждал отец Фульфган, хмурый и мрачный.

– Дочь моя, мы собирались сегодня вместе помолиться.

– Разве? – изумилась она.

Имоджин не помнила о такой договоренности. Она поискала свою служанку, но отец Фульфган, видимо, отослал ее прочь. Девушка хотела бы также отослать и самого священника.

– Мы должны молиться? – повторила она вопрос.

– Конечно, дочь моя. Ты должна очиститься, собрать все свои силы и получить прощение.

Он так пристально смотрел на Имоджин, что ей показалось, будто бы преподобный желает забраться к ней в душу.

Имоджин постаралась, чтобы лицо у нее оставалось непроницаемым.

Фульфган упал на колени. Под его свирепым взглядом девушке пришлось сделать то же самое.

– А теперь, дочь моя, – шепнул священник, – поговори через меня с Господом Богом, который, хотя подвергался соблазну день и ночь, никогда не грешил ни в мыслях, ни с женщиной. Скажи мне, что произошло прошлой ночью? Возможно ли, что ты все еще невинна? – впадая в экстаз, спросил ее Фульфган.

– Нет! – инстинктивно солгала Имоджин и стала ждать, когда Бог покарает ее, но ничего не произошло.

– Но ты избежала похоти?

– Да, – грустно ответила ему девушка.

– Благослови тебя Бог, дитя мое. Ты помогла мужу избежать похоти?

– Да, я так думаю.

Он схватил грязными, изуродованными руками ее ручки.

– Дважды, трижды благословенная. Ты уже идешь по дороге к святости и возьмешь его с собой в тот небесный удел. Теперь помолись со мной, чтобы Господь дал тебе силы. Господи, услышь нас…

Имоджин вздохнула и подумала, что, если они станут читать литанию, все будет продолжаться так долго, что у нее потом будут жутко болеть колени.

Фицроджер помчался на крыльях любви в башню. Он пытался позабыть об отношениях, сложившихся между ним и его невестой, и ему стало неприятно, когда он не нашел Имоджин в комнате. Там не было ничего, что напоминало бы о ее присутствии, – ни клочка ее одежды, ни расчески. Ни даже длинного золотистого волоса на подушке.

Где же она? – подумал Фицроджер. Он выбежал из покоев и по винтовой лестнице взбежал в чудесную комнату, где раньше жила Сокровище Каррисфорда. Даже без гобеленов и без драгоценного стекла в окнах покои сияли, как великолепная оправа для драгоценного камня, как бы символизируя ее жизнь до катастрофы. Неудивительно, что она себя здесь так чудесно чувствовала.

Потом у него застыло лицо, и он подумал: если ей хочется иметь красивые покои, то она их получит, но только вместе с ним.

Монотонные голоса, произносившие слова молитвы, донеслись до него из-за двери.

– Укрепи и сохрани нас в твоей священной службе… – гнусавил мужской голос.

– Молим тебя, услышь нас. Просвети наш разум и навей святые мысли… – отвечала Имоджин.